Украина в судьбах. Польские революционеры на Черниговщине (30 — 60-е годы XIX в.)

Год Польши в Украине заставил нас пристальнее взглянуть на те страницы истории, где судьба объединяла общим делом представителей двух братских славянских народов. Такими страницами было восстание декабристов и национально-освободительное движение в Польше и Украине в первой трети XIX века.

В последнее время явно стал угасать интерес к истории тайных обществ и восстаниям, которые будоражили Европу в 20 — 60-е годы ХІХ столетия. Однако в контексте украинско-польских связей эта тема весьма показательна в первую очередь переплетением судеб выдающихся деятелей Украины, России и Польши – политиков, ученых, мыслителей, писателей, художников.

Идея объединения прогрессивных сил витала еще со времени создания Южного общества декабристов и Общества соединенных славян, действовавших на украинских землях с начала 20-х годов XIX века. Летом 1825 года для установления более тесных связей с польским Патриотическим обществом в Бердичев на переговоры с Петром Мошинским направляется один из руководителей Южного общества генерал Сергей Волконский, герой войн с Наполеоном. Согласовывал с польскими революционерами план совместных действий и командир Черниговского пехотного полка Сергей Муравьев-Апостол. Этим контактам способствовал выдающийся польский поэт Адам Мицкевич, который считал, что «тайные общества состояли из самых благородных, деятельных, самых восторженных и чистых представителей русской молодежи».

Разгром тайных организаций и подавление восстания декабристов в 1825 году, а через пять лет Польского восстания 1830 — 1831 годов, охватившего территории польских, белорусских, литовских губерний, Волынь, Полесье и Подолье, привели к массовым арестам. Одних ждала казнь, других — сибирская ссылка или пули горцев на Кавказе, а кому-то досталось более «легкое» наказание — жизнь под надзором полиции в небольших городах Российской империи. К числу последних был отнесен и Чернигов.

Долгое время об этом эпизоде нашей общей истории старались не упоминать: действительно, ведь Чернигов не «тюрьма народов», как выразился в свое время один из идеологических работников. Но как вычеркнуть из биографии города пребывание в нем таких выдающихся польских патриотов, как упоминавшийся уже граф Петр Мошинский, Юлиан Сабинский, талантливый художник, друг Тараса Шевченко Бронислав Залесский, драматург Аполлон Коженевский и его сын — известный нам под именем Джозефа Конрада, и многие другие.

Сохранившиеся в Государственном архиве Черниговской области полуистлевшие жандармские отчеты сообщают нам: «лишенный графского достоинства и дворянства Петр Мошинский, 38 лет. Под надзором с ноября 1834 года. Содержание от казны не получает и питается от трудов. Семейство имеет и находится при нем. Ведет себя весьма скромно». Вырваться из сибирской ссылки помог Петру Мошинскому Александр Николаевич Муравьев, возглавлявший в то время Иркутское губернское правление и сочувствовавший ссыльным декабристам и полякам.

В Сибири судьба свела участника Польского восстания 1830 — 31 гг., активного деятеля польского тайного общества Юлиана Сабинского с Сергеем Григорьевичем Волконским и его семьей. Между ними установились теплые, дружеские отношения. Особенно много внимания Юлиан Сабинский уделял сыну Волконских Мише, который спустя много лет с благодарностью вспоминал своего польского учителя. Не забыла упомянуть о нем в своих «Записках» и Мария Николаевна Волконская (урожденная Раевская) разделившая с мужем пребывание в тридцатилетней сибирской ссылке: «Между прочим, в доме был господин Сабинский, сосланный поляк, отлично владевший французским языком и отдававший Мише все свое время без малейшего вознаграждения».

В 1857 году Ю.Сабинскому разрешили покинуть Сибирь, но вернувшись на родину, он не оставил своих свободолюбивых идей. Его вновь арестовывают, но учтя весьма преклонный возраст, высылают под надзор полиции в Чернигов. Весной 1869 года Юлиан Сабинский умер. К сожалению, разыскать его могилу не удалось.

В одно время с Сабинским находился в Чернигове известный польский писатель, драматург Аполлон Коженевский. Страстный патриот, он участвовал в подготовке Польского восстания, но был арестован и вместе с семьей сослан в Вологду еще до его начала. Состояние здоровья Коженевских стало ухудшаться и даже перевод их в Чернигов не спас жизнь жены драматурга и матери Юзека — в будущем всемирно известного писателя Джозефа Конрада. Она умерла в Чернигове 15 апреля 1865 года.

После смерти жены А.Коженевский видел перед собой единственную цель — воспитание сына. Однако не оставлял он и литературную деятельность. В Чернигове им были написаны статьи, опубликованные в «Tygodniku Ilustrowanym», в том числе «Bez ratunku» (1866 г.). В декабре 1867 года, когда состояние здоровья Коженевского еще более ухудшилось, ему удалось выхлопотать паспорт для себя и 10-летнего сына и выехать во Львов (Восточная Галичина входила в состав Австро-Венгерской империи).

Еще совсем молодым оказался под «опекой» черниговских жандармов впоследствии известный политический деятель, историк и художник Бронислав Залесский. За участие в тайном студенческом обществе Дерптского университета (сейчас город Тарту в Эстонии) по приговору суда его в 1841 году также выслали в Чернигов. В 1845-м Б.Залесского помиловали, однако на свободе он пробыл недолго. Уже в следующем году его вновь судили за связь с тайными обществами, и приговор был куда более суровый — определение в солдаты Оренбургского корпуса. Там Бронислав Залесский встретился и подружился с Тарасом Шевченко. Их сблизили и общность взглядов, и увлечение живописью.

Благодаря приглашению Залесского участвовать в качестве художника в Каратауской экспедиции Тарас Григорьевич получил возможность вернуться к любимому делу. «Святой» назвал дружбу с ним выдающийся украинский поэт. Каким теплом веет от строк его письма Брониславу Залесскому, написанного 15 сентября 1856 года: «Ты с таким чистым восторгом (иначе и быть не может) пишешь мне о своем возвращении на милую родину, а я… Прости мне, мой единый друже! Я чуть не заплакал. Разумеется, расстояние не может изменить тебя, моего испытанного друга. Но без тебя все-таки я сирота круглый в Оренбургском безлюдном краю».

Черниговской полиции пришлось наблюдать и за членом польского тайного общества С.Бернадским. В 1841 году он получил разрешение возвратиться на родину — в Ковельский уезд Волынской губернии.

За участие в польском революционном движении (проходил по делу Конарского) на каторжные работы в Сибирь был выслан Иоахим Лесневич. Срок ссылки ему сократили и в 1847 году перевели в Воронеж. Родные Лесневича обратились к министру внутренних дел с просьбой о полном его освобождении, однако в сентябре 1852 года И.Лесневича перевели под надзор полиции в Чернигов, чтобы окончательно убедиться в его благонадежности.

Отказали в возвращении на родину и дворянину Петру Цехановичу, находившемуся в 1849 году под надзором полиции в Чернигове за «прикосновенность к политическим делам».

После сибирской ссылки оказался в Чернигове и граф Карл Олизар — активный деятель польского тайного общества. В 1856 году он обратился к властям за разрешением вернуться на родину.

Это лишь несколько эпизодов из биографий людей, в судьбах которых оставило след пребывание в Чернигове. Скупые сведения пришлось извлекать из жандармских донесений и переписки чиновников в архивах Киева и Чернигова. Безусловно, хотелось бы узнать значительно больше и о влиянии этих образованных, с прогрессивными взглядами людей на общественную жизнь города, об их занятиях и круге знакомств. Но в небольшом губернском центре —в 1861 году население Чернигова составляло 14,6 тысячи жителей — все его обитатели были как на ладони и вряд ли они афишировали свои связи с «неблагонадежными». Поэтому остается надежда на польские источники — воспоминания и документы, в которых нашли отражение и события, связанные с Черниговом.