«ЗАПОЗДАЛЫЙ ИДЕАЛИСТ»

23 мая (по новому стилю) исполняется 125 лет со дня рождения Симона Васильевича Петлюры (1879—1926) — человека сложной судьбы, жизнь которого до сих пор покрыта мраком инсинуаций и недосказанности. Немного приподнять завесу должна открытая во вторник в Национальном музее истории Украины выставка «Симон Петлюра — рыцарь Украинской революции». Среди более чем 200 экспонатов, подобранных при активном участии Фундации имени О.Ольжича, Госкомитета архивов Украины и т.д., уникальные архивные документы, фотографии, оружие, награды, материалы соратников одного из основателей независимого Украинского государства в XX веке.

Пожалуй, трудно найти в истории Украины более контраверсионную фигуру, чем Симон Петлюра, разве что гетман Иван Мазепа может с ним «потягаться». Между тем в наше время важно не только достойно почтить его память, но и критически оценить наследие Украинской революции 1917—1921 годов. Необходимо учесть тот факт, что советская историография, белоэмигрантские круги, национал-радикальные и гетманские украинские организации почти единодушно считали С.Петлюру своим врагом.

Главный из возникающих вопросов: почему же украинцы, в отличие от остальных негосударственных наций Восточной Европы (поляков, чехов и словаков, финнов, прибалтийцев) не обрели независимость в начале прошлого века? Причин несколько. И не все они зависят от внешних факторов. После победы стран Антанты над Центральными государствами в конце 1918 года Версальская система в Европе выстроила буферную зону от Финляндии до Греции. Но в системе «коллективной безопасности» от униженной Германии и одновременно от большевистской России независимой Украине места не нашлось.

Как справедливо отметил член-корреспондент НАН Украины Александр Реент, «с десятками миллионов крестьян, парой десятков тысяч интеллигентов (к ним относился и потомок казаков и священников, выпускник духовной семинарии, профессиональный журналист Симон Петлюра. — С.М.) и несколькими индивидуалами среди прочих классов трудно было говорить о серьезных национально-государственнических требованиях народа». Тем не менее, отмечу, что, например, в Чехо-Словакии Томашу-Гарригу Масарику пришлось разрешать схожие проблемы в почти аналогичной ситуации абсолютного доминирования имперской нации (в данном случае немецкоязычных сограждан). И Масарик, и Юзеф Пилсудский в Польше (последний, как и Петлюра, был социал-демократом, но в условиях революции и войны, скорее, национал-демократом) сумели синтезировать волю нации к независимости. И тем каркасом, на котором она базировалась, стали зачатки национальной армии (легионы). Украина, в свою очередь, выдвинула в это же время на ведущие роли Михаила Грушевского, Владимира Винниченко и Симона Петлюру. И только последний понимал, насколько важна армия для нации, обретающей в борьбе независимость. Согласия же среди украинцев не было. Не многовато ли партий, групп и течений, которые постоянно боролись за власть, — социалисты, национал-демократы, эсеры, федералисты, гетманцы и т.п. (и все это только в украинском небольшевистском лагере)? Поэтому безусловным диссонансом в устах любого из вождей и УНР, и Украинского государства П.Скоропадского была бы легендарная фраза Ю.Пилсудского: «Сначала независимая Польша, а уже потом посмотрим, какая». Узкопартийные, узкоклассовые интересы в Украине оказались выше общенациональных.

Еще одна причина поражения — и здесь роль Симона Петлюры как военного руководителя УНР, а затем и Директории очевидна — просчеты военно-стратегические. Прежде всего, УНР, на своем начальном этапе зараженная федерализмом (даже при власти большевиков в Петрограде, а затем в Москве), отвергая какую-либо возможность воевать с Россией, уже во времена Директории втянулась в бесперспективную войну на несколько фронтов (с московскими большевиками, с «белыми» россиянами, с поляками, румынами), в абсолютно немотивированный конфликт со странами Антанты и, наконец, с армией крестьянского «батьки» Нестора Махно. Ситуативные и недолговечные союзы (с теми же Центральными государствами, махновцами, поляками) уже не играли решающей роли. «Пригласив» в Украину германские и австро-венгерские войска весной 1918 года, УНР очень скоро оказалась на политической обочине. Оккупационная власть не желала иметь дела с «социалистическим» правительством. Так же новосозданное Польское государство куда больше заботило расширение своих границ как можно дальше на восток и на юго-восток («од можа до можа»), чем помощь агонизирующему государству, фактическим диктатором которого в то время был Симон Петлюра.

Еще одна причина поражения Национальной революции — полное отсутствие контроля со стороны С.Петлюры над действиями как воинских частей, так и атаманов, которые прикрывались желто-голубыми флагами, но лишь дискредитировали власть Директории. Видимо, прав был В.Винниченко, когда комментировал украинизацию вывесок в Киеве: «...Не понимала атаманщина и того, что подобным примитивизмом политики и методов она давала в руки врагам украинства право уничтожать потом не только вывеску, но саму душу нации». Главное — украинская власть неуклонно теряла доверие населения, не в последнюю очередь в результате ужасных еврейских погромов, унесших жизни десятков тысяч людей; последние опять же на совести и «красных» (перечитайте «Конармию» Исаака Бабеля), и «белых» (Надежда Полонская-Василенко писала: «...название «Украина» запрещено, его заменили «Юг России», «Малороссия». Ненависть ко всему украинскому шла рядом с антисемитизмом...»).

Именно эти причины стали роковыми в дальнейшей трагической судьбе Симона Петлюры. 25 мая 1926 года на парижской улице Расина выходец с Украины Самуил Шварцбард убил бывшего главу Директории. Почти доказано, что С.Шварцбард, признанный парижским судом невиновным, был агентом Кремля. Но не это главное: дело многие годы подпитывало версию, подхваченную прокоммунистическими историками как в СССР, так и за границей, об исключительно единоличной вине петлюровских частей в еврейских погромах в Украине.

«Мы выступили на арену истории тогда, когда мир не знал, что такое Украина... Единственно борьбой, упорной и бескомпромиссной, мы показали миру, что Украина и ее народ живет и борется за свою свободу и государственную независимость», — эти слова С.Петлюры наиболее точно очерчивают портрет «запоздалого идеалиста XIX века» (Анджей Станислав Ковальчик). Роль Симона Петлюры в истории нашего государства должным образом так и не оценена. Важно отказаться от однозначности и одномерности в его оценках.