Культура хамства в условиях социального кризиса

Очередные срачи вокруг новогодних выступлений «Квартала 95», «Дизеля», а также «голые вечеринки» (по обе стороны фронта) вызвали (и дальше вызывают) такие реакции:

1. Патетический гнев интеллектуальных сетевых пузырей. (За скобками остается вопрос: если этот сегмент аудитории потребляет исключительно высокодуховную продукцию, откуда у них такая глубокая осведомленность о предмете критики?)
2. Более широкая болезненная реакция тех, кто так или иначе воспринял это как личную обиду. Версии их травматических интерпретаций не имеют особого значения, поскольку эта часть общества в таком состоянии, что, где ни дотронься, везде болит. 
3. Ну, и реакция массовой аудитории. Той, о многочисленности и преференциях которой двум вышеупомянутым группам как-то не с руки вспоминать. Потому что иначе немного здувается идеология репрезентативности гражданского общества, привыкшего говорить от лица всего народа. Сложность любой системы, в частности и социальной, определяется ее нелинейностью. Народ обычно об этом не очень в курсе.

Еще несколько лет назад на эти примитивные шутки и забавы общественная реакция была бы намного слабее. А лет десять назад они вообще получили бы социальное одобрение. Означает ли это, что общество мощно продвинулось в своем духовном росте? Или это эмоциональный упадок побуждает параноидально относить каждую никчемную ерунду к себе?

Любая власть всегда рассматривает культуру как недорогой инструмент рефлексивного управления, контроля над поведением (потому что дорогой — это полиция и спецслужбы). Конечно, речь идет о массовой культуре. Поскольку другой, из-за ее политической дисфункциональности, то есть ненужности, власть не знает.

Связь между массовой культурой и политикой — это «улица с двусторонним движением». Граница примитивизации — только там, где уменьшается охват. Избитый лозунг «Хлеба и зрелищ!», который будто бы выкрикивало римское простонародье, на самом деле принадлежит сатирику Ювеналу, жившему в первые годы правления императора Нерона. Ювенал писал об этом как об инструменте политической коррупции в плебейской среде.

Физиологически смех и плач имеют некоторые общие аспекты через влияние нашей нервной системы.

Смех и плач активируют разные части мозга, но оба привлекают лимбическую систему — группу структур в мозге, отвечающих за эмоции. Например, смех и плач могут вызвать выделение эндорфинов — естественных анальгетиков и гормонов счастья, уменьшающих боль и повышающих настроение.

Интеллект здесь в принципе не играет никакой роли. Даже мешает. Вы вряд ли будете смеяться над таблицей умножения, но шуток на тему арифметики — бесчисленное количество. 

Префронтальная кора головного мозга как внутренний полицейский ограничивает наши возможности интенсивно радоваться жизни (чем вовсю пользуются подростки, пока она у них еще не полностью развилась). Но как добрый полицейский она иногда отпускает нас на свободу. Когда на это есть соответствующие обстоятельства без последствий.

В условиях постоянного стресса и хронической ретравматизации (длящейся уже девять лет: Крым, ОРДЛО, ковид, вторжение) «хороший коп» префронтальной коры понемногу портится.

С одной стороны — разные интеллектуальные взятки в виде пестрой бессмыслицы социальных сетей. Они часть мозга забавляют, но отвлекают, то есть прямой функционал ПФК снижают. С другой — бесконечные когнитивные атаки, количество и значение которых невозможно рационально осмыслить. Потому что все они преимущественно о смерти.

А искать какую-то логику в факте смерти — короткий путь к неврозу.

То есть общество в целом возвращается к своим подростковым настройкам. Где все-все чрезвычайно важно. Каждый взгляд и жест касаются лично тебя. Все поведенческие реакции — на уровне интеллекта Ромео и Джульетты (соответственно 16 и 13 лет). Ярко, пылко и совершенно бессмысленно.

Под здравым умом здесь следует понимать изменения, которые может вызвать эмоциональная реакция. Наиболее очевидные изменения, которые точно отслеживаем, — это повышение давления, ускорение сердцебиения, то есть увеличение уровня кортизола.

Для физических изменений необходимо физическое поведение. Физическое реагирование на эмоциональные раздражители (если мы не в Средневековье) — это выборы. 

А, стоп, выборов ведь нет. Ну, вместо этого есть дизлайки, гневные красные мордочки в «эмоциях», можно еще написать кому-то жалобу. Эффект такой же, как у разгневанной красной мордочки. Только она теперь в зеркале.

Ожидание выборов есть у всех, только реакции разные. 

У одних — эти вымученные извинения, словно под пыткой или в заложниках. Хотя бы маякнули что-то азбукой Морзе, но нет.

Другие выстраиваются в морально-этические айнзацкоманды, готовы мерить правовыми линейками, кому что и чем ущемили.

Массам оно вообще как-то так. Или смешно, или нет, без подтекстов. Оно, конечно, от состояния зависит. Потому что, бывает, вечером смешно, а утром уже как-то не до смеха. Или наоборот. В детстве иногда палец покажут — и уже смешно. А здесь еще и со словами.

Это то, что мы называем «ниже плинтуса», — такие культурные прыщи, указывающие, что с организмом что-то неблагополучно. Что именно?

Сатира (в оригинале говорили «сатура») в своем самом примитивном виде — это прямое порождение демократии, ее финальной стадии развития. Французский социолог наших времен Пьер Бурдье считал безответственность определяющим принципом неолиберальной системы. Соответственно, хамство — это публичное выражение собственного мнения с полным игнорированием личных границ других людей.

О таком типе шуток мы узнаем от римского литературоведа (пусть меня Зевс простит!) Квинтилиана. Он писал, что Гораций, Луцилий — это нормальные римские шутники, порядочные римляне. А вот некоторые несознательные, вроде Варона Реатинского, подражают отвратительному, низкому стилю грека Менипа. Это когда ахинею несут с серьезным выражением лица и обесценивают ум как таковой.

Здесь нужен небольшой исторический комментарий, чтобы было понятно, при чем здесь греки. Циник Менип жил в ІІІ веке до нашей эры. Еще двести лет назад Эллада была в расцвете сил. А теперь уже все. Персы выяснили, что коррупцией греков побеждать лучше, чем оружием. Ну и плюс информационные операции — известный оратор Демосфен, как оказалось, был у них на зарплате, продвигал персидские нарративы.

Междоусобная Пелопоннесская война поочередно обессилила и обескровила все семь городов-государств. Творческая интеллигенция массово выезжала на заработки в Египет, Персию и Македонию — там нормально платили. В самой только Македонии ошивались тогда около четырехсот таких мудрых греков. Сам Аристотель собрал пожитки и поехал домашним учителем к маленькому Александру Македонскому. Малый вырос и подобрал себе всю Грецию, которая к тому времени плохо лежала, ну и дальше еще несколько царств. 

То есть в историческом аспекте демократия со всем ее культурным разнообразием политически и военно проиграла Римской империи, являющейся первоисточником всех современных политических устройств с разделением на Западную и Восточную. От одной — Капитолий и другие топонимы в США, от другой — Золотые ворота и София в Киеве.

Низменное становится доминирующим, а высокое — ничтожным, когда мир в сознании людей переворачивается. На войне чем ниже закапываешься, тем целее будешь. 

Более того, в обстоятельствах войны, которым не видно четких границ, массовый спрос на «низменное» будет расти. Здесь ключевое слово «массовый», небольшие социальные группы гражданского общества это не сильно зацепит публично. Хотя здесь наблюдается противоречивый процесс.

С одной стороны, современная украинская культура — вся, так или иначе, о войне. Ее чисто эстетическую ценность признают только следующие поколения. Сейчас она является документальным свидетельством беды, художественным описанием психотравмирующих событий. 

Насколько активно человек, который сам по тем или иным причин находится в состоянии психотравмы, будет потреблять этот культурный продукт? Безусловно, будет поддерживать, развивать. А для покоя, для расслабления, чтобы в два клика? 

Вы можете, конечно, писать осуждающие посты по любому поводу в соцсетях, если у вас есть на это время и желание. Идеально, когда вы каким-то образом получаете за это деньги. Или хотя бы внимание людей, которых считаете единомышленниками (что не факт). Иначе это обсессивное поведение, болезненно уравнивающее вас с другими, не очень стабильными людьми. И вам уже не так одиноко в своей цифровой палате.

Теоретически кажется, что достойная точка опоры может помочь перевернуть мир. Так считал Архимед. Но он был убит во время захвата Сиракуз римскими войсками под командованием Марцелла в 212 году до нашей эры, потому что был сильно озабочен математическими расчетами и не заметил перед собой простого римского солдата. 

Не ищите логическую точку опоры в глупостях.