ЗАБУДЬТЕ СЛОВО «ОСТАРБАЙТЕР»

Вторая книга документального повествования «Коричневое «ожерелье», недавно увидевшая свет в киевском издательстве «Абрис», принадлежит перу председателя Международного движения бывших узников фашизма, заслуженного журналиста Украины В.Литвинова. Ценность ее несомненна. Автором впервые проведено комплексное научно-публицистическое исследование судьбы жертв нацистских преследований — граждан бывшего СССР.

— Владимир Васильевич, о каком «ожерелье» рассказывает ваша книга?

— Собственно ожерелий было два: чудовищные «украшения» Второй мировой войны — цепь концентрационных лагерей, других мест принудительного содержания, протянувшаяся с севера на юг оккупированной территории СССР, и второе такое «ожерелье», удавкой охватившее Европу с востока на запад.

По подсчетам советского исследователя В.Галицкого, в гитлеровской неволе находилось 10 528 615 наших соотечественников (военнопленных и гражданских лиц). И что особенно страшно, в числе этих мучеников были многие тысячи детей. Сегодня это немолодые люди, чаще всего отягощенные недугами, приобретенными в фашистской неволе, психологически зависимые от пережитого. Цепкий ад, в который они угодили в свое время не по своей воле и не по своей вине, не отпускает их души. Мысли снова и снова возвращаются туда, в события более чем полувековой давности.

— Один из героев вашей книги говорит: со временем на нас обрушится такая лавина правды о войне, что мы поймем, как мало знали о ней. Это касается, очевидно, и темы вашей работы?

— Собственно история нашего движения (и это отражено в книге) наглядно иллюстрирует эту мысль. В начале 60-х годов, когда я впервые прикоснулся к проблеме бывших малолетних узников, ее как бы и не существовало. Во всяком случае, в официальной историографии Второй мировой войны. Причем правда о страданиях этой категории жертв войны была нежелательной, неудобной как для побежденных, так и для победителей. Это позорный компромат на два тоталитарных режима. Немецкой стороне следовало признать факты неслыханной жестокости: расстрелы, каторга, бесчеловечные опыты над людьми, голод, унижения. С другой стороны вставал вопрос: как могло случиться, что тысячи детей оказались на оккупированной территории. Целые детские дома оставались брошенными на произвол судьбы. Их никто не собирался спасать. Подпункт «б» пункта 2 постановления ЦК ВКП(б) и Совнаркома СССР от 27 июня 1941 г. четко указывает: эвакуации подлежат «квалифицированные рабочие, инженеры и служащие вместе с эвакуированными с фронта предприятиями, население, годное для военной службы, ответственные партийные работники». Остальные — не в счет. Так их предали в первый раз. Во второй раз Родина-мать стала мачехой, когда истерзанные, больные, прошедшие все круги ада, они стали изгоями в своей стране. Немногие смогли получить образование, в основном их уделом стал неквалифицированный, тяжелый труд. Из них, призванных в армию, комплектовали подразделения для испытаний образцов нового оружия, в т.ч. ядерного, химического, бактериологического.

Такой была и судьба моего брата Валентина, 15-летним парнишкой оставшегося в оккупированном Харькове. Он решил бороться с врагом и боролся как мог: помогал едой и одеждой скрывавшимся красноармейцам, спасал от расстрела еврейских ребят. Но попал в облаву и оказался в трудовом лагере. Неудачно бежал, за что угодил в концлагерь. Он был смелым и одаренным человеком. Мечтал стать инженером. Но так и не оторвался от шоферской баранки. Ему не позволили.

— Очевидно, жизненная драма брата обратила вас к проблеме малолетних жертв войны?

— Не совсем так. Слушая брата, поначалу думал: его судьба — частный случай, цепь трагических случайностей. И лишь когда журналистская доля стала сводить с людьми, попавшими в схожие обстоятельства, понял, что существует целый пласт «неизвестной войны». Пришлось «поднимать целину». Изучение материалов, архивных документов, многочисленных свидетельств, розыск бывших малолетних узников в разных уголках Советского Союза, публикации. На это уходили годы. Но лишь в 1987-м мы смогли привлечь к себе серьезное внимание общественности, обратившись в Советский детский фонд с открытым письмом к его председателю писателю А.Лиханову. На тот момент было разыскано около 700 бывших малолетних узников. О проблеме заговорили. Казалось, теперь, когда с высоких трибун, со страниц центральных изданий выплеснулась боль, потрясшая соотечественников, отношение к людям, вырвавшимся из ада, изменится и на государственном уровне.

Группа депутатов Верховного Совета СССР (среди них писатель А.Лиханов и академик Ю.Рыжов, доктор права А.Собчак, врач-педиатр М.Рахманова) обратилась с письмом-запросом относительно судьбы постановления о льготах в высшие инстанции страны, однако долгожданное постановление Совета Министров от 6 октября 1989 г. вызвало противоречивые чувства своей половинчатостью, схожестью с чиновничьей отпиской. Правовой статус не определен, льготы — частично, далеко не все категории узников упомянуты. Чтобы легче было понять, кого обошли молчанием, уместно привести отрывок из воспоминаний о пребывании в Сокольническом приюте, существовавшем в лесопарковой зоне Харькова в период оккупации. Детдом инвалидов на Холодной горе не эвакуировали, а вытолкали из города в Сокольники. Попавший туда А.Рева пишет: «Сытые, здоровые морды — немецкие солдаты издевались над голодными беззащитными детьми: гонялись за ними на мотоциклах, обливали их в лютый мороз холодной водой, вручали им свертки с испражнениями, пускали поверх голов автоматные очереди… В приюте не было ни столовой, ни бани, ни постельного белья. Но это как-то мало нас волновало и заботило. Все мысли детей вертелись вокруг одного — как бы чего-нибудь поесть, как бы утолить пронизывавшее с головы до пят чувство голода». Подобных свидетельств не счесть, и это не самое страшное из них. Поскольку дети приняли муки в родном городе и место истязаний называлось «приют», постановление их проигнорировало.

Короче говоря, понадобилось еще около года, чтобы сломать чиновничье сопротивление и добиться выхода в августе 1990 года нового постановления, уравнивающего в правах всех бывших несовершеннолетних узников фашизма.

Подробно останавливаюсь на «советском» периоде нашей работы прежде всего потому, что наше прошлое — общее и неделимое. Трагедия детей, запечатленных на снимке военного корреспондента Галины Санько «Узники фашизма», сделанном в 1944 году в только что освобожденном Петрозаводске, и трагедия детей Освенцима, Саласпилса, Озаричей, Бабьего Яра — одна на всех.

— В книге описана непростая судьба этой фотографии.

— Да, сегодня снимок обошел страницы изданий мира, стал классикой советской фотопублицистики. А ведь это была «арестованная фотография». Сразу после первой ее публикации Галину Санько обвинили в «попытке извратить историческую правду о войне». На редакционной летучке выступавшие вопрошали: «А почему запечатленные на снимке советские дети — маленькие, худенькие, несчастные, оборванные — выглядят столь обреченно? Где несокрушимая вера в победу, в завтрашний день, в силу, мощь Красной Армии? Где испепеляющая ненависть к оккупантам, в борьбе с которыми по призыву товарища Сталина наряду со взрослыми участвуют тысячи пионеров и школьников?» История запрета потрясающего снимка Галины Санько была своеобразным прологом к печально знаменитым идеологическим погромам, которые спустя некоторое время устраивал в сфере литературы и искусства А.Жданов («второй Луначарский», как называли этого большевистского вождя его экзальтированные сторонники).

«Освободили» фотографию 9 мая 1966 года, в пору хрущевской оттепели. Изъятие снимка «Узники фашизма» было синонимом изъятия из жизни проблем узников.

— Владимир Васильевич, в «Коричневом «ожерелье» добрый десяток страниц занимает только перечисление фашистских лагерей и тюрем на территории Украины.

— Их было около 900. Если довоенную численность населения Украины — 30, 9 миллиона человек — разделить на количество мест принудительного содержания, созданных нацистами в период оккупации, то получится, что на каждые 34,4 тысячи наших соотечественников приходилась одна гитлеровская фабрика, а то и комбинат смерти. Такой насыщенности лагерями и гетто не было, пожалуй, нигде в Европе. Украина ведь всегда занимала особое место в планах самых разнообразных захватчиков. А в ХХ веке за обладание ею в смертельной схватке сцепились два диктатора — коричневый и красный. В книге приводится мнение участника нашего движения профессора Национального университета им. Шевченко Олега Павловича Рябушко. Поскольку, считает он, обоих диктаторов Украина привлекала колоссальными экономическими возможностями, наличием мощных человеческих ресурсов, богатейшими черноземами, выгодным географическим положением, благоприятными климатическими условиями, схватка была неизбежной. Гитлер еще в сорок первом году вожделенно отмечал, что в Европе не существует страны с такой степенью самодостаточности, как Украина. Повторял: тот, кто владеет Украиной, фактически является хозяином Европы.

У нас мало что известно об «украинском» плане нападения Германии на СССР, разработанном под руководством генерала Эриха Маркса. Между тем он более чем любопытен. Сосредоточенная в Румынии мощная танковая группа должна была сначала нанести удар через всю Украину по Донбассу, а затем, резко повернув на Москву и Горький, продолжать громить противника по намеченной схеме. Расположенные на территории от Балтики до верховьев Днепра советские войска отрезались от своих тылов и вступали в бой с частями и соединениями вермахта в крайне невыгодном для себя положении «перевернутого фронта». В Киеве провозглашалось «самостоятельное» — под протекторатом Германии — украинское государство. Однако Гитлер, давний и пылкий приверженец Наполеона, посчитал, что он обязан реализовать не самый выгодный, а самый провиденциальный план. В данном случае — план французского императора. Вот и высказался за «Барбароссу».

Можно предположить, что, избери фюрер вариант «Дебют», Украина превратилась бы в главный театр боевых действий, но и реализация варианта «Барбаросса» стоила нам почти десяти миллионов жизней земляков-соотечественников. Пятая часть всех погибших во Второй мировой войне приходится на долю Украины.

Поскольку лишь грубой силой и кровавым террором оккупанты могли получить от Украины то, что требовалось рейху, они переняли от Сталина и успешно освоили все его основные приемы и методы «управления», многократно проверенные на практике и считавшиеся безусловно надежными. Это разветвленная сеть мест принудительного содержания, поощрение доносительства, депортация населения, организация голодомора, сохранение государственной промышленности, колхозов и совхозов, формирование административных структур в соответствии с целями гитлеровского режима.

Разоблачения правды о прошлом, предания огласке фактов тесного взаимодействия двух тоталитарных режимов в обескровливании Украины у нас боялись. Иначе почему ни Москва, ни Киев так и не потребовали выдачи и предания суду палача украинского народа рейхскомиссара Украины Эриха Коха, благополучно «почившего в бозе» в 1986 году.

Весь период оккупации не прекращалось ограбление. Марганец, руда, уголь, кожа, целлюлоза, стройматериалы, зерновые, бобовые, масло, картофель, сахар, лечебные травы. И люди. Всего за период оккупации на работу в рейх из Украины вывезли 2,4 млн. человек. Сотни лагерей поставляли рабочую силу для работы в таких отраслях экономики, как нефтедобыча, горное дело, энергетика, производство строительных материалов, заготовка леса, где полновластными хозяевами являлись фирмы «Берг-Хюттс Ост», «Карпатен-оль», «Континент-оль», «Ост-оль», «Энергибау-Ост», «Энергиферзорунг Украине», «Сименс», восточный филиал концерна «Герман Геринг» и другие.

— Можно ли считать, что с началом германских выплат появился, наконец, реальный шанс восстановить справедливость по отношению к так называемым остарбайтерам?

— Прежде всего, о самом термине «остарбайтер». Слово, бойко используемое ныне СМИ, не отражает сути явления. Оно вызывает в нашем движении неприятие и активный протест. Ведь теряется определяющий элемент — грубого насилия. По отношению к жертвам это оскорбительная, пусть и незлонамеренная несправедливость. В немецком языке есть более точное слово «цвангсарбайтер» — «принудительный рабочий».

Что же касается нынешних проблем, то убежден: все наши усилия и заботы о дне завтрашнем дадут достойные плоды лишь при условии общего примирения, примирения во многих измерениях. Речь идет об отношениях между воевавшими народами, межличностных отношениях внутри нашего общества, о мире в душе человека. В Германии многие это поняли раньше, чем у нас, и преуспели, преодолевая комплексы, находя силу духа для покаяния. Судите сами. Сын старого члена НСДАП, участника гитлеровского путча 1923 года, евангельский пастор Штефан Мюллер собирает и отправляет в украинскую Хатынь — село Ядловку (Перемогу) — транспорт с продовольствием, медицинским оборудованием, медикаментами, одеждой, обувью, занимается ремонтом церкви, местной больницы и дома для престарелых. А кто у нас знает о трагедии Ядловки (Перемоги) и о делах пастора Мюллера?

Или, скажем, Эберхард Радцкувайт (его отец погиб на Восточном фронте) сегодня готовит к показу в Белоруссии, России и Украине выставку, рассказывающую о жертвах принудительного труда в гитлеровском рейхе. Выставка эта, им организованная, уже давно работает в Берлине.

— И тот же Эберхард Радцкувайт с печалью отмечает в своем письме к вам (оно опубликовано в «Ожерелье») о неоднозначном отношении в нашем обществе к денежным выплатам жертвам фашистского рабства.

— К сожалению, это так. И хотя преимущественно эти выплаты воспринимаются одобрительно и прежде всего как моральная акция, нередко приходится сталкиваться с непониманием и завистью. Срабатывают стереотипы сознания в отношении к нашим соотечественникам, побывавшим в плену и на оккупированной территории. Обнищание масс только усиливает такие настроения. Есть люди, которые даже сожалеют сегодня о том, что в свое время не стали рабами. Поэтому разговор о примирении отнюдь не праздный и не ограничивающийся рамками одной проблемы. Это разговор о здоровье всего нашего общества.

— В январе нынешнего года организации жертв нацистских преследований —граждан стран СНГ и Балтии — обратились к германской общественности с достаточно резким открытым письмом, касающимся деятельности фонда «Память, ответственность и будущее». Отреагировала ли немецкая сторона?

— На днях руководители организаций побывали в фонде «Память, ответственность и будущее», где встретились с представителями широкой германской общественности. Обсуждались вопросы, затронутые в нашем открытом письме относительно выплат.

Были освещены позиции организаций жертв, высказаны предложения, связанные с корректностью, моральной чистотой проведения этих выплат. Ничто не должно унижать их адресатов. Кроме того, ставился вопрос о внесении изменений и дополнений в принятый бундестагом закон об учреждении фонда «Память, ответственность и будущее», о дополнительном финансировании, о более широких связях германской общественности с организациями жертв стран СНГ и Балтии.

— Какова судьба третьей книги «Коричневого «ожерелья», готова ли она?

— Третья книга полностью готова. В ней собраны все важнейшие материалы и документы нашего международного движения за 40 лет поисков и объединения жертв фашистской неволи. Кстати, в октябре нынешнего года мы будем отмечать эту дату. Ее, как видно из получаемых мною писем, с нетерпением ждут во всех странах СНГ и Балтии. Мы были бы благодарны спонсорам за помощь в издании книги.