Украинские дети старого Тоомаса. Наши земляки в Эстонии чувствуют себя равноправными гражданами Европейского Союза

Богослужение в церкви Богородицы Троеручицы в Таллинне производит немного странное впечатление. Хороший украинский язык, знакомые слова литургии, иконы византийско-древнерусского стиля... Но каменные готические стены ни на миг не позволяли забыть, что ты не в Украине, а за полторы тысячи километров от нее. Ведь Украинская греко-католическая церковь обрела кров в помещении католической, а позже лютеранской часовни, возведенной еще в ХІV веке в самом центре Старого города, почти под фигурой Старого Томаса – с давних времен символа Таллинна. В средневековом здании небольшого католического монастыря, при котором, собственно, и построена часовня, теперь разместился Украинский культурный центр.

«Первую украинскую организацию в Эстонии — Украинское землячество — мы создали еще в 1988 году, — рассказывает «Зеркалу недели» глава Конг­ресса украинцев Эстонии Вера Коник. — До середины 90-х годов оно было единственным, потом было основано украинское общество в Нарве, в Таллинне появилась «Просвита», чуть позже — Союз украинок Эстонии».

Сейчас здесь существуют два десятка культурно-общественных организаций украинцев. Почти все они входят в две большие структуры — Конгресс украинцев Эстонии и Ассоциацию украинских организаций Эстонии. Конечно, было бы лучше, если бы Конгресс и Ассоциация объединились, но пока это не удается. Складывается впечатление, что основная причина — не только и не столько в личных амбициях лидеров (хотя древняя мудрость «Где два украинца — там три гетмана» справедлива и в Эстонии), сколько в мировоззренческих отличиях внутри украинской общины.

«В работе всех украинских организаций Эстонии участвуют около трех тысяч человек, — продолжает г-жа Коник, — то есть примерно десятая часть этнических украинцев. Я не так давно была в Швеции, изучала работу тамошних организаций национальных меньшинств, их взаимодействие с органами шведских властей и органами Евросоюза. Так вот, среди шведских курдов в работе их национальных организаций задействованы процентов семьдесят. Эти факты можно комментировать по-разному: с одной стороны, у курдов, пожалуй, выше чем у нас, уровень национального самосознания, с другой — можно сделать вывод, что украинцы все же лучше интегрируются в эстонское общество, чем курды — в шведское».

Украинская община Эстонии существенным образом отличается от аналогичных общин в других государствах Европейс­кого Союза — например, Португалии или Греции. Там украинцы — преимущественно заробитчане, большая часть их находится в странах ЕС нелегально, срок действия их туристических виз у них давно истек. Неизвестно, сколько их, заработав немного денег, вернется в конце концов в Украину, а сколько попытаются (если разрешат) остаться навсегда. В Эстонии же практически все тамошние украинцы являются постоянными жителями и находятся в стране абсолютно легально. Те, кто после восстановле­ния независимости Эстонии в 1991 году захотел вернуться в Украину или выехать в Россию (а их было очень немного), сдела­ли это еще в начале 90-х. Осталь­ные же выезжать из Эстонии не собираются. Несмотря на это, только около 30 процентов эстонских украинцев имеют местное гражданство. Еще процентов 15 — граждане Ук­раины, примерно 35 — лица без гражданства, постоянно проживающие в Эсто­нии, а почти 20 про­центов — граждане других стран, преимущественно России.

Как же произошло, что достаточно много наших соотечественников в Эстонии стали гражданами не той страны, из которой происходят они или их родители, и не той, с которой они связали свою жизнь?

«Вина в этом — прежде всего тогдашней украинской власти, — убеждена г-жа Ко­ник. — В начале 90-х, когда решались эти вопросы, ее активность здесь была не очень высокой. Российское гражданство без проблем предоставлялось всем бывшим гражданам СССР, проживавшим в Эс­тонии, — независимо от того, были ли они этническими русскими и жили хоть когда-либо в России. К тому же для получения украинского гражданства нужно было обязательно поехать в Украину и собрать по месту своего рождения кучу справок. А в начале 90-х, когда все мы жили очень бедно, такая поездка для многих была невозможной сугубо из материальных соображений. Россияне же все оформляли на месте».

Правда, сейчас все больше молодежи других национальностей, в частности украинцев, вступающих в самостоятельную жизнь, выбирают эстонское гражданство. Это совсем несложно. Нужно только сдать два экзамена — на знание конституции страны и эстонского языка. Для выпускников русских средних школ засчитываются результаты соответствующих школьных государственных экзаменов.

В ходе встречи в Министерстве народонаселения, которое занимается, в частности, и вопросами натурализации, автор этой статьи успешно сдал экзамен на знание конституции Эстонии. Сдал, хотя ни разу не читал этой конституции и даже не держал ее в руках. Из 20 тестовых вопросов я дал правильные ответы на 18, чего вполне достаточно для положительной оценки. Думаю, подав­ляющее большинство читателей «ЗН» легко сделали бы то же самое. В самом деле, что можно ответить на вопрос «Какой закон яв­ляется самым важным в Эсто­нии?», если есть три варианта ответа: «Конституция Эсто­нии», «За­кон о гражданст­ве» и «Закон о языках»? Или: «Кто в Эстонии принимает законы — президент, правительство или парламент?» Наверное, все же парламент, как и в любой демократической стране.

Конечно, это была шутка, меня вполне устраивает мое украинское гражданство. Да и воп­росы советник министра Алек­сандр Айдаров задавал мне не на эстонском, а на русском языке. Несмот­ря на это, абсолютно понятно, что экзамен очень простой. Так, экзамен по эстонскому языку предусматривает твердое знание только... 500 эстонских слов. Процедура носит скорее символический характер — требуются не столь­ко глубокие знания, сколько демонстрация элементарного уважения к государственному порядку и языку страны, гражданином которой собираешься стать. Потому утверждения об «огромных трудностях» с получением эстонского гражданства для этнических неэстонцев являются не более чем мифом. Не сдать такие экзамены может только человек, просто не желающий их сдавать.

Впрочем, гражданство гражданством, а сохранение националь­ной идентичности важнее. В Эсто­нии нет школ с украинским языком преподавания. «Пожалуй, они и не нужны, — считает г-жа Ко­ник. — В 1993—1998 годах был украинский класс в русской школе №48 города Таллинна, но после его выпуска мы не смогли набрать достаточно детей для следующего класса. Ведь высшего образования на украинском в Эстонии не получишь, да и в Ук­раине наши дети учиться не очень хотят, несмотря на существование квоты для зарубежных украинцев на обучение в украинских выс­ших учебных заведениях. Как граждане ЕС они могут свободно учиться в университетах всех стран Союза, следовательно, больше смотрят в сторону Запада».

Потому настоящей ячейкой воспитания национального духа, сохранения языка и культуры для молодого поколения эстонских украинцев стал Украинский культурный центр в Таллинне, возглавляемый энтузиастом своего дела художником Анатолием Лютюком. Такое впечатление, что он находится в центре круглые сутки. «У нас работает воскресная украинская школа, — рассказывает г-н Лютюк. — Обыч­ные занятия надоели детям и в школе, поэтому пытаемся обучать неформально, в полуигровой форме». Кроме языка, ребята овладевают навыками народных украинских ремесел, изучают украинские обычаи. Базой для этого служит уникальная кол­лекция украинских народных кос­тюмов, предметов быта и инструментов, которое удалось собрать в Таллинне А.Лютюку. Причем это отнюдь не мертвая музейная экспозиция («Руками не трогать»). Во многих украинских музеях можно увидеть жернова, но только в Таллинне можно самому их покрутить и перемолоть горстку пшеничных зерен на муку, как это делали наши предки лет 200 назад.