Африканский анклав в Китае показывает пределы китайской открытости - The Economist

Кенийский предприниматель Ричард Гатиги живет в китайском городе Гуанчжоу с 2015 года. Когда у африканского друга был небольшой, но срочный заказ - 450 спасательных жилетов с логотипом Миссии ООН в Сомали, Гатиги знал фабрику, которая могла бы помочь, хоть он предложил более высокую цену из-за того, что "у ООН много денег". В мире без контрактов доверие - это его валюта. Приезжие в Африке доверяют ему проверять товары, заказанные онлайн из Китая. Китайские боссы осторожно обманывают его, пишет The Economist.

Тем не менее, Гатиги не является пионером мультикультурализма в китайском стиле. Он является одним из тысяч африканцев, которые работают в городе, хотя их количество сократилось с 2014 года, когда чиновники заявили, что в Гуанчжоу живет 16 тысяч африканцев. Он уважает свою принимающую страну. Ему 44 года и он хочет, чтобы его дети-подростки учились в китайских университетах, будучи воспитанными в Кении. Но за три года он не выучил китайский язык, не посетил Великую китайскую стену и не ел дома у местных. Он впервые увидел Китай в среднем возрасте. "Большинство моих ценностей были сформированы. Помимо бизнеса, у меня нет большого интереса", - говорит Гатиги.

Он мог быть "суперкаргом" 18-го века или торговым агентом, зажатым на берегу реки. Некитайцам тогда было запрещено даже изучать язык. Гатиги считает, что Китай по-прежнему предпочитает, чтобы иностранцы приезжали, торговали с местными и уезжали обратно. В Америке и Европе африканцам сложно получить визу, но однажды в богатом мире мигранты могут легко пережить и жить в тени, выполняя работу, которую западники избегают. "С китайцами все наоборот", - добавляет он. "Сюда легко приехать, но очень трудно остаться". После всех этих лет он живет на визе бизнес-гостя, который должен выезжать в Гонконг или Макао каждые 30 дней.

Многие страны подвергают сомнению преимущества глобализации. Самые неприятные строки возникают, когда иммиграция входит в уравнение. Граждане раздражаются свободным движением товаров и капитала, но больше всего людей. Лидеры Китая выступают в качестве чемпионов глобализации. Президент Си Цзиньпин заявил в этом месяце лидерам африканских стран в Пекине, что "с распростертыми объятиями мы приветствуем африканские страны на борту экспресс-поезда Китая".

Тем не менее, если китайским лидерам нравится идея товаров и капитала, мчащихся на скорости экспресс-поездов (в идеале с китайскими машинистами), они никогда не принимали идею о том, что люди должны свободно перемещаться, не говоря уже о мечтах о приобретении гибридных, частично китайских идентичностей. Даже брак с китайским гражданином не приносит никаких особых прав на жительство. Десять лет назад разнообразие Гуанчжоу побудило статьи и книги западных людей размышлять над тем, был ли это мультикультурализм. После просмотра африканских мужчин, вступающих в брак с китайскими женщинами, Гордон Мэтьюс из Китайского университета в Гонконге подумал, может ли мир увидеть "китайского Барака Обаму" (не скоро, заключил он). В последнее время журналисты и ученые обсуждают вопрос о том, демонстрирует ли Китай расизм с кампаниями по созданию "чистого, безопасного и упорядоченного" Гуанчжоу.

Тусклые или озорные взгляды на этническую принадлежность часты в Китае. Расовые предпочтения работают как электрический ток через некоторые официальные декреты для очистки Гуанчжоу. Но многие африканцы принимают фаталистическую точку зрения. У Эммануэля Ожукву, известного нигерийского трейдера, нет проблемы с полицией. "Некоторые люди воспользовались возможностью, чтобы вести плохие дела, торговать наркотиками и совершать другие преступления", - говорит он. Киема Мусса из Буркина-Фасо описывает строгие визовые правила как стоимость бизнеса. Мусульмане не привлекают особого внимания, говорит он. Китайские официальные лица знают "сразу", если страна страдает от терактов или вспышек заболеваний и может отказать от виз в результате.

Строительство мировых городов, а не плавильных котлов

Али Мохамед - сомалийский экспедитор – редкий африканец с китайским паспортом. Он достаточно долго прожил в Гонконге, чтобы получить гражданство. Странно наблюдать за тем, как он стоит среди китайцев в очереди в аэропорту. Он видел, как многие африканцы уезжали обратно. По его словам, чиновники хотят, чтобы "современный" Гуанчжоу сосредоточился на глобальных финансах и торговле. Но он настаивает на том, что они "не нацелены на африканцев". Мохамеду 50. Хотя он гордится своим новым паспортом, он следит за открытием китайских фабрик в Африке и на предприятиях, переезжающих во Вьетнам. "Мы сомалийские кочевники. Мы идем туда, где идет дождь".

Западные политики и руководители часто хвастаются долгими отношениями своих стран или компаний с Китаем, с позитивом представляя, что у коммунистических лидеров есть сентиментальная сторона. Китайские официальные лица продвигают схемы, предлагающие постоянное проживание нескольким, исключительно квалифицированным иностранцам. Но на начальном уровне глобализации африканцы знают, что аутсайдеры остаются за бортом.

Велиле Сибия, студентка-медик из Южной Африки, считает, что китайские лидеры сделали "хорошо", убедив так много граждан упорно работать. Так и живет "маленький кокон мира. "Гражданство дает вам права, это дает вам голос. Я думаю, что они защищают этот мир, который они создали". Хотя она благодарна за обучение в Китае, она не собирается оставаться. Хорошие гости знают, когда уходить.