Европейский Союз переживает глубокий институциональный и экономический кризис – The Economist

Семьдесят лет назад в этом месяце Роберт Шуман, министр иностранных дел Франции, предложил европейское "сообщество угля и стали". С этим скромным соглашением, регулирующим два товара, шесть разоренных войной стран создали общий рынок, который после превратился в Европейский Союз, пишет The Economist.

Путь к интеграции с тех пор был ухабистым, но у него было чувство направления. Национальные лидеры приходили и уходили, Берлинская стена возводилась и падала, экономические ураганы наносили свои удары. Но каким-то образом ЕС удавалось с этим все разобраться. Интеграция углубилась, был создан крупнейший в мире единый рынок, позволяя людям свободно перемещаться через границы, была создана общая валюта. ЕС расширился, 22 государства присоединились к изначальным шести, включая 11, которые в течение многих десятилетий пострадали от коммунизма. Это укрепило мир и распространило процветание. Сегодня Европа является маяком либеральных ценностей и образцом более мягкого типа капитализма.

Тем не менее, ЕС свернул со своего пути. Пандемия в Европе - это не просто экономический кризис, как в других странах мира, но она также быстро превращается в политический и конституционный кризис. Это в принципе разрешимо, но члены ЕС не могут договориться ни о том, что необходимо для повышения устойчивости своего союза, ни о том, как осуществить реформу. Сейчас, когда Америка и Китай находятся в ссоре, это трагически упущенная возможность.

Принадлежность к ЕС должна приносить странам безопасность в опасном мире. Вместо этого пандемия проверяет узы членства, как это сделал финансовый кризис 2007-2009 годов. Одним из примеров является единый рынок. Который регулируется строгими правилами, ограничивающими субсидии, но они были приостановлены, так как правительства потратили € 2trn ($ 2,2trn) на спасение бизнеса от краха. Половина из них приходилась на Германию: проблема, если вы являетесь производителем, базирующимся в стране, которая не может позволить себе быть столь щедрой, но которая должна принимать товары немецкого производства.

Другой пример - единая валюта. Поскольку страны смягчают последствия ограничительных мер, их долги резко растут. Поскольку правительства в зоне евро заимствуют в единой валюте, но должны финансировать себя, эти долги могут вырасти до неприемлемых уровней. Проблема серьезна в Италии, которая была в беде еще до того, как ударил COVID-19, и имела валовой государственный долг в размере 2,4 трлн евро, или 135% ВВП. Евроскептик из Италии, Маттео Сальвини, настаивает на том, что ЕС делает слишком мало, чтобы помочь; его партия все еще может попасть на волне кризиса во власть, где она будет процветать на создании возмущения и эксплуатации разногласий с Брюсселем.

Третий пример - статус правовой системы ЕС. Ранее в этом месяце конституционный суд Германии задал вопрос о том, может ли Европейский суд (ECJ) принимать решение о том, что Европейский центральный банк может фактически поддержать евро, купив долги. Польша оспаривает приоритет Европейского суда над своим собственным Верховным судом. Европейский Союз построен на законе. Если стрессы пандемии ослабят основы Европейского суда, весь союз будет трясти.

Все эти проблемы можно решить с помощью видения, компромисса и реформ. Действительно, перед пандемией президент Франции Эммануэль Макрон предупредил, что ЕС должен укрепиться против менее прощающего мира. Но такие настроения рушатся перед разными взглядами стран на то, для чего должен быть ЕС. Процветающий север ненавидит идею "профсоюза трансфертов", который субсидирует нуждающийся юг, и еще больше ненавидит перспективу взаимного погашения долга более бедных членов. Члены не могут договориться о том, что делать с разрушением демократии и верховенства закона в Венгрии и Польше. Еще до первой смерти от COVID-19 страны ЕС боролись за выработку общей политики в области обороны, России, миграции и многого другого.

Механизм реформ также сломан. Со дней работы Шумана ЕС вырос, постоянно внося поправки в договоры, которые его регулируют. Но лидеры ЕС уклонялись от изменения основного договора с тех пор, как в 2005 году французские и голландские избиратели отказались от плана новой конституции. Лидеры не осмеливались внести существенную поправку с 2007 года.

Некоторые лидеры Северной Европы признают, что у них есть проблема. В ближайшие месяцы они, вероятно, согласятся на однократное увеличение семилетнего бюджета ЕС, но условия спорны - южане требуют от 1 до 1,5 трлн евро, и им нужны гранты, а не кредиты. Есть также предложение одобрить общий долг как символический жест, но это также оспаривается.

Если ЕС хочет процветать, он должен быть намного более амбициозным, чем признают северяне. Для начала, если он не стагнирует, ему нужно будет адаптироваться, а это означает преодоление табу на изменение договора. Успешное изменение договора влечет за собой более широкое признание того, что разные страны хотят от союза разных вещей и что такая "многоскоростная Европа" может быть более устойчивой, чем сегодняшние неудовлетворенные чаяния. Это, в свою очередь, требует от ЕС завершения таких проектов, как евро, который уязвим для потрясений, потому что он выполнен только наполовину.

Пессимисты часто предсказывали распад Евросоюза или евро, только чтобы доказать свою ошибку. Это может продолжаться долгое время, особенно сейчас, когда Британия показала, насколько болезненным и дорогим будет выход с ЕС. В конце концов, однако, политические системы оцениваются по их результатам. Неспособность реформировать договоры накладывает бремя на ЕС и верховенство закона; Немецкие субсидии рискуют подорвать единый рынок; а экономический застой отравит евро.

Пока ЕС остается каналом распространения кризисов, риск коллапса будет высоким. Чтобы укрепить свою решимость, ее лидеры должны подумать о более отдаленной годовщине. В июне исполняется 230 лет с момента Компромисса 1790 года, когда Александр Гамильтон убедил Томаса Джефферсона и Джеймса Мэдисона разрешить новому правительству Соединенных Штатов взять на себя долг 13 отдельных штатов. Европе не нужно заходить так далеко, и у современного Гамильтона нет очевидного пряника, чтобы предложить ее богатым государствам (в 1790 году сделка перенесла новую столицу Америки на юг). Но есть кнут: если шаткие члены Европы не получат помощь, евро и единый рынок могут в конечном итоге взорваться. Поэтому европейские лидеры, ведущие сейчас переговоры по видеоконференции, должны быть смелыми. Большие трансферы и погашение значительного взаимного долга было бы трудно осуществить, но в качестве первоначального платежа, чтобы предотвратить катастрофу и направить ЕС на путь к стабильности, оно бы того стоило.

Ранее, Как Европа может решить кризис, созданный верховным судом Германии? Берлин, Брюссель и Франкфурт взвешивают ответ на судебное решение касательно покупки облигаций ЕЦБ.

ЕС начинает новое судебное дело против Польши из-за усиления контроля над местными судами. ЕС обвиняет правящую партию Польши "Закон и справедливость" в том, что она подрывает польскую демократию путем усиления прямого государственного контроля в различных сферах жизни польского общества.

Также, ЕС обвинил Венгрию в нарушении европейских ценностей. В ЕС обеспокоены чрезвычайными полномочиями властей для борьбы с коронавирусом.