Виктор Веретенников: «Для создания успешного государства нам не хватает «злагоды»

Он всегда работал на «злагоду», однажды разыскав в словарях и реанимировав это забытое, но такое важное, ключевое для развития нации понятие. В бизнесе, в политике, в своем многогранном творчестве и даже своим образом жизни ежедневно доказывая: именно от «злагоды» во многом зависит успех любого дела, а также его развитие и последующая стабильность.

— Виктор Александрович, откуда вообще появилось название «Злагода»?

— «Злагода» — духовное согласие людей. Это очень древнее слово, оно восстановлено из глубин, в советских словарях проходило как неупотребительное. А причиной для его реанимации стала следующая ситуация.

Я был депутатом Верховной Рады первого созыва. Тогда шел активный процесс создания депутатских фракций (групп) с названиями вроде «Вперед, Україно», «Незалежна Україна», «Сильна Україна» и т.д. Мы тоже создали свою фракцию, но никак не могли ее назвать. Я занимался литературой, писал свою первую книгу «Потерянный рай», каждый день с четырех до семи утра над ней корпел, естественно, работал со словарями. В них и нашел: «згода» — согласие, а «злагода» — согласие духовное. Когда же прочитал, что оно не употребляется, задумался. И понял: духовное согласие — вот чего не хватает нам во всех сферах жизни. Именно к этому надо стремиться. С моими доводами согласились и название поддержали. Так появилась депутатская фракция «Злагода», которую я тогда возглавил. Это название своим объединительным смыслом как бы противостояло распрям, которые происходили в Верховной Раде.

— Насколько состав фракции соответствовал ее названию?

— Моими заместителями в то время были Леонид Кучма и Анатолий Кинах. Также из ныне известных — Анатолий Толстоухов. В принципе все это люди созидающие, неконфликтные, нацеленные на мирное решение вопросов.

— Да, все они — известные личности, которые полностью посвятили себя политической карьере. Почему вы пошли другим путем?

— У меня были все возможности пойти по государственной линии, но я не хотел бросать производство. Ведь в 1990 году на базе комбината «Приднепровский», директором которого я являлся, создал первую в Украине акционерную компанию, которую тоже назвал «Злагода». Тогда по закону можно было совмещать должность директора завода и депутатскую работу.

Кстати, когда спустя два года, в 1992-м, мы разрабатывали закон об акционерных обществах, я принес устав нашей «Злагоди», первой акционерной компании в Украине, и его приняли как основу. Он, кстати, действует до сих пор.

— То есть со своим экспериментом вы все просчитали наперед?

— Руководитель должен уметь на три шага вперед просчитывать будущее. Всегда стараюсь так делать, хотя в свое время чуть было за это не поплатился.

Еще при Союзе, в 1987 году, написал статью в газету «Правда», орган ЦК Компартии, в которой спрогнозировал скорый развал Советского Союза. За это меня чуть не исключили из КПСС. Был такой интересный эпизод: поставили вопрос о моем исключении из партии, хотели уже руки поднимать, а в это время кто-то спросил: «А в какой газете Веретенников напечатал свою статью?» Сказали — в «Правде». И все сразу по-пионерски руки опустили...

А я был тогда директором завода. И если бы меня исключили из КПСС, естественно, сразу сняли бы с поста, поскольку тогда эту должность могли занимать только члены партии.

— Тема «злагоди», духовности и духовного возрождения проходит через все ваше творчество. Как вы считаете, возможна ли «злагода» в Украине?

— Слово «злагода» подразумевает объединение. Если люди будут объединены духовно, у нас есть шанс стать полноценной страной. Необходимо, чтобы именно это понятие стало стержнем в формировании национальной идеи Украины, которая не создана до сих пор. Именно потому, что разные политические силы по-разному эту национальную идею понимают. Одни — как сугубо националистическую, другие — как русофобскую. А национальная идея должна вырабатываться с учетом того, что Украина — страна разноплановая и многогранная. Однако национальная идея так быстро не формируется. Это разбогатеть можно за один год. А прийти к «злагоде» между собой и миром, природой, между собой и людьми за один год невозможно. Для этого нужно время и постоянная работа над собой.

— На ваш комбинат было осуществлено множество рейдерских атак. Благодаря чему вам удалось выстоять? Тоже благодаря «злагоде»?

— Действительно, мы выстояли благодаря тому, что пришли к «злагоде» у себя в коллективе. Люди воспринимают комбинат как свой дом и так же его защищают. За 20 лет отбили три крупнейшие рейдерские атаки. Люди охраняли завод круглосуточно, жили в палатках и отбивались. Причем рейдеры были самого высокого уровня: и государственные, и бандитские структуры.

— У вас бывали задержки зарплаты?

— Никогда. Мы даже во время кризисов не останавливались и продолжали развиваться. Прежде всего за счет того, что просчитываем ситуацию и оперативно реагируем на изменения рынка.

— Привлекаете экспертов или создали на предприятии мозговой центр?

— Скорее, он постепенно сформировался сам.

На комбинате работают сотрудники всех трех поколений. Именно из синтеза их мнений рождаются наиболее качественные прогнозы и дельные предложения, которые потом претворяются в жизнь.

Что же касается текущих вопросов, то каждый руководитель на еженедельных совещаниях рассказывает, как он видит ситуацию, завтрашний день, какие проблемы перед нами стоят и как их можно решить. А моя задача — все это собрать и обобщить.

— Виктор Александрович, поделитесь секретом, как у вас на все хватает времени?

— Благодаря внутренней самодисциплине. Я выработал четкие правила, которых стараюсь придерживаться. Никогда никуда не опаздываю. Пишу план работы на день и стараюсь от него не отклоняться. Живу по солнечным часам. Ложусь в десять часов вечера, встаю в четыре-пять утра. Затем утренняя пробежка, и за творческую работу. Пару часов в день работаю с литературой, над романами, над сценариями. Потом — основная работа.

— Не сложно по нескольку раз в день переключаться с решения бизнес-вопросов на творчество и наоборот?

— Нет, для меня смена деятельности — это своего рода отдых. Производственные задачи требуют быстрых, конкретных решений, потому что затягивать нельзя. А для творческой работы, напротив, необходимо время. И вот такая перемена деятельности — административной, литературной — стимулирует и расслабляет одновременно. Плюс к этому — регулярные занятия спортом: я играю в большой теннис. В общем, все в комплексе позволяет мне постоянно быть в тонусе.

— В книге «Запороги» вы проводите интересные исторические параллели между реалиями сегодняшнего дня и теми процессами, которые переживала страна в период Руины. Причем в качестве главного персонажа вы выбрали Ивана Сирко, единственного казацкого атамана, который никогда не проигрывал и переяславского соглашения не подписал... Почему именно его?

— Наверное, потому, что подсознательно пытался нащупать отправную точку формирования национальной идеи. Только сильная личность у власти может ускорить процесс ее формирования. Кроме того, воспитывать новое поколение надо на примерах сильных исторических персонажей. Тогда оно вырастет самодостаточным и уверенным в себе.

К Сирко можно относиться по-разному. В моих произведениях нет героев идеальных. Но все они — очень сильные личности, способные на решительные нестандартные поступки. Тот же Сирко был сослан царем в Сибирь. Но не сломался. И царь по просьбе украинского казачества был вынужден его вернуть. Из всех полковников, присутствовавших на Переяславской раде, только он и Иван Богун не подписали соглашение. То есть человек имел позицию и не боялся ее отстаивать.

— С высоты вашего опыта, в той ситуации, которая сложилась сегодня, реально сформировать сильное государство?

— Для этого нужна сильная власть. Почему у нас «злагода» на комбинате? Я — первое лицо, и за 35 лет всегда имел возможность сказать решающее слово. Результатом чего стало выстраивание четкой системы работы и взаимоотношений в коллективе.

Создать самоуправляемую систему — самое главное для государства. Но запустить ее может только сильная личность.

Вот сейчас я снимаю фильм «Заграва» и трачу на это немало времени. Но предприятие работает как часы, потому что работает система. Так нужно и в государстве.

— Если не будет такой сильной личности, включится ли механизм выживания государства?

— У нас в стране есть очень сильные люди.

— Есть ли у вас внутренняя убежденность, что они будут действовать в интересах государства? Как вы считаете, какой процент у нас в политике людей с таким мышлением?

— Небольшой. Но он постепенно увеличивается. За счет ощущения приближающейся катастрофы. Люди начинают понимать, что жить так, как мы прожили эти 20 лет, в обстановке дерибана и всеобъемлющей безответственности, дальше просто небезопасно…

— Успеет ли это осознание стать доминирующим до того, как все развалится?

— К этому есть предпосылки. Сегодня треугольник власти — президент, Кабинет министров и Верховная Рада — имеет большинство. Это очень актуально. Кроме того, активизируются общественные организации, которые подталкивают власть к принятию определенных решений.

Очень важен и контроль. Меня, например, в бытность депутатом, подталкивал постоянный контакт с избирателями. Я регулярно принимал людей, отчитывался в прямом эфире на всех местных каналах. Говорил, какие передо мной стояли задачи и как я их выполнил.

И еще очень важно, чтобы ключевые должности в стране занимали профессионалы. Почему у нас такой хаос? Потому что в правительство назначают по партийной квоте. И человек зачастую понятия не имеет о своей должности, он не работал с людьми, у него нет организаторских способностей.

А хорошо говорить на митинге и организовать производство — совершенно разные вещи. При этом чтобы сформировать руководителя, надо его вырастить.

— Есть в этом плане какой-то рецепт от Веретенникова?

— Хороших организаторов, как некогда царей, необходимо готовить с детства: дать хорошее образование, параллельно — практику, а сразу после вуза — ответственную должность. Если выплывет, значит, эксперимент удался. Небольшая, но руководящая должность в молодом возрасте дает человеку такие качества, как самостоятельность, ответственность при принятии решений и достаточно быстрое вхождение в курс дела, поскольку над ним не довлеют стереотипы. При этом на практике он учится управлять людьми. Это хороший жизненный тест. Если он его пройдет — обязательно станет хорошим руководителем. На собственном опыте убедился.

А сына я еще с 9-го класса начал приучать к работе. На летних каникулах он подрабатывал на «Злагоді» грузчиком. Выходил на работу в четыре утра и грузил машины. Будучи студентом, проходил практику в разных отделах нашего комбината. А когда окончил институт и пришел к нам на работу, был уже своим человеком, имел полное представление о производственном процессе, я поставил его на должность начальника небольшого строительного цеха нашего предприятия. А директором он стал в неполных тридцать лет.

— Почему вы прекратили производство водки «Злагода»?

— Не выдерживали конкуренции. Водка требует больших рекламных вложений, на продвижение самого бренда тратится неоправданно много сил. Кроме того, когда на этот рынок пришли крупные зарубежные инвестиционные компании, мы поняли, что нам просто нет смысла размениваться, надо было удержаться на рынке молочной продукции.

Тем более что я возглавлял в то время (вплоть до 2000 года) «Украинскую корпорацию детского питания»

— Специалисты отмечают: сегодня, в целом, ситуация с детским питанием патовая. Почему так получилось?

— Потому что никто не хотел им заниматься. Почему отечественные предприятия «полегли»? Целью новых хозяев было выжать из завода все, что можно, чтобы получить деньги сегодня. Никто не думал о завтрашнем дне.

Мы на «Злагоді» не разрушили, а усовершенствовали систему. Детское молоко в стеклянных медицинских бутылочках производится по ГОСТам, сохранившимся со времен Советского Союза.

И сегодня мы действительно единственные, кто обеспечивает Украину настоящим детским питанием — короткого срока хранения, без добавок и консервантов.

Наша «Злагода» входит в пятерку сильнейших молокоперерабатывающих предприятий в Украине, оно единственное не имеет иностранных инвестиций.

— Вы, получается, столько лет на коне. Кстати, и в переносном, и в прямом смысле. Табун лошадей «проносится» через все ваше творчество. С чем это связано?

— Видимо, с моей жизненной позицией. Мне все время приходится работать с людьми, руководить коллективами. И все время вести их вперед. Лошадь — это, с одной стороны, стадное животное, а с другой — неукротимое. Конь, который лишен возможности бежать, застаивается — хиреет и теряет интерес к жизни... Вот у меня, видимо, такой характер.

— Владимир Яворивский на одном из писательских форумов назвал вас «честным летописцем своего времени». Вы согласны с этой характеристикой?

— Я действительно стараюсь писать максимально объективно, работаю исключительно с первоисточниками. Например, когда писал о кошевом атамане Сирко, много работал с летописями в Днепропетровском историческом музее. О казачестве писали многие, каждый мог что-то придумать, потому что каждый имеет право на вымысел. А для романа «Потерянный рай» фразы Иоанна Крестителя и Иисуса Христа брал только из Библии и Евангелия. Я эти священные писания десятки раз прочитал с карандашом в руках. Чтобы не извратить ни одного слова!

— Первоисточники, особенно духовные, часто оказывают определенное влияние на писателя....

— Мне кажется, я вырос в своем отношении к жизни. Достиг «злагоди» с самим собой. Я же к ней пришел только в последние годы…

— После чего?

— Наверное, еще будучи депутатом Верховной Рады, еще первого созыва, когда почувствовал, что политика — грязная борьба за власть, которая только отбирает время и силы. Мне же надо было развивать производство, поэтому, когда предложили баллотироваться на второй срок, я не стал тратить на это силы и время. А вот в 2002-м необходимо было производство защитить — и я опять стал депутатом. Но не «кнопкодавом», поскольку внес массу законопроектов и предложений, многие из них востребованы и сейчас.

— Вы рискнули снять первый в Украине продюсерский фильм «Потерянный рай», когда кинопроизводство в стране практически остановилось. То есть съемки этого фильма — не просто акт творчества, но еще и гражданский поступок?

— Я тем самым создал прецедент, собственным примером показал, что надо не ждать, пока государство даст денег на кино, а создавать новую структуру. Создал один продюсерский фильм, потом второй... и постепенно в Украине началось развитие продюсерских фильмов.

— Сейчас вы работаете над фильмом «Заграва» по вашей же книге. Это тоже летопись нашего времени?

— Последние пятнадцать лет в Украине постоянно менялась власть, происходил грабеж собственности, наблюдались падение нравов и потеря совести. Я просто синтезировал этот опыт и ввел через образы, через события своего романа «Заграва». Сначала в роман, теперь — в кинофильм. То, что я наблюдал все это своими глазами, сам участвовал в этой борьбе, позволяет, как мне кажется, претендовать на объективность.