КОТЛОВАН-2

«На выкошенном пустыре пахло умершей травой и сыростью обнаженных мест, отчего яснее чувствовалась

общая грусть жизни и тоска тщетности».

Андрей Платонов, «Котлован»

По инерции

ритма

Десять лет от начала «перестройки», ознаменованного чернобыльским взрывом - символом саморазрушения, самораспада, самовзрыва социалистической системы и советского строя, ушли на расчистку пустыря и рытье котлована под здание альтернативного уклада.

Десятилетие почти пополам поделилось на пятилетки. Может быть, по инерции ритма, сохранившегося от пятилеток индустриализации, коллективизации, восстановления, качества и еще чего-то, что без «Краткого курса КПСС» под рукой уже не вспомнить.

На смену пятилетке «перестройки» пришла пятилетка «рыночных реформ». И по той же инерции ритма процесс говорения о реформах стал напоминать затянувшийся сеанс массового гипноза, когда покорная слову аудитория выстраивается в колонны и, потуже затянув пояса, строевым шагом идет долбить глину и камень, не задаваясь вопросом: а что будем строить?

Кто на рынке хозяин?

Технические трудности задержали выход в свет сборника «Зарождение рыночной экономики и среднего класса в Украине», представляющего собой свод материалов, докладов и выступлений на прошлогодней конференции под одноименным названием. Среди организаторов и участников конференции были Центр международного частного предпринимательства (CIPE), Американский совет по вопросам внешней политики (AFPC), Межрегиональный блок реформ, Ассоциация «Єднання», представляющая интересы малого и среднего предпринимательства, Международная ассоциация поддержки среднего класса в Украине, возникшая незадолго до проведения конференции и взявшая на себя основную часть забот по ее проведению.

Уже тогда самый факт появления организации, ставившей в один ряд зарождение рыночной экономики и среднего класса, показался обнадеживающим, а проведение представительной конференции, которую открыл своим посланием и.о. премьер-министра Евгений Марчук, внушало надежду: наконец-то реформам будет придано верное направление. Ведь до той поры ни одно из сменявших друг друга правительств не ставило перед собой этой двуединой задачи - рыночное реформирование ради создания широкого слоя частных собственников. Наоборот, очевидными стали тенденции передела собственности в интересах небольшой группы людей и массового перехода основной части граждан в разряд наемных работников.

Слабые попытки либеральных демократов обратить внимание высших чиновников времен правления Леонида Кравчука на прямую зависимость между целью реформ и политической стабильностью в государстве успеха не имели. В разгаре был прихватизационный ажиотаж, и обиходной стала поговорка «кто не успел, тот опоздал».

Справедливость как экономическая категория

О том, насколько несправедлив проводившийся курс, в среде рыночных экономистов говорить не принято. Справедливость заклеймлена как фальшивая ценность предыдущей эпохи, а также романтические иллюзии периода «перестройки», гласности и демократизации. С завидной последовательностью в общественное сознание вводится мотив естественной несправедливости «начального этапа капитализма».

На призыв Леонида Кучмы в январе прошлого года «Давайте вместе искать эффективные пути, которые бы позволили каждому нашему гражданину реализовать свое неотъемлемое право - право на собственность, право на часть приватизируемого имущества» в феврале его экономический советник Александр Пасхавер ответил так: «Уже не до разговоров об абстрактной справедливости - найти бы эффективного собственника». Ничего удивительного, что и на респектабельной конференции о зарождении среднего класса прозвучал тот же приговор справедливости из уст безусловного рыночного авторитета, харьковского экономиста Арнольда Гугеля. Он тоже говорит об «эффективном собственнике», обладающем «производительным капиталом». Понятно, что такого капитала нет у гражданина, которому, по Леониду Кучме, все же принадлежит «неотъемлемое право на часть приватизируемого имущества». И вот так всю жизнь: право-то есть, а капитала...

Российские исследователи сделали анализ политического курса, взятого при разгосударствлении. На практике, говорят они, реализован механизм создания финансовой олигархии номенклатурных капиталистов, которым незачем было проходить «этап первоначального накопления»: удержав в своих руках власть, они создали условия для ее материализации в виде капиталов. В запомнившейся многим статье политолога Леонида Радзиховского («Известия») «Номенклатура обменяла «Капитал» на капитал» цитируется провидение Льва Троцкого: «Если правящую советскую касту низвергла бы буржуазная партия, она нашла бы немало готовых слуг среди нынешних бюрократов, директоров, партийных секретарей, вообще привилегированных верхов... Плановое начало превратилось бы на переходный период в серию компромиссов между государственной властью и отдельными «корпорациями», т.е. потенциальными собственниками из советских капиталов промышленности». Как в воду глядел Лев Борисович.

Нет никаких оснований подозревать и украинскую номенклатуру в альтруизме. В середине 94-го года журнал «The Economist» приводил слова Владимира Ланового: «Не Президент управляет страной, а экономическая номенклатура, действующая как мафия».

Среди «этапов большого пути» от власти к собственности - создание «малых предприятий», паразитировавших на материальных и трудовых ресурсах основных производств; холдингов - помесей государственных и частных компаний, где высокие правительственные чиновники составляли значительный процент; трастов, наплодивших толпы обманутых вкладчиков, и т.д., и т.п. В результате - полтора десятка миллиардов долларов, по самым скромным подсчетам, дожидаются в зарубежных банках своего звездного часа большой приватизации в Украине.

И только после того, как пирог был в основном съеден, с барского стола стали падать крошки в виде имущественных сертификатов. Как сказал недавно Ролан Быков, великолепный исполнитель роли Бармалея, буйная фантазия которого была неспособна на столь коварный сюжет, какой закрутили в нашей сказочной действительности, «новая ложь хуже старой, потому что выдает себя за долгожданную победу».

Начало на 1-й стр.

Живут же люди!

Теперь остается легализовать аккумулированный за границей теневой капитал ради принципа «экономической целесообразности». Она, пишет Арнольд Гугель, «диктует необходимость осуществления приватизации преимущественно путем продажи объектов или их акций на открытом рынке или на основе конкурса инвестиционных программ».

Впрочем, он не настаивает на легализации теневого капитала, а предлагает, скорее, использовать практику приватизационных кредитов, в том числе безынфляционных. А дальше все должно пойти ко всеобщему удовольствию: «Средства, - пишет Арнольд Гугель, - реально вырученные от приватизации, включая платежи по приватизационным кредитам, направляются на приватизационные депозитные счета граждан, которые будут использованы для вторичного инвестирования с выплатой процентов».

Все зависит, таким образом, от того, что предпочтут люди, решающие судьбы реформ, а заодно и личные вопросы: легализацию теневого капитала или новый праздник «раздачи слонов» - приватизационные кредиты. И придут ли после всего этого кому-нибудь на ум приватизационные депозитные счета граждан? Ну разве что действительно деньги, предполагаемые выручить по этому прожекту, окажутся немалыми и владельцы собственности захотят получить их еще разок в виде инвестиций.

А пока что, по данным, опубликованным в статье профессоров-социологов Владимира Паниото и Валерия Хмелько (сборник «Зарождение рыночной экономики и среднего класса в Украине»), за последние 40 лет 5% самых богатых семей в США получали 15-16% общего дохода американских семей, а в Украине в конце 1994 года 5% самых богатых семей получали соответственно 34%, то есть в два раза больше относительно большей части населения. Эти цифры со своей стороны подсвечивают тенденцию к расслоению общества и его люмпенизации.

Истекшее на наших глазах десятилетие - это декада упущенных возможностей не только для становления среднего класса, но и для демократизации. Потому что как здоровый дух обитает в здоровом теле, так и сильная демократия обитает в обществе, соблюдающем морально-гигиенические нормы.

Интересно, что в те же годы в чем-то очень похожая на нас страна Чили (большая доля госсектора, кризис неплатежей, безработица, огромная внешняя задолженность, отсутствие свободных капиталов) провела приватизацию, не потеряв при этом человеческого облика. По обзору в том же сборнике, сделанном доктором Кристианом Ляруле (бывшим министром экономики Чили), приступая к приватизации, правительство этой страны поставило перед собой задачу превратить чилийцев в нацию собственников. За основу был взят принцип австрийского исследователя В.Репке: «Рыночная экономика в разобщенном, расслоенном и пролетаризированном виде разительно отличается от рыночной экономики в обществе, где существует многочисленный и независимый средний класс».

В Чили начали не с растаскивания государственной собственности по номенклатурным карманам, а с целой серии хорошо продуманных стабилизационных мер и накопления капиталов внутри страны. Благодаря программам «народный капитализм» и «трудовой капитализм», свидетельствует Кристиан Ляруле, появилось доверие к правительству, «стабильность в стране была достигнута».

Нельзя сказать, чтобы наши архитекторы реформ не интересовались опытом «латиноамериканского тигра». Положительно отзывался о нем, например, бывший тогда советником Президента по экономическим вопросам Анатолий Гальчинский. Но о сердцевине чилийского чуда - народном и трудовом капитализме - как-то не распространялись. Не интересно, наверное, показалось. И хотя намеки на «усиление социальной направленности реформ» делались, на поверку все обернулось ростом цен по квартплате и коммунальным услугам. При непропорционально малом росте доходов это ударило и еще больше ударит к концу года прежде всего по тем, кто мог бы потенциально стать активным участником приватизационного процесса и полноправным членом среднего класса. Но, видно, не судьба.

Большие отряды потенциальных частных собственников были отброшены на обочину процесса из-за хитрой оценки государственного имущества: то, что для целых коллективов оказалось неподъемно, отдельные лица скупали играючи. И закон об аренде не ругал только ленивый. И только он же не сочувствовал военнослужащим, врачам, учителям и пенсионерам, лишенным возможности выкупить что-нибудь из нажитой ими и их предками общенародной собственности. Отсюда вырос миф о том, что всем не угодишь и об именных приватизационных сертификатах, которые будто бы раз и навсегда решат проблему.

Вот бы где пригодился стройный механизм чилийской приватизации с его «всем сестрам по серьгам», в котором и нашлось место «эффективному собственнику», и главное - чилийцы не были массово превращены в наемных работников или иждивенцев государства.

А то, что проделали у нас, иначе как дискредитацией массовой приватизации не назовешь. Дескать, хотели собственности? - получите разруху. Или другое, о чем со всей откровенностью пишет Арнольд Гугель, скромно ссылаясь на соседей: «В России отчетливо сознают бесперспективность чековой (ваучерной) приватизации и рассматривают ее как уступку социальной демагогии, допустимую при начальном этапе рыночных реформ, после чего предполагается начать процесс «настоящей» приватизации на основе создания полноценного рынка капиталов». Цель, таким образом, - не вовлечь, а дешево откупиться.

Верно, что нет единого рецепта для всех государств. Но верно и то, что есть единый диагноз для тех, которые играют со своими гражданами в «наперстки». И если не признавать справедливость как категорию экономическую, то в свое время она заявляет о себе как категория политическая.

На краю

А в «Котловане» у Платонова одно место словно списано с современной натуры:

«- Ну как же будем, граждане? - произнес активист в вещество народа, находившегося пред ним. - Вы что ж, опять капитализм сеять собираетесь или опомнились?..

Организованные сели на землю и курили с удовлетворительным чувством, поглаживая свои бородки, которые за последние полгода стали реже расти; неорганизованные же стояли на ногах, превозмогая свою тщетную душу, но один сподручный актива научил их, что души в них нет, а есть лишь одно имущественное настроение, и они теперь вовсе не знали, как им станется, раз не будет имущества».

Станется в точном соответствии с классиками марксизма, научно доказавшими, что «капитализм сам создает ту силу, которая уничтожает его, - класс наемных рабочих». Стоит только уточнить, что номенклатурный социализм (а другого, впрочем, не бывает) в этом смысле ничем не отличается от номенклатурного капитализма.

Великий экономист, лауреат Нобелевской премии Фридрих А.Хайек в своей книге «Дорога к рабству» как дважды два доказал: есть разновидность капитализма, которую роднит с социализмом борьба против конкуренции. А торможение или препятствование становлению среднего класса - разновидность такой борьбы. Хайек пришел к выводу: даже в традиционно капиталистическом обществе борьба против конкуренции закончится одним - планированием и утратой эффективности. Есть смысл задуматься экономистам, которые в качестве главного «тягача» реформ видят номенклатурные капиталы, принадлежащие «эффективному собственнику». Претендуя на раздел конкретных сфер экономики, они обрекут экономику на вырождение и возврат к недавнему неэффективному прошлому. Так зачем, спрашивается, было огород городить? Ясно, что у номенклатуры был свой расчет. Но самое обидное, что, реализуя его, она ловко воспользовалась энтузиазмом большинства граждан, рассчитывавших совсем на другое.

Подмена целей не остается не замеченной теми, кто несет на себе всю тяжесть переходного периода и поэтому вправе требовать отчета. В России он оказался неудовлетворительным. Недовольство уже дважды достигало почти критической отметки - во время выборов в Госдуму и президента. Полный крах предотвратила еще теплящаяся надежда на корректировку курса. Хочется думать, что когда вскоре после президентских выборов Виктор Черномырдин, говоря о ходе рыночных реформ, в сердцах воскликнул «Где-то мы нахомутали!», он имел в виду необходимость соответствующей корректировки.

Миновал год с тех пор, как группа украинских инициаторов сделала заметную, но, к сожалению, единственную попытку привлечь внимание к роли среднего класса в инсценировке под названием «Рыночные реформы». И хотя и тогда, и после сделано даже теоретически неизмеримо меньше, чем на практике успели осуществить оппоненты такого подхода, сейчас самое время возобновить прерванные усилия. Пусть исходя из мудрости, что лучше позже, чем никогда, и что нет ничего необратимого, кроме смерти. А то снова не заметим, как пролетит год и еще один. И, стоя на краю своими руками вырытого котлована-2, будем, по Платонову, «чувствовать общую грусть жизни и тоску тщетности», а по Черномырдину - страдать от сознания вины: «Где-то и мы нахомутали...»