Запугивание прошлым

Частные воспоминания о многообразии отдельные лица держат при себе. Ибо рискнув поделиться этими субъективными переживаниями публично, они немедленно столкнутся с обвинениями в невежестве и предвзятости.

В политической жизни мира не существовало еще правителей, которые в той или иной форме не взывали бы к могущественным духам предков. А также не запугивали бы возвращением мрачных времен.

Тот хронологический факт, что спасители и злодеи жили в одном месте в одно время, и порой довольно мирно, из сознания напрочь исключается. Вот тут играем, а тут не играем.

О ностальгическом светлом прошлом написано достаточно много. Психофизиологическая тоска по безвозвратно утраченной молодости и здоровью, мистико-религиозные представления о ходе времени, личная неуспешность, пониженная самооценка и социальный инфантилизм, вызывающие ощущение сиротства.

Это помимо безудержного политического вранья и болезненной одержимости отдельными историческими мумиями. Но это уже в спектре от Уголовного кодекса до Международной классификации болезней.

А вот о запугивании прошлым говорится меньше. Точнее, сам факт замалчивания этого явления и есть частью запугивания. Принято считать, что лидируют в этом немцы после Второй мировой. Но на самом деле они детально учат в школе и историю Третьего рейха (сам убеждался) как раз с целью понять, как такое с ними вообще могло произойти. Это же касается историй рабовладельчества, сегрегации, апартеида. В актуальной политике этих тем нет, но в исторической науке конкретных стран явления подробно изучены. И никому, например, в США не придет в голову во время избирательной кампании пугать кого-то возвращением рабовладельчества.

Примыкает к запугиванию прошлым, но в тоже время стоит особняком обширная тема антисемитизма, поэтому вкратце упомяну.

Во-первых, этой теме столько же лет, сколько самим евреям. Во-вторых, она, хоть уже изветшавший со временем, но все еще действенный инструмент политической манипуляции. Впрочем, его стремительно теснят с медийного рынка другие нации и расы в небескорыстном соревновании за звание "Главной мировой жертвы".

В нашей, не такой уж давней, советской и постсоветской реальности запугивание прошлым представляет собой достаточно целостный, но все слабее работающий алгоритм.

Сначала о его целостности.

Запугивание всегда основывается на реальных исторических жертвах. Но задачей запугивания является, во-первых, обезличить террор для усиления эффекта, во-вторых - спроецировать конкретных жертв на максимально широкие слои населения.

Задача обезличивания всегда решалась довольно просто. Потому что основывалась на свойствах человеческой психики деперсонализировать явления прошлого и перебрасывать ответственность за них неким высшим силам. Добавлялся ренейминг, чтобы отвести возможные ассоциации от себя прекрасных, - и вперед.

С проекциями дело было сложнее. Ужасы гитлеровской оккупации были тем больше и масштабнее, чем больше проходило времени. Тот факт, что для каких-то групп населения они были реально людоедскими, а для каких-то - просто неприятными, приходилось игнорировать и подменять понятия. (Центральная Европа, которая по факту была в подавляющем большинстве коллаборантской, вообще решила эту тему похоронить). "Ужасы 37-го года", "ежовщина", ставшие вульгарным перестроечным мемом, игнорируют факт и последствия декрета от 5 сентября 1918 г. "О красном терроре". В итоге либеральные антикоммунисты, представлявшие события 1937–1938 гг. как отдельную трагическую ошибку, впоследствии столкнулись с невозможностью спроецировать это побоище выдающихся людей на обычные человеческие массы и осудить коммунизм как явление.

Все украинские президенты, правительства и Рады всех созывов пугали электорат прошлым более или менее успешно. Кравчук пугал ГКЧП, Кучма - беспределом 1990-х. Ющенко пугался то сам себя, то призрака Гонгадзе, вливающего ему в ухо диоксин. Янукович сам по себе был страшилой, но его вассалы пугали страну неорганизованной коррупцией в пользу организованной. "Кровавый пастор" пугал всех анонимными западными советниками, которые напугали его настолько, что он даже не мог назвать их поименно. Порошенко пугал короткой эпохой "кровавого пастора", и все вместе они пугали нас Юлией Владимировной.

О нынешнем упомяну ниже, но пока очевидно, что при таком безумном рейтинге эксплуатировать прошлое в любом виде ему совершенно ни к чему.

В моем ироническом перечне пугалок "папередников" - самое ироничное то, что все эти, сегодня нелепые, страшилки действительно выполняли свою функцию эффективной массовой манипуляции.

Точнее так. Сперва медийными кликушами, истерически тычущими взад, создавался депрессивный эмоциональный фон и ощущение угрозы. А затем уже, под истошные вопли этих рукотворных настроений, политики запускали другую музыку - распил бюджета, рост цен, инфляцию, систему поборов и заносов.

Важно подчеркнуть, что от простого подтягивания прошлого в настоящее ничего не происходит, от слова "совсем". У каждого времени есть свои собственные серьезные беды. Которые становятся мистическими ужасами лишь тогда, когда это время проходит, а значит пугаться и сетовать массам на своих диванах (еще лучше - за границей) можно от души.

История никогда никого не учит, это поэтический бред жрецов абсента, народников, разночинцев и прочих масонов от изящных искусств. В противном случае не было бы войн, революций и переворотов. Как, впрочем, и личных ошибок (посмотрите на собственные биографии для начала).

Обращение к архетипам может изменить социальное поведение. Но это достаточно долгая и сложная цепочка передачи сигнала (через изменение паттернов и аттитюдов), длящаяся десятилетия, если не столетия. Историческое время, связанное со сменой президентов и правительств, которое мы так драматически переживаем, - ничтожно мало для системного изменения массового поведения.

Что происходит сегодня?

Календарное, историческое и художественное время развиваются в совершенно разных измерениях. Причем векторы этих развитий расходятся все стремительнее.

Возможно, это просто оптическая иллюзия или научные предположения о некоем лиминальном переходе, точке бифуркации и прочем. Но прежняя относительная неторопливость технологического прогресса позволяла хотя бы удерживать эти линии времени в поле зрения, в когнитивном пространстве.

Петр Алексеевич был последней кариатидой (на атланта, увы, не потянул), надежно удерживающей на мощных бюджетно-коррупционных плечах весь небосвод историко-культурных пугалок. Со всеми его ботосозвездиями и блогозвездами. Яркими, не очень или вовсе потухшими. Но вдруг что-то пошло не так.

Кстати, "не так" пошло во всем евроатлантическом мире. Нет, кремлевского псевдоисторического дерьма не стало меньше. Но то ли сливы забились, то ли НАТО очухалось, то ли просто надоело. Интерес к русским фейкам, а, главное, политические реакции на них стремительно уменьшаются.

В разных обществах "с разными скоростями" происходят сходные социальные изменения, влияющие на сферу восприятия. И на роль памяти в частности. Исчезает принципиальное деление на поколения как на цепочку передавания ремесла и знаний вообще, исчезла традиционная семья и исчезает нуклеарная. Запоминание становится такой же экзотикой, как и рукописное письмо, в коммуникации лидируют уже даже не междометия, а иероглифы. Бумага уступает "облаку".

Это только небольшой перечень того, что в итоге привело к схлопыванию исторических ассоциативных рядов в массовом сознании. В них больше нет базовой инстинктивной потребности выживания. А культурно-этический аспект становится уделом политических сект с их жрецами и жрицами, но не масс.

Человечество меняется на наших глазах не к худшему и не к лучшему. Просто меняется, как меняется картина облаков на небе, какой бы красивой она ни была.

Многоукладность украинского общества, делающая его таким колоритным и слабоуправляемым, похожа в истории на растянутый тормозной след. Разные его части оставляют разные отметины, сообразно собственной удельной сопротивляемости или податливости.

Но историческая память - это тот пробег, где все следы уже исчезли за поворотом.

Есть принципиальная разница между запугиванием с помощью истории и актуальными угрозами и рисками. Преподаваемая официально история - всегда служанка власти. Альтернативная история находится просто в оппозиции. Когда меняется власть, меняется и история. Это постоянное взбалтывание старых страхов в итоге приводит лишь к рвотному рефлексу.

Текущие риски малоупоминаемы по двум причинам. Во-первых, они всегда связаны с глобальными просчетами действующей власти, с системными разрывами в коммуникациях между обществом и государством (их около пяти). Никто не хочет критиковать себя любимых. Опять же, затраты, а может, и пронесет.

Во-вторых, публичное упоминание риска - это подсказка для врага, что ему следует перенаправить свои усилия на менее защищенный участок. Примерно миллион сотрудников ФСБ (110 тысяч только центральный аппарат) не интересуется исключительно Украиной, как нам бы ни пугалось. Но ни одно публичное сообщение без особого внимания не остается.

В этом месте должна начинаться длинная дискуссия о слабостях и преимуществах демократии, но я ограничусь краткими выводами.

Исторической памятью могут обладать лишь люди, для которых она представляет не теоретическую, а субъективную ценность. Их становится все меньше по объективным причинам. Их мнения, красиво оформленные в литературных стилях прошлого века, никого не убеждают, кроме таких же, как они сами.

Страх является мощнейшим модулятором человеческого поведения, но эволюция вырабатывает защитные механизмы распознавания реальных угроз значительно быстрее, чем мы думаем. Это меняет всю сферу культуры в принципе. Музейное остается в музее.

Политики везде в массе своей не являются ни культурными, ни образованными людьми. Да и не должны. Их всегда выбирают совсем по другим критериям. Они - временные люди с очень разным представлением о личной ответственности. Все они начинают искать на каком-то этапе волшебные палочки и магические заклинания. Более образованные, но еще менее моральные люди им таковые напаривают, в том числе исторические пугалки. Это примерно как предложить купить тисовый лук вместо полуавтомата, сославшись на битву при Креси.

Сегодняшней власти нет дела до истории, она занята актуальностью. Учитывая то, что с историей вытворяли предыдущие власти, это не так уж и плохо.

Но учитывая вышеупомянутую многоукладность Украины, есть все же некоторое количество людей, этой самой историей мотивированных. Иногда они говорят историческую правду, иногда несут историческую чушь. Они обеспокоенны тем, что происходящее не имеет прямых аналогов с книгами, которые они прочли. Они эти аналогии подтягивают за уши или за что попало. С ними надо уметь разговаривать.

Но для этого сперва надо прочесть их книжки. Ничего страшного в них на самом деле нет.