Поддержать
Помню, как задела меня история подростка, который, похоронив бабушку и оставшись круглым сиротой во время войны, просил у односельчан приюта. Он ходил от дома к дому, и везде ему отказывали — потому что война; потому что непонятно, что и как будет дальше; потому что самим трудно, а тут еще один рот. И все же мир не без добрых людей — всегда найдутся те, кто даст приют и подарит любовь ребенку, которому это крайне необходимо. Несмотря на ситуацию, условия и возраст ребенка. К счастью, таких людей в Украине немало. И, возможно, история семьи Кармолитовых, которая во время войны взяла под опеку девочку-подростка, а сейчас проходит процедуру удочерения, вдохновит и других.
Онлайн-знакомство
В 2011 году супруги-киевляне Анастасия и Алексей Кармолитовы впервые задумались над усыновлением. Но тогда так и не решились. «Люди очень часто слушают свое окружение, друзей, знакомых. Еще есть классная штука — Интернет. Но нередко при этом мы не задаем вопросы людям, с которыми их можно решать, — говорит Анастасия Кармолитова. — Так и мы. Слышали, что есть какие-то условия по жилью, доходам. Думали, что у нас этого нет, мы не дотягиваем.
Пока мы колебались, началась полномасштабная война. Я с дочерью Лизой, родителями и животными (у нас три собаки и кошка) выехала в Черкасскую область, к бабушке. Уже там увидела проект ЮНИСЕФ и Министерства социальной политики «Дитина не сама» — о временном устройстве ребенка в семью. Предложила семье: давайте хотя бы так попробуем. Но что-то тогда не сложилось — мне почему-то не удалось зарегистрироваться.
В конце апреля 2022-го я вернулась домой (дочь осталась с моими родителями). А в конце июля все-таки решилась пойти в службу по делам детей и семьи, наконец спросить правильных людей и получить информацию. С тех пор мы выполняли все указания, чтобы встать на учет как кандидаты.
Документы собрали довольно быстро. Дольше ждали, пока нас запишут на курсы подготовки. Мы проходили обучение и на опеку, и на усыновление. Усыновление — более долгий и сложный процесс. Под опеку забрать ребенка в семью можно быстрее. Мы получили решение комиссии, что являемся опекунами, и только потом ребенок приехал из эвакуации. Маргариту мы забрали 18 мая 2023 года».
Но обо всем по очереди. Обучаться на курсах семья Кармолитовых начала в сентябре, а закончила в декабре 2022-го. То есть в середине января у них на руках уже были все документы. С какими-то особыми бюрократическими препятствиями семья, по словам Анастасии, не столкнулась.
«Когда мы уже стали кандидатами в усыновители, то начали смотреть базы данных детей, — вспоминает Анастасия. — Я просматривала Киев, Киевскую и Житомирскую области, понимая: если ребенок найдется, то нужно будет ездить и знакомиться с ним. И если я могла себе это позволить, то муж привязан к работе.
Однако нашлась только одна девочка, которая находилась в ДДСТ (детей-сирот, которые находятся в детских домах семейного типа, также можно усыновлять. — А.К.). Были зимние каникулы, и та семья поехала куда-то отдыхать. Поэтому мы подумали, что, наверное, знакомиться не будем.
А потом наша инспектор сказала, что у нее на учет будет становиться девочка. Рассказала о ней, и мы заинтересовались».
То, что девочка уже не маленькая, семью не пугало. В документах кандидатов был указан возраст ребенка от 5 до 13 лет. «Мы поставили максимальное расхождение в возрасте, потому что на самом деле не знали, какого именно ребенка возьмем. Сидеть дома совсем с малышом я не была готова, — говорит Анастасия. — Маргарита же показалась нам похожей на мужа и нашу старшую дочь Лизу. Что-то в нас откликнулось. Уже потом мы не раз вспоминали слова одной из тренеров подготовительных курсов Светланы Забавы: «Чужого не возьмете, своего не упустите». Так что мы начали заниматься тем, чтобы вернуть Маргариту в Украину. Девочку эвакуировали. Как нам сказала наша инспектор, знакомство с ребенком онлайн тогда только тестировалось».
Первая онлайн-встреча показалась очень странной, вспоминает Анастасия. Девочка находилась в окружении воспитателей, психолога, которые подсказывали ей, что говорить и как себя вести.
«Затем мы общались каждый день, — рассказывает женщина. — Создали семейный чат, в котором писали «доброго ранку», «добраніч», спрашивали, как прошел день. Несколько раз в неделю — по видео. Такое общение не было простым. Еще нет каких-то общих точек, и иногда не понимаешь, что говорить, о чем спрашивать, что рассказывать. Не можешь взять ребенка за руку, обнять, поговорить открыто. Так продолжалось примерно полтора месяца.
Наша девочка находилась в киевском Центре социально-психологической реабилитации детей (ЦСПРД) с 2019-го — почти четыре года. В первой половине марта 2022-го детей эвакуировали в Германию.
Нам рассказывали, что киевский ребцентр, в котором находилась Маргарита, — это классное место и детям там очень круто, потому что там специалисты. Но фактически мы увидели очень печальные результаты работы воспитателей и психологов. Ребенок вышел оттуда не то что не подготовленным, а с каким-то очень странным, сломанным представлением о жизни.
Сейчас Маргарите уже 13 лет. Но она очень рослая девочка и в ребцентре оказалась не в своей возрастной группе, а в старшей, где были дети вплоть до 18 лет. Соответственно, 15-летняя Лиза не знает и трети того, чего насмотрелась Маргарита; даже не догадывается, какой сложной и страшной может быть жизнь.
Кроме того, забрав Маргариту, мы поняли, что гарантированный ежегодный медосмотр в таких заведениях тоже просто формальность. За четыре года пребывания ребенка в центре ее здоровьем никто не занимался. Разве что отвезут в больницу, если заболит живот. Прокапают и вернут назад. Так что дома у нас «вылез» весь комплект — окулист, невропатолог, эндокринолог и ортопед. Последний спросил: «А почему вы не привели ребенка раньше? Стопа формируется до 12 лет».
В ЦСПРД Маргарита пробыла дольше всех детей, которые находились там вместе с ней, — целых четыре года. Другие ожидали, или пока их заберут родители, или решения суда, которое предоставит им статус детей, лишенных родительской опеки, по полтора-два года (при том, что, согласно закону, в таких заведениях дети могут находиться до девяти месяцев. — А.К.).
О том, как Маргарита оказалась в ЦСПРД, семья сейчас не очень расспрашивает ребенка — она рассказывает что-то, когда сама захочет. «Насколько мы поняли, у девушки была бабушка, которая о ней заботилась, — говорит Анастасия. — А когда бабушка умерла, ребенок стал никому не нужен, и тетка его просто отдала. Пока искали мать, Маргариту пристроили в ребцентр. И все четыре года матери давали возможность забрать ее оттуда, как нам объяснила инспектор. Мама Маргариты приходила на все судебные заседания, но ничего не делала — работу не искала, ребенка не посещала. Два года назад передала Маргарите свою банковскую карточку. Сказала, что будет бросать на нее какие-то средства. И в принципе делает это.
В декабре 2022 года состоялось окончательное судебное заседание, на котором мать от Маргариты отказалась. В январе решение суда вступило в силу. Однако о том, что ребенка должны поставить на учет, нам сообщили почему-то только в начале марта. При этом ребенка, который четыре года до последнего надеялся, что мать его заберет, к известию о том, что та от него отказалась, никто не подготовил. Когда Маргарита вспоминает, как ей об этом сообщили, на глазах у нее появляются слезы. А где же были психологи?
Уже потом, в процессе адаптации, у нас были с Маргаритой стычки — она решила с нами воевать. Мы обсуждали, что нужно обратиться к психологу. На это девочка сказала нам: «Нет, они ничего не делают». К сожалению, в таких заведениях все работает на то, чтобы ребенок в дальнейшем за помощью не обращался.
Наконец мы все же нашли психолога, которой удалось установить с ребенком контакт. Не знаю, что они делали вместе — лепили, рисовали, но Маргарита после занятий выходила удовлетворенной и более спокойной».
Первая офлайн-встреча и адаптация
«Сначала мы думали, что заберем Маргариту просто с автовокзала, — рассказывает Анастасия. — Но нам сказали, что мы должны приехать в центр. И мы поехали все вместе — я, муж и дочь. С цветами и воздушными шариками, и дома их тоже всюду развесили. Испекли торт, обустроили комнату. Маргарита онлайн выбирала постель, полотенца и даже тапочки.
Мы старались ничего не ждать, чтобы потом иллюзии не разрушались. Поэтому единственным неожиданным для нас было, наверное, только то, что Маргарита оказалась немного выше, чем мы себе представляли.
Дома мы провели Маргарите экскурсию по квартире, она порадовалась шарикам и торту.
Ребенок приехал из Германии с вещами. Им там выдавали карманные деньги и отдельно на одежду. Но как распаковывали вещи, я не помню. А вечером мы ходили гулять с собаками. У нас их три: две хаски и белая швейцарская овчарка — все волонтерские. И еще кошка. От животных Марго была в восторге».
Однако адаптация происходила непросто. «На курсах нас мягко старались готовить к тому, что может быть, и муж не раз мне напоминал о некоторых проговоренных там моментах, но некоторых вещей я не помнила. Хотя все конспектировала и потом не раз просматривала свои записи, перечитывала книжки, полтора-два месяца морально мне было очень тяжело. Приходилось буквально вытаскивать себя, — вспоминает Анастасия. — Почти через неделю девочка начала называть нас «мама-папа». Но некоторых вещей я не могла принять. Биологическая дочь знала правила дома, а Маргарита — нет.
Наверное, больше всего меня поражал страшный беспорядок. Для Маргариты было нормальным, когда на кровати — и одежда, и телефон, и расческа, и еда, все вперемешку. Для меня это было испытанием.
Как и то, что ребенок круглые сутки сидел в телефоне, не спал по ночам, играл в онлайн-игры и отсыпался днем. При этом забрать телефон было невозможно. Постепенно мы как-то смогли договориться. Теперь на ночь она отдает его сама.
Напрягала и привычка Маргариты общаться. Очень громко и часто матом. Приходилось постоянно говорить: «Не кричи, мы тебя слышим». Для себя мы объясняли это так: если бы ребенок был тихоней, то в центре его бы гнобили. То есть это такой способ выживания.
Маргарита могла начать очень громко вести себя на улице, подойти к незнакомому человеку и начать петь. Как-то прицепилась к женщине, и та сделала ей замечание. Потом я разговаривала с Маргаритой, и она оправдывалась: «Я просто хотела, чтобы всем было весело». Я старалась объяснить ей, что на самом деле это не круто и что быть своим в компании не означает быть для всех посмешищем. Слава богу, сейчас она от этого уже отошла.
Такое поведение для ребенка — это демонстрация, показуха в компании, когда рядом есть кто-то свой. Однажды я наблюдала, как Маргарита общается с людьми, когда рядом никого нет. Спокойно, вежливо. На самом деле она пока не очень умеет контактировать с людьми, боится их. Но понемногу учится.
Первые два месяца ребенок отъедался. Без меры. Чтобы вы понимали: то, что я готовила раньше на семью на три раза, съедалось за один раз».
«С учебой было никак. В центре детей учиться никто не поощрял и не настаивал на этом. Их просто переводили из класса в класс. Хотя Маргарита меня поразила. Ребенок очень головастый. Обучение дается ей очень легко, все зависит от желания. Ну, а желание у детей — вещь нестабильная», — смеется Анастасия, отвечая на вопрос.
«Какие советы вы бы сейчас, уже имея опыт, дали тем, кто хочет взять в семью ребенка?» — спрашиваю у женщины.
«В первую очеред разобраться со своими «тараканами», — отвечает Анастасия. — Даже сходить к хорошему психологу и проработать все свои проблемы. То есть подготовиться, прежде чем идти на этот шаг.
Например, я считала, что справилась со своей потерей (в 2011 году сын Анастасии умер вскоре после рождения. — А.К.). Но несколько месяцев назад встретила знакомую, которая, выслушав меня, посоветовала посетить психолога и дала контакт. Я отнеслась к этому очень скептически, считала, что прошло уже много лет и я в норме. Но оказалось, что мне было над чем работать.
Еще очень важно научиться находить ресурс. Потому что когда об этом спрашивают на курсах, ты думаешь: я могу, я справлюсь. А потом оказывается, что все не так просто.
Если это семья, важно, чтобы оба супруга были максимально готовы к такому шагу. Чтобы потом один не говорил другому: «Это было твое желание, а я просто хотел тебе угодить, поэтому согласился». У нас с мужем были такие моменты.
Виноват не ребенок. Должна сказать: хотя мне казалось, что я готова к этому, в полной мере я готовой не была».
«Можно ли быть стопроцентно ко всему готовым, когда решаешься взять ребенка в семью?» — спрашиваю у Анастасии.
«Когда я сказала мужу, что со мной хотят пообщаться журналисты, он спросил меня: «А что ты расскажешь? О том, какой ужас происходит в системе? Что дети вообще не адаптированы? Что в заведениях их просто передерживают, часто до совершеннолетия, а потом выбрасывают в никуда? Как ты можешь рассказывать о том, как подготовиться, если сама не была готова к этому?» — рассказывает Анастасия. — На самом деле стопроцентно быть готовым ко всему нельзя. Все равно что-то да вылезет. Говорят, в отношениях всегда есть медовый месяц, а потом идет период притирки, адаптации. Так и здесь: не столько период адаптации ребенка к семье, сколько семьи — к ребенку.
Поэтому мой главный совет — найти хорошего специалиста, который «зайдет» именно вам, и проработать все свои проблемы.
И еще надо быть готовыми финансово. Понадобятся консультации медиков и, возможно, лечение. Чем дольше ребенок находится в заведении, тем больше это нужно. Это далеко не всегда будут врачи в государственной поликлинике. Необходимы специалисты, которым ты доверяешь. И это недешево.
А очень часто родителям могут понадобиться еще и услуги репетиторов, чтобы подтянуть ребенка в учебе. То есть нужно иметь финансовую подушку. И обычно все свои расчеты умножать на два».
Если у родителей есть желание принять ребенка в семью, можно обратиться за помощью к специалистам проекта ЮНИСЕФ в Украине «Турботливі родини для 1000 дітей», который воплощает Общественный союз «Українська мережа за права дитини» при поддержке Министерства социальной политики, Национальной социальной сервисной службы Украины.
Следить в Телеграмме
Войти с помощью Facebook
Войти с помощью Twitter
Войти с помощью Google