Всякий раз, когда речь заходит об иностранной помощи Запада странам Центральной и Восточной Европы или бывшего Советского Союза, велик соблазн апеллировать к опыту истории. И в первую очередь вспоминают план Маршалла — знаменитую программу американской помощи разрушенной и раздираемой социальными конфликтами Европе, которая могла бы стать программой сотрудничества между Востоком и Западом, а стала одной из основ «холодной войны» и раздела Европы на два враждебных лагеря.
И хотя с тех пор (конец 40-х — начало 50-х годов) мир кардинально изменился и на старую послевоенную политическую карту Европы и старую модель наших представлений нельзя накладывать принципиально новые реалии, которые ушли далеко от представлений времен «холодной войны», обращение к истории вполне объяснимо.
И к ней обращаются как на Востоке, где открываются ранее засекреченные архивные материалы (в том числе и из президентского архива Российской Федерации), так и на Западе, где появляются новые исследования, извлекаются из архивов ранее неизвестные документы и даже написанные в то время, но не опубликованные тогда книги.
Сегодняшняя программа экономической помощи Восточной Европе, которую представляют в основном не только США, но и другие страны «большой семерки», столь же грандиозна по своему размаху, как и та, что стояла перед Америкой в конце 40-х годов. И тогда, и сейчас ее необходимость вызывалась и вызывается объективными факторами, возникшими в результате исторических глобальных потрясений.
И тогда, и сейчас в мировом общественном мнении нет единства по этой проблеме. На Западе многие задаются вопросом: сработают ли миллиардные вливания, продвинут ли они страны бывшего «восточного блока» к процветанию и демократии? На Востоке раздаются голоса: «Нам нечего ждать помощи от Запада! Она никогда к нам не придет!».
И те и другие проводят историческую параллель с планом Маршалла, делая из исторического опыта различные выводы. Это и неудивительно, если учесть ту политическую ситуацию в мире, которая возникла после развала антигитлеровской коалиции.
5 июня 1947 года государственный секретарь США Джордж Кэтлетт Маршалл (бывший начальник штаба американской армии в 1939—1945 гг.) выступил в Гарвардском университете с Программой восстановления Европы, которая носит его имя и за которую в 1953 году он был удостоен Нобелевской премии мира.
Сославшись на тяжелое положение экономики многих европейских стран в результате войны, Дж.Маршалл в своей речи заявил о желании США помочь их экономическому восстановлению. Это «великодушное и бескорыстное» предложение Соединенных Штатов, утверждал Дж.Маршалл в традиционном для американской дипломатии стиле, направлено «не против какой-либо страны или доктрины, а против голода, нищеты, отчаяния и хаоса». Он предложил странам Европы помощь с целью «восстановить экономику во всем мире, чтобы возникли политические и социальные условия для существования свободных институтов». Дж.Маршалл давал понять, что промедление с американской помощью может повлечь экономические, социальные и политические последствия «угрожающего характера».
...Началась сложная дипломатическая борьба вокруг американской инициативы. Опубликованные в последние годы в различных странах ранее засекреченные материалы позволяют заглянуть за ее кулисы, увидеть, какие предрассудки и стереотипы существовали у тогдашних американских, европейских и советских политиков.
Значительная часть руководителей европейских стран приветствовала предложение Маршалла. Правительства Англии и Франции взяли на себя проведение дипломатической подготовки осуществления американского плана.
В Советском Союзе к выступлению госсекретаря США отнеслись с интересом, но в духе того времени, настороженно и подозрительно.
В Москве и в столицах стран Восточной Европы имелись различные подходы к реакции на предложение Маршалла. В.Молотов дал указание серьезно готовиться к обсуждению плана Маршалла. Он принял предложение министров иностранных дел Англии и Франции Э.Бевина и Ж.Бидо участвовать в совещании министров иностранных дел «тройки» в связи с планом Маршалла.
21 июня Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило это решение В.Молотова. И на следующий день советские послы в странах Восточной Европы получили от него телеграмму, в которой предписывалось, чтобы они лично передали руководителям стран их пребывания, что «приглашение Англии и Франции об участии СССР в совещании трех министров... нами принято». Сообщив, что СССР будет на этом совещании отстаивать, чтобы к разработке соответствующих экономических мер были привлечены другие союзные европейские страны (Польша, Югославия, Чехословакия, Норвегия, Бельгия, Голландия, Люксембург), которые перенесли тяготы немецкой оккупации и помогли победе над фашистской Германией, но будет возражать против привлечения бывших сателлитов Германии и нейтральных стран, В.Молотов считал желательным, чтобы дружественные союзные страны, со своей стороны, проявили соответствующую инициативу по обеспечению своего участия в этой работе.
Таким образом, реакция Москвы на план Маршалла с самого начала не была однозначно негативной, как об этом писали на Западе.
Как вспоминал В.Молотов, «вначале мы в МИДе хотели предложить участвовать всем социалистическим странам, но быстро догадались, что это неправильно».
Архивные документы России, введенные недавно в научный оборот, позволяют отчасти увидеть механизм формирования политики Кремля в то время. Готовясь к встрече «тройки», В.Молотов 22 июня 1947 года направил в советские посольства ряда стран телеграмму с просьбой высказать свои соображения относительно плана Маршалла и возможной позиции Советского Союза.
Посол СССР в Вашингтоне М.Новиков, внесший свою лепту в ухудшение советско-американских отношений, подтвердил свою резко отрицательную оценку американской инициативы, которую он дал еще 9 июля. В телеграмме В.Молотову от 24 июня он утверждал, что основные цели внешней политики США — приостановка демократизации стран Европы, стимулирование противостоящих Советскому Союзу сил и создание условий для закрепления позиции американского капитала в Европе и Азии — остаются без существенных изменений. А план Маршалла, «вместо прежних разрозненных действий, направленных к экономическому и политическому подчинению европейских стран американскому капиталу и созданию антисоветских группировок, предусматривает более обширную акцию, имея в виду решить проблему более эффективным способом».
Сейчас стала известна докладная записка академика Е.Варги, которая поступила к В.Молотову в тот же день. Создатель научной школы в той области, которая именуется «мировой экономикой и мировой политикой», долгие годы входивший в лидерскую группу Коминтерна, один из немногих, кто уцелел во времена «большого террора», писал, что для современного капитализма, американского в том числе, характерны кризисы перепроизводства, и если СССР будет открыт для плана Маршалла, то американская экономика получит новый рынок в нашей стране и оттянет таким образом наступление кризиса у себя дома, что, разумеется, замедлит загнивание и гибель капитализма. На письме академика Е.Варги резолюция В.Молотова: «Очень важно — разослать тт. Сталину, Берии, Жданову, Микояну, Маленкову, Вознесенскому, Вышинскому, Малику».
Конечно, принималось во внимание гипотетическая возможность кризиса в США после огромного военного бума. Еще свежи были воспоминания о длительной стагнации 30-х гг., которая последовала после катастрофической депрессии 1929 года. Но были и другие причины того, почему Москва отнеслась к американскому предложению с подозрением.
Включившись в сложную дипломатическую борьбу вокруг плана Маршалла, в ходе которой все стороны вели двойную игру (например, Бевин и Бидо в публичных заявлениях выражали заинтересованность в привлечении СССР к осуществлению плана, а в беседах с американским послом в Париже Дж.Кэффери выражали надежду на «отказ Советов сотрудничать», газета «Нью-Йорк таймс» 18 июня открыто писала: «Задача заключается в том, чтобы открыть перед Россией дверь, в которую — Вашингтон был уверен — она не войдет»), советская делегация приняла участие в Парижском совещании министров иностранных дел Англии, Франции и Советского Союза.
Не останавливаясь на анализе хода совещания «тройки», которое продолжалось с 27 июня по 2 июля 1947 года, отметим, что позиции англо-французской и советской сторон взаимно исключали друг друга. А после того, как рано утром 30 июня заместитель министра иностранных дел СССР А.Вышинский шифрованной телеграммой сообщил В.Молотову сведения, поступившие по линии советской разведки, о беседах заместителя госсекретаря США У.Клейтона с британскими министрами (в Москве они были расценены как «закулисный сговор США и Великобритании против СССР»), переговоры Молотова в Париже стали вовсе бесперспективными.
Информируя Сталина о ходе совещания, В.Молотов телеграфировал: «Ввиду того, что наша позиция в корне отличается от англо-французской позиции, мы не рассчитываем на возможность какого-либо совместного решения по существу данного вопроса».
Отказавшись участвовать в осуществлении плана Маршалла, В.Молотов покинул Париж. Тем самым он облегчил положение организаторов плана и вызвал к жизни призрак разделения Европы на два противоположных лагеря. «Создалось впечатление, — комментировала «Правда», — что организаторы конференции заранее решили привести дело к разрыву, для того чтобы получить «свободу рук».
Объясняя мотивы поведения советских руководителей в этой ситуации, А.Даллес писал, что Москва любой ценой стремилась саботировать американскую программу о помощи, дабы удержать Восточную Европу в сфере своего влияния и продлить состояние социальной и экономической нестабильности в Западной Европе. Москва, констатировал он, в очередной раз «повернулась к Европе спиной». О тех неискренних действиях Запада, которые помешали достичь компромисса, о нежелании поисков взаимоприемлемых вариантов решения А.Даллес, естественно, умалчивал.
Исходя из новых источников и новых благоприятных позиций для их анализа, теперь можно сказать, что «хлопать дверью», как это сделал В.Молотов на Парижской конференции, вероятно, не стоило. Был ли это выигрышный дипломатический ход? Приведем в этой связи мнение участника конференции в Париже Жоржа Бидо, которое он высказал после встречи «тройки» в беседе с бывшим госсекретарем США Джеймсом Бирнсом. «Признаюсь, — говорил Бидо, — я никогда не мог понять причины его (В.Молотова — Ред.) поведения. Либо он получил бы часть выгоды, либо если бы все предприятие провалилось, то он все равно выиграл бы от того, что никто ничего не получил. Оставаясь с нами, он ничего бы не потерял в любом случае, но он избрал единственный способ действий, при котором он совершенно определенно проигрывал».
Тем не менее в действиях советского руководства имелась своя логика, подчиненная законам «холодной войны» — стремление не позволить Западу получить возможность влиять на положение дел в странах Восточной Европы — советской сфере влияния. Объясняя причину отказа от участия СССР в плане Маршалла, В.Молотов позднее говорил, что западные страны «затягивали нас в свою компанию, но подчиненную компанию. Мы бы зависели от них, но ничего бы не получили толком, а зависели бы безусловно». И далее (и здесь В.Молотов остается верным себе и своему видению мира): «Но если на Западе считают, что это была наша ошибка, что мы отказались от плана Маршалла, значит, правильно мы сделали».
Но Кремль не только сам отказался, но заставил это сделать и своих стран-сателлитов, некоторые из которых, получив официальное приглашение участвовать в Европейской экономической конференции, которую планировалось открыть 12 июля 1947 года в Париже, решили послать свои делегации. Мало этого, сталинское руководство пыталось сорвать конференцию, провалив инициативу Маршалла.
5 июня советские послы в столицах стран Восточной Европы получили из Москвы телеграмму В.Молотова, которая была отправлена в 6 часов 40 минут. Советский министр иностранных дел предлагал своим послам немедленно посетить руководителей внешнеполитических ведомств соответствующих стран и передать им заявление, в котором содержалась информация о совещании «тройки» и давалась негативная оценка предложениям Маршалла. В тексте заявления подчеркивалось, что делегация СССР на совещании усмотрела в претензиях США «желание вмешаться во внутренние дела европейских государств, навязав им свою программу, затруднить им сбывать свои излишки туда, куда они хотят, и, таким образом, поставить экономику этих стран в зависимость от интересов США».
Спустя 1 час 35 минут советские послы в странах Восточной Европы и Финляндии получили шифровку для передачи руководителям компартий. В ней замыслы Кремля излагались четко и ясно. Отметив, что некоторые дружественные Советскому Союзу страны намерены отказаться от участия в совещании 12 июля, ЦК ВКП(б) рекомендовал принять участие в совещании, послать туда свои делегации и дать там «бой Америке и ее сателлитам — Англии и Франции с тем, чтобы помешать американцам единодушно провести их план, а потом уйти с совещания и увести с собой возможно больше делегаций от других стран».
Ночью, в 4 часа 15 минут, 7 июля (МИД, подражая Сталину, также работал по ночам) Молотов в новой телеграмме указал послам передать руководителям компартий, чтобы те не давали ответа об участии в совещании до 10 июля.
В Кремле и МИДе нервничали, взвешивали возможные последствия участия делегаций восточноевропейских стран в совещании, на котором не будет присутствовать делегация «старшего брата». 8 июля в 0 часов 50 минут В.Молотов отправил советским послам в Белграде, Будапеште, Бухаресте, Варшаве, Праге, Софии, Тиране, Хельсинки телеграфное указание немедленно передать И.Броз-Тито, М.Ракоши, Г.Георгиу-Дежу, Б.Беруту, К.Готвальду, Г.Димитрову, Э.Ходже и О.Куусинену шифровку о том, что ЦК ВКП(б) отменяет свою телеграмму от 5 июля и предлагает отказаться от участия в совещании, а мотивы отказа изложить по своему усмотрению. Последняя телеграмма осложнила ситуацию. Отказались сразу югославы, финны, албанцы, венгры, румыны. Отказались также заинтересованные в плане Маршалла руководители Болгарии и Польши.
В Чехословакии все партии, включая коммунистов, выступали за участие в американской программе. Коалиционное правительство, возглавляемое лидером коммунистов Клементом Готвальдом, еще 4 июля приняло приглашение на конференцию. И когда временный поверенный в делах СССР в Чехословакии М.Бодров явился 8 июля к К.Готвальду с телеграммой ЦК ВКП(б), последний заявил, что изменить решение чехословацкого правительства об участии в Парижском совещании уже невозможно — «правительство нас (коммунистов) не поддержит». Государственный секретарь по иностранным делам коммунист В.Клементис, участвовавший в беседе, поддержал К.Готвальда. Он заявил, что «они ничего не смогут изменить теперь, ибо все уже сделано, англичанам и французам ответ дан, в печати опубликовано, Носеку (послу Чехословакии во Франции) в Париж дано указание о том, что ему поручается участвовать в совещании».
О реакции Сталина на решение Чехословакии участвовать в Европейской экономической конференции свидетельствует «Запись о встрече у генералиссимуса И.В.Сталина 9 июля 1947 года», которая почти 45 лет пролежала в чехословацком Государственном центральном архиве.
Получив телеграмму М.Бодрова, разъяренный Сталин потребовал немедленного приезда правительственной делегации Чехословакии в Москву. Уже утром 9 июля делегация во главе с К.Готвальдом вылетела в советскую столицу. Сначала Сталин пригласил к себе одного Готвальда. Как рассказывал он, Сталин был чрезвычайно рассержен. Он ультимативно потребовал немедленно отменить решение Чехословакии об участии в Парижской конференции. Председатель правительства вернулся к своим коллегам примерно часов через пять, уже дав согласие выполнить требование Сталина.
В расширенном составе встреча проходила в ночь с 9 на 10 июля, с 23.00 до 00.30 часов.
Кроме Сталина в ней участвовали Молотов, Бодров, с чехословацкой стороны — Готвальд, министры Масарик, Дртина, генеральный секретарь МИД Гейдрих, посол Чехословакии в Москве Горак.
По воспоминаниям одного из чехословацких участников, Сталин говорил спокойно, но жестко: «С самого начала ни у кого не должно было быть ни малейшего сомнения в том, что его слова являются для нас приказом».
Вот как проходила встреча (ради экономии места опущены некоторые повторения требований Сталина):
«Председатель правительства Готвальд сообщил, что мы, хотя и позитивно ответили на приглашение в Париж, но выставили много серьезных оговорок, которые дают возможность маневрирования. Ныне наступила новая ситуация, поскольку мы — единственные из славянских и восточных государств, принявшие приглашение в Париж. Поэтому правительство ЧСР хотело бы знать позицию СССР.
Генералиссимус Сталин сказал: «После возвращения Молотова из Парижа правительство СССР получило информацию о позиции Югославии. Потом сделала запрос Румыния. Советское правительство поначалу не отвечало, считая, что было бы правильнее идти на конференцию, а потом, если возникнет необходимость, покинуть ее. Но когда пришли депеши от послов СССР, созрело другое решение: кредиты, о которых говорится в «плане Маршалла», очень ненадежны, и ясно, что под формулой кредитов великие державы пытаются сколотить западный блок и изолировать СССР».
Потом он продолжал: «Для нас это вопрос дружбы. Непосредственных выгод из участия в конференции вы не извлечете, кредитные условия наверняка будут плохими. Все славянские страны отказались, и Албания не побоялась отказаться, поэтому мы считаем, что вы свое решение должны отменить. Правительство СССР послало телеграммы Румынии, Югославии и полякам. Поляки поначалу колебались, но потом решили приглашение не принимать. Поэтому правительство СССР удивлено вашим решением».
Министр Масарик обратил внимание на то, что у нас ситуация определяется всеобщим пониманием того факта, что мы на 60—80% зависим от Запада. Руководители национальных предприятий не переставали убеждать Масарика в необходимости поездки в Париж, чтобы не упустить случай получить какие-то кредиты.
Масарик в заключение подчеркнул, что все политические партии едины в том, что Чехословакия не должна предпринимать ничего, что противоречило бы интересам Советского Союза.
Генералиссимус Сталин сказал: «Участие в конференции выставит вас в ложном свете. Этот «прорыв фронта» означал бы успех западных держав. Швейцария и Швеция еще колеблются. А ваше участие, определенно, повлияло бы на их решение. Мы знаем, что вы наши друзья, у нас никто в этом не сомневается. Но своим участием в Париже вы были бы использованы в качестве инструмента против СССР. Этого ни Советский Союз, ни его правительство не допустили бы».
Министр Дртина попросил, чтобы Сталин и Молотов приняли во внимание единственное: экономическая ситуация в Чехословакии иная, чем в других славянских странах, жизненный уровень зависит прежде всего от внешней торговли, а та, к сожалению, — от Запада.
Сталин заметил, что наш торговый баланс с Западом был пассивным, и подчеркнул, что наш экспорт на Запад не так велик, чтобы покрыть импорт, и мы должны платить валютой.
Министр Дртина напомнил, что чехословацкое правительство приняло единогласно решение об участии в Париже. Просил, чтобы советское правительство как-то облегчило выход из этой ситуации.
Сталин: «Могу привести вам аргументы, с помощью которых отказалось от участия в Парижской конференции болгарское правительство. Румыны отказались без мотивировки. Поляки ответили, что они готовы принять американские кредиты, но хотели бы вести переговоры с США напрямую, без посредников».
«Что же касается вас, — подчеркнул генералиссимус, — то вы могли бы заявить в Париже следующее: в последнее время стало ясно, что принятие приглашения может быть истолковано как удар против СССР, особенно потому, что никто из славянских и других восточноевропейских государств приглашения не принял». И добавил: «Мы считаем, что чем раньше вы это сделаете, тем лучше».
В своих мемуарах, написанных в 1967 году, А.Гейдрих характеризовал заключительное высказывание Сталина как ультиматум: «Он закончил словами, что чехословацкое правительство должно отменить свое участие в Парижской конференции до 4 часов дня 11 июля с решительным указанием на то, что для советского правительства это вопрос союза и дружбы с Чехословакией».
Чрезвычайное заседание чехословацкого правительства длилось целый день 11 июля. Закрывая его, заместитель главы правительства В.Широкий зачитал новое решение: правительство единогласно отменило свое же решение от 4 июля. Информация об этом была получена в Кремле в 8 часов вечера. Чехословакия отозвала своего представителя с предстоящей Парижской конференции и отказалась от своего участия в плане Маршалла.
Таким образом, все страны Восточной Европы образовали под диктовку кремлевского диктатора единый фронт с Москвой. Резко отрицательная реакция Сталина на американскую инициативу, безусловно усиливавшую политические позиции США, привела к окончательному распаду антифашистской коалиции великих держав, расколу Европы на два блока, к «холодной войне». «Железный занавес» отгородил страны восточного блока от Запада не только политически, но и экономически, ориентируя их исключительно на самих себя (а точнее, на Советский Союз). Идеология и политика брала верх над здравым смыслом.
12—15 июля 1947 года в Париже конференция 16-ти западноевропейских государств (Великобритания, Франция, Австрия, Бельгия, Греция, Дания, Ирландия, Исландия, Италия, Люксембург, Нидерланды, Норвегия, Португалия, Турция, Швейцария и Швеция) без больших прений приняла предложение правительства США по плану Маршалла и учредила Организацию европейского экономического сотрудничества.
2 апреля 1948 года Конгресс США принял закон
№ 472 о помощи иностранным государствам, в котором излагались цели, задачи, принципы и условия предоставления помощи, а также содержались положения, направленные на ограничения торговли западных стран со странами, не являющимися участницами плана, в первую очередь с СССР и странами Восточной Европы.
В этих условиях возникла необходимость объединения последних в экономическом и военно-политическом отношениях. Появились противоположные друг другу организации. План Маршалла, таким образом, положил начало послевоенной долговременной конфронтации между «миром социализма» и «миром капитализма», СССР и США, ОВД и НАТО. Не выдержав проверку временем, первые в этой связке развалились и дискредитировали себя. В абсолютно новых условиях страны, некогда отказавшиеся под нажимом Кремля от американской помощи (ради справедливости подчеркнем то, что стараются забыть сегодня, — чтобы получить эту помощь надо было быть страной с рыночной экономикой, согласной с достаточно жестокой системой контроля за использованием средств, иначе говоря — надо было поменять экономическую и общественно-политическую структуры), в настоящее время выстроились в очередь за иностранной помощью, надеясь, что финансовое вливание в национальную экономику и западный опыт откроют им двери в мировое сообщество.
В этой связи, на наш взгляд, не мешает оглянуться в прошлое, по-новому, с позиций исторической правды оценить положительные и отрицательные стороны плана Маршалла, сопоставимого с сегодняшними программами экономической помощи странам «новой демократии», в том числе и независимой Украине, вспомнить о той идеологической и дипломатической борьбе, которая развернулась вокруг американской инициативы, чтобы найти верный ответ на возникающие глобальные вопросы и не ошибиться в выборе пути.