Цифровое будущее

Спустя полгода после суда над самым известным файлообменным сайтом The Pirate Bay один из тех, кто стоял у его истоков — Магнус ЭРИКССОН из шведского «Пиратского бюро», — рассказывает о том, как Интернет повлиял на культуру, какое будущее ждет музыкальную индустрию и чем хороши пираты.

— Магнус, что «Пиратское бюро» вкладывает в понятие «пиратство»? Ведь так называют и владельцев подпольных заводов, и просто меломанов, качающих mp3.

— Нам намного ближе те пираты, которые в 60-х создавали пиратские радио, передававшие запрещенный тогда рок-н-ролл. Для нас вообще пираты — прежде всего люди, занимающиеся технологиями в обход лицензий. Если же говорить о музыке, тогда вообще нужно искать другое слово. «Пиратство» здесь неприменимо, это слово говорит лишь о банальном доступе к информации, игнорируя смысл, выбор и культурную ценность.

— Какие у вас претензии к копирайту и понятию «интеллектуальная собственность»?

— Законы о копирайте написаны для медийной среды, которой уже давно нет. Их писали в то время, когда мало кто мог скопировать и растиражировать, скажем, книгу. Теперь же, когда процесс копирования прочно вошел в нашу жизнь, эти законы применяют буквально ко всему. К примеру, по этим законам можно засудить любого пользователя Интернета, потому что компьютер при открытии любой страницы создает ее копию. Так что сейчас польза копирайта для общества весьма сомнительна.

— Какой самый позитивный результат суда над The Pirate Bay?

— Несмотря на то что мы говорим о вреде копирайта еще с
2003-го года, когда появилось «Пиратское бюро», вся гнилость шведской правовой системы проявилась лишь на этом судебном процессе. Оказалось, что все юристы, специализирующиеся на вопросах интеллектуальной собственности, работают вместе с лоббистами от медиаиндустрии в одних и тех же организациях. Зато теперь о проблемах копирайта и коррумпированности в области интеллектуальной собственности заговорил весь мир.

— В 1999 году, когда изобрели Napster, начался крестовый поход против онлайн-пиратов. Что изменилось за 10 лет?

— Сейчас у антипиратских организаций есть две четкие стратегии. Во-первых, они хотят, чтобы провайдеры отвечали за действия своих пользователей. Во-вторых, они заставляют всех пользоваться сервисами медиамагнатов. Это уже не просто борьба за копирайт, это попытка изменить саму суть Интернета.

— В этом конфликте много сторон: меломаны, музыканты, авторы песен, исполнители, лейблы, правообладатели. Между кем вообще идет война?

— Антипираты, конечно же, говорят о конфликте «музыкальная индустрия против пиратов». Но здесь важно понимать, что эта индустрия состоит из многих участников с разными интересами. Лейблы, исполнители, дистрибьюторы, фестивали, музыканты, авторы песен — у каждого свои интересы. Доминируют над всеми четыре лейбл-мейджора, контролирующие 75% мирового рынка музыкальной продукции. Так что вся защита так называемой музыкальной индустрии — это благосклонность к интересам одних участников за счет других.

— Как вы относитесь к файлообмену? Изменил ли он ситуацию к лучшему?

— На такие вопросы невозможно ответить, ведь сам по себе доступ не создает культурное богатство. Наоборот, иногда он даже преуменьшает значимость культуры. Сейчас мы в «Пиратском бюро» стараемся говорить не о самом файлообмене, а о том, как сделать культуру более важной. Хотя один плюс все же есть — благодаря файлообмену мы знакомимся с работами многих авторов, не ограничиваясь лишь тем, что доступно в магазинах.

— Гендиректор Sony Pictures Майкл Линтон заявил недавно: «Интернет не дал нам ничего хорошего». Действительно ли развитие Всемирной сети ведет к коллапсу аудио-видеоиндустрии? Есть ли какие-нибудь новые бизнес-модели, которые придут на смену старым?

— Вряд ли найдется такая бизнес-модель, которая позволит тем же компаниям оставаться у руля и вести дела, как прежде. Интернет изменил наше отношение к культуре. К примеру, теперь мы меньше ценим записанную музыку и больше — концерты. Интернет — это совершенно новое пространство, в котором мы только учимся ориентироваться.

— А музыканты смогут зарабатывать достаточно денег без помощи лейблов?

— Большинство музыкантов никогда не зарабатывало столько, сколько вы получаете, сидя в офисе. Это миф, придуманный лейблами еще в доинтернетные времена. Музыканты всегда зарабатывали живыми выступлениями, продажей дисков и футболок, они получали социальное пособие, а некоторые к тому же продавали наркоту. В будущем тоже, скорее всего, очень немногие смогут зарабатывать на музыке столько, чтобы обеспечить себе безбедную старость. Зато больше людей будут играть для души. Пока еще слишком рано что-то говорить.

И, кстати, я не советую музыкантам связываться с лейблами. Эта индустрия десятилетиями существовала монопольно, распространяя музыку и зарабатывая на этом деньги. Сейчас ее будущее под вопросом, так что я бы рекомендовал искать поддержку в другом месте.

— Что ты думаешь о ситуации, когда любители музыки платят сразу исполнителям, минуя всех посредников?

— Это хорошая модель, которая строится на доверии. Люди хотят платить, и притом много, за то, что подчеркивает их связь с музыкантом.

— Ты наверняка знаешь фразу владельца крупнейшего фотобанка Getty Images — Марка Гетти о том, что «интеллектуальная собственность — это нефть XXI века». Какой прогноз «Пиратского бюро»? Смогут ли такие медиамагнаты заработать миллиарды долларов в ближайшем будущем?

— Не думаю, что он прав. Если интеллектуальная собственность — это нефть XXI века, то это сулит не только сверхдоходы для немногих, но еще и войну для всех остальных. Мы были свидетелями такой войны за нефть в Ираке, ничего хорошего она не принесла.

Что касается Getty Images, их ведь недавно продали. Оказалось, что рафинированные изображения фотобанка мало кому нужны. Они не цепляют. Сейчас ценятся «живые» фотографии с места событий, притом не важно, сделан ли снимок на мобильный телефон или профессиональную камеру. Так что Марк Гетти ошибся.

— Информация не материальна, поэтому ценности не имеет. Но людям, создающим эту информацию, нужно платить за работу. Как ты считаешь, можно ли решить эту дилемму?

— Мы постоянно создаем информацию. Как я сейчас, бесплатно отвечая на вопросы, сидя в офисе на оплачиваемой работе. Чем дальше, тем труднее различить тех, кто создает информацию бесплатно, от тех, кому за нее нужно заплатить. Об этом говорит и пример Getty Images.

Сейчас уже недостаточно просто создавать информацию. Если вы собираетесь зарабатывать на информации, нужно четко понимать, кому и для чего она будет нужна.

— Цифровые технологии сейчас доступны каждому. Одни видят в этом свободу самовыражения, другие ужасаются обилию низкокачественной продукции. Есть ли негативные последствия распространения цифровых технологий?

— Действительно, некоторые преувеличивают значение доступа к информации, считая это путем к постоянному блаженству. Вскоре мы сможем мгновенно получать доступ ко всей когда-либо созданной музыке. Но это скорее вызывает тревогу, чем радость. Вот почему мы должны уже сейчас активно популяризировать цифровые технологии, давая понять, как превратить количество в качество.

— Магнус, а что цифровые технологии дали лично тебе? Чем бы ты занимался, если бы жил в доинтернетные времена?

— Хороший вопрос, потому что Интернет полностью меня изменил. Я вырос в небольшом городке и дорвался до Интернета в 15 лет. Если бы не Сеть, мне было бы намного сложнее познавать богатый мир, частью которого я сейчас являюсь.

— Должен ли Интернет регулироваться на законодательном уровне? Не боишься, что он станет укрытием уголовников, особенно учитывая анонимайзеры и анонимные VPN-сети?

— Не думаю, что нужно регистрировать каждое движение каждого пользователя, прикрываясь обеспечением безопасности. В этом случае мы получим общество, где существует лишь то, что было заранее проверено, а все неопределенное автоматически считается подозрительным. А обществу необходимы «серые зоны» — именно там происходят самые интересные эксперименты и открытия.

— Ну и под конец банальный вопрос: что дальше? Сейчас конфликт лишь обостряется — одни принимают жестокие и несправедливые копирайт-законы, другие уходят в анонимные файлообменные сети. Можно ли найти компромисс, беспроигрышное решение? Или кто-то обязательно должен проиграть?

— Я не думаю, что здесь можно выиграть или проиграть. Это как война с терроризмом или наркотиками. В ней цель — не выиграть, а использовать ее как предлог для постоянных репрессий. На процессе над The Pirate Bay суд поступил так же: все «знали», что трекер виноват, точно так же, как мы «знаем», что все заключенные Гуантанамо — террористы, это не нужно доказывать.

С другой стороны, сейчас копировать с каждым днем все легче и легче. Я не верю в компромиссы, потому что, как мы выяснили чуть раньше, здесь непонятно даже, кто с кем должен договариваться. И думаю, что следующий шаг в этом противостоянии сделают те, кто вообще не парится копирайтами. Так что война не будет ни выиграна, ни проиграна, она не закончится триумфальным перемирием. Она будет угасать, чтобы потом разгореться вновь от одной лишь искры.

«Знаки», www.znaki.fm