Востребованные, но не признанные государством

Больше года доброволец из Кобеляк провел в зоне АТО - почти все время на передовой. А теперь не может получить удостоверение участника боевых действий.

"Я надену военную форму, чтобы вы меня сразу узнали", - говорит Александр Ярский из Кобеляк (позывной "Якут"), когда договариваемся о встрече по телефону.

Через два месяца ему исполнится 71 год. А когда пошел в зону АТО, за плечами было 68. "Как можно сидеть дома на диване, когда в стране такая беда? Ведь я же еще чувствую в себе силы, могу скрутить и молодого, если нужно. (Александр Борисович и в самом деле мужчина крепкого телосложения, в молодости занимался спортом - имел три первых разряда: по гимнастике, борьбе и тяжелой атлетике.) К тому же, хотя и дорос до горного мастера, моя основная специальность - подрывник. В своей жизни подорвал, наверное, тысячи тонн взрывчатки (специалистов такого профиля у нас не так много), поэтому считал, что мои знания и умения могут понадобиться личному составу. Обращался к заместителю военного комиссара области, предлагал свои услуги, тот охарактеризовал меня так: дед, дескать, адекватный. Однако возраст у меня - сами понимаете… Даже из офицерского состава в таком возрасте в зону военных действий уже не брали".

Хотя в военкомате 68-летнего Александра Ярского и не взяли на фронт, он все же нашел возможность туда попасть. Его сосед Владимир Маньковский (позывной "Херсон") в то время нес службу в 5-м батальоне Добровольческого украинского корпуса "Правый сектор". Он рассказал командиру батальона, что у него есть очень патриотичный земляк, дед-подрывник, еще при здоровье. А тот и говорит: пусть, дескать, приезжает. Так вместе с Владимиром Маньковским Александр Ярский и прибыл в 5-й батальон.

"Фактически я в батальоне с 23 ноября 2014-го. Сначала занимался хозяйством: обустраивал зону отдыха для бойцов, устанавливал "буржуйки", колол дрова - не чурался никакой работы, - вспоминает Александр Борисович. - А 2 февраля 2015-го выехал на передовую. Мы стояли в Песках - там как раз происходили самые горячие события. Кстати, первыми в этот населенный пункт зашли не войска ВСУ, а именно добровольцы. А если точнее, то самой первой прорвалась в Пески и аэропорт 2-я рота 5-го батальона ДУК. Хотя на боевой позиции, которая называлась "Гармата", мы стояли бок о бок с военными 93-й отдельной механизированной бригады. Старшиной у нас был бывший российский ГРУшник с украинскими корнями: будучи гражданином России, он пошел против нее воевать. В целом командиры у нас были избраны. Кому бойцы сильнее доверяли, того и выбирали. Как только прибыли на "передок", сразу же попали под мощный минометный обстрел. Хотя, знаете, мне было не так страшно, как необстрелянным бойцам, ведь я был привычным к взрывам, знал, как себя обезопасить. Скажем, вас так не защитит бронежилет, как толстое дерево - оно непременно примет на себя осколки и все, что летит после взрыва. Подрывать на фронте мне не пришлось (хотя учил бойцов подрывной работе, привлекал, кого только мог). Подвозил на боевые позиции боекомплект, воду для бойцов (для того чтобы один воевал, нужно десять тех, кто обеспечивал бы его всем необходимым). Укреплял окопы - это тоже работа, которую кто-то должен выполнять. А еще готовил еду. Воины должны быть сытыми, а я борщ могу сварить такой, что и за уши не оттащишь. 14 лет своей жизни провел в Якутии, приходилось безвылазно работать в тайге - там и научился стряпать".

Александр Борисович показывает мне фотоснимок дома в Песках, в котором он жил с побратимами. Однажды в крепкое здание попала 120-миллиметровая минометная мина и, ясное дело, разрушила его. Задерживаюсь взглядом на шрамах на лице пожилого мужчины. Однако, как оказалось, ранение Александр Борисович получил на любовном фронте: не поделил с бывшим одноклассником одну девушку. В свое время Александр Ярский любил женщин (и они его тоже), но в итоге остался одиноким и сейчас живет вместе с 43-летним сыном (с 10 лет воспитывал его сам). Есть у него 17-летняя внучка.

"Ранений в зоне АТО я не получил, хотя иногда пули пролетали рядом, - конкретизирует Александр Ярский. - Были только легкие контузии, сопровождаемые глухотой. Но контузии получали многие ребята и даже к медикам не обращались. Во время одного из обстрелов мы находились в подвале дома, который я вам показал. Мина разрушила его крышу и фасад. Нас спасло только то, что у подвала были бетонные стены. Еще защищали ящики с песком и всякая всячина. На войне так: или повезет, или не повезет. У кого какая судьба. Вот мой близкий приятель (позывной "Смерека") сложил голову за Украину… После непродолжительного отпуска я вернулся в батальон не сам - со мной приехал фотокорреспондент из Горишних Плавней. Он еще фотографировал меня. А на следующий день вместе с одним нашим бойцом погиб…

Вскоре, во время Минских переговоров, возник вопрос о том, что с нашей стороны воюют незаконные вооруженные формирования. То есть "Правый сектор" приравняли, в сущности, к бандформированиям - так 16 апреля 2015 г. по приказу сверху нас вывели из Песков. Мне пришлось побывать в Красногоровке и на Светлодарской дуге. В Красногоровке нес службу в составе 1-й отдельной штурмовой роты, командиром которой был еще совсем молодой воин с позывным "Да Винчи". Мы занимали оборону на спортивной базе, в заборе были ниши, откуда наши бойцы вели огонь и наблюдали за противником. В километре от нас, в промзоне, окопались сепаратисты. В 2016-м месяц жили в лесной полосе под Дебальцево - возле Бахмутской автотрассы. Там, как и другие, я стоял в окопе. Вечером била артиллерия, днем стреляли снайперы. За нами дислоцировались бойцы Нацгвардии. В результате они получили все льготы, будучи за 60 км от передовой. А добровольцев не особо жалуют. Хотя, если бы не мы, неизвестно, как обернулся бы ход этой войны. Конечно, мы не выполняли преступных приказов наподобие "не открывать ответный огонь". Вспоминаю такой эпизод: по военным с 93-й бригады вели прицельный огонь танки противника, были жертвы, а приказа стрелять в ответ сверху не поступало - это было как раз перед переговорами в Берлине весной 2015-го. Мы тогда вмешались: подбили ПТУРами два танка, третий не успели, потому что он удрал. После этого, правда, нас трое суток "накрывала" их артиллерия - довольно точно била по нашим позициям".

Находясь в зоне АТО, Александр Ярский не думал о каких-либо регалиях или льготах - было не до того. А потом ему стало обидно: был на фронте, нюхал порох на передовой, а даже удостоверения участника боевых действий не имеет.

Нет, у него есть бумаги, подтверждающие его участие в антитеррористической операции. Скажем, в одной из справок за подписью и.о. головы Песковской сельской рады и командира подразделения 2-й штурмовой роты речь идет о том, что "Александр Ярский участвовал в боевых действиях по освобождению территории Украины от сепаратистов и российских регулярных войск в составе 5-го батальона ДУК "Правый сектор" на территории села Пески Ясиноватского района Донецкой области". Однако оказывается, что такие документы не имеют законной силы.

"Такие бумаги нигде не принимают во внимание. Я вам скажу, что легче пробить оборону врага, чем чиновничью оборону. Обращался в Минобороны Украины, но получил отписку. Отказ в выдаче мне удостоверения участника боевых действий мотивируют тем, что я не воевал в составе Вооруженных сил. Кстати, некоторые из добровольцев, вместе с которыми ели из одного котелка кашу на передовой, перешел в 54-ю отдельную механизированную бригаду. Но ведь меня из-за возраста туда ни за что не взяли бы! Собственно, поэтому и вынужден был вернуться с фронта домой", - рассказывает мужчина.

Главное управление персонала Генерального штаба Вооруженных сил Украины также сообщило, что, "согласно Закону Украины "О статусе ветеранов войны, гарантиях их социальной защиты", предоставление статуса УБД предусмотрено лицам, которые в составе добровольческих формирований непосредственно участвовали в антитеррористической операции, при условии, если в дальнейшем такие формирования были включены в состав Вооруженных сил, Нацгвардии и других (созданных согласно законам Украины) военных формирований. По имеющейся информации, 5-й отдельный батальон Украинской добровольческой армии и ДУК "Правый сектор", в составе которых вы находились в зоне АТО, не были включены в состав ВСУ. Учитывая вышеуказанное, Минобороны Украины не имеет законных оснований для предоставления вам статуса участника боевых действий".

Фотокорреспондент из Горишних Плавней, который сфотографировал Александра Ярского, на следующий день погиб

"Государственная служба Украины по делам ветеранов войны и участников АТО повторяет все это слово в слово. Правда, она меня обнадеживает: "В случае включения добровольческого формирования, в рядах которого вы непосредственно участвовали в АТО, в состав ВСУ, Нацгвардии или других (созданных согласно законам Украины) военных формирований, вы получите право обратиться в комиссию соответствующего ведомства для предоставления вам статуса участника боевых действий". Вот уже три года включают, все обещают. Знаете, что такое узаконить или не узаконить? Это "договорняк". Ведь добровольцев не легализируют потому, что высшие эшелоны нынешней власти настроены против патриотических движений. Никто из высоких должностных лиц вам этого не скажет, но на самом деле это так. Кому-то очень выгодно делать вид, будто добровольцы не играли значительной роли в этой войне, как выгодно было и расколоть ДУК. Но эта власть - временная, у нас есть право ее поменять. И если бы мы не были такими глупыми, то не дали бы ей над собой властвовать. Я очень разочарован тем, что добровольцев не поддержали на уровне государства, хотя они, в сущности, приняли на себя первый удар. По моей информации, в Верховной Раде лежит законопроект о том, чтобы признать добровольцев участниками боевых действий, но его не рассматривают. Потому что, кроме всего, это еще и экономия средств, - делает вывод Александр Борисович. - На всех уровнях мне задают глупые вопросы: где вы, дескать, взяли оружие, кто вам его выдал? Я рядовой, и оружие мне выдал командир - разве это непонятно? Хотя вообще у "Правого сектора" было шесть рапир, тяжелые минометы, ПТУРы - не было разве что авиации. Так что, высшее военное руководство об этом не знало? Когда нужна "показуха", с телеэкранов показывают известного российского киноактера Анатолия Пашинина, который снимался в культовом сериале "Грозовые ворота". Перебравшись в Украину, он стал бойцом 8-го батальона Добровольческой украинской армии. Съемочная группа, которая приезжала к нему, показывала военную форму добровольцев, оружие. В сущности, частично признали добровольцев, посмертно присвоив звание Героя Украины одному из нас - оперному певцу Василию Слипаку (позывной "Миф"), который входил в десятку лучших голосов мира. Мы пересекались с ним на дорогах войны. Когда вместе с бойцами он проезжал по Авдеевке и пел одну из своих арий, можно было подумать, что мелодия льется из громкоговорителя. Василий погиб от пули снайпера через
40 дней после того, как я вернулся из зоны АТО домой, на той боевой позиции, где раньше стоял и я. Он 19 лет прожил во Франции, был солистом Парижской оперы и обеспеченным человеком, но приехал, чтобы защитить Родину.

В нашем батальоне воевал американец Джон - к сожалению, он тоже погиб. Снайперами были даже хрупкие девушки. А вы спрашиваете, почему я подался в зону АТО".

А тем временем, пока наверху добровольцев никак не легализируют, решения признать их участниками боевых действий принимают на местном уровне. Первым это сделал Ивано-Франковск. На сегодня уже в 15 областях добровольцам выдают т.н. региональные удостоверения УБД.

"Решает этот вопрос комиссия при облгосадминистрации после того, как проголосуют депутаты областной рады, - вводит меня в курс дела доброволец из Кобеляк. - У меня есть ведеодоказательства: на кадрах, которые сняла творческая группа "5 канала", я дарю Дмитрию Ярошу изготовленную собственноручно деревянную скульптуру (резьба по дереву - мое хобби) - он приезжал в зону АТО, а я как раз был дневальным в нашем опорном пункте. Интервью со мной и мои фотографии разместила в книге "Неоголошена війна" журналист
"5 канала" Ольга Калиновская. Но что меня коробит? Чтобы доказать тот факт, что я был в зоне АТО, я должен предоставить показания не добровольцев, а именно бойцов Вооруженных сил Украины, да еще и нотариально заверенные. То есть меня, в сущности, заставляют прибегать к каким-то манипуляциям. Конечно, со многими из бойцов ВСУ мы иногда стояли рядом на боевых позициях, но, поверьте, там никто не интересовался настоящими именами. Да и я в своем батальоне не знал имен и фамилий побратимов, все обращались друг к другу только по позывным. Даже строились поначалу в балаклавах, старались не "светиться" перед фото- или телекамерами, ведь все мы в базе данных "ДНР"-"ЛНР". Знаю, например, "Пилипа" из ВСУ, я ему еще разгрузочный жилет получал, ведь на то время бойцы покупали военную форму за свои деньги. Но мне известно о нем только то, что он из какого-то села на Днепропетровщине. Я не допытывался на передовой, какие у него имя и фамилия, - тогда такие вопросы были лишними. Когда я отправлялся в зону АТО, чиновники с нашей райгосадминистрации выдали мне берцы. А с тех пор, как вернулся, ни разу добрым словом не вспомнили. Вспоминают только тех атошников, которых призывали от военкомата. Обидно…".

Александр Борисович уверяет, что существует синдром войны: если там, на передовой, наступала тишина, появлялось такое ощущение, будто что-то не так.

"Когда постоянно происходят обстрелы, это становится обычным. Одна ночь была без них - казалось бы, можно поспать, но никто из нас не сомкнул глаз. К войне привыкаешь, - утверждает наш герой. - Мне и до сих пор снится, что сепары подходят слишком близко, а я стараюсь выдернуть кольцо гранаты... Как говорят, война продолжается в голове… Мы, добровольцы, были востребованы государством, однако до сих пор не признаны им. Конечно, придет время, когда нас наконец-то признают. Хотелось бы до этого дожить…".