Снег в Пекине

Падал снег. Мужчина возвращался со свидания с Женщиной. Поникшая голова, опущенные плечи. Припорошенный снегом букет роз, который Она не взяла. И только снег заметал за Ним тропинку...

Таким я увидел один из рисунков украинского художника Майкла Мерфенко в Пекине. Теперь это — моя картина, и Мерфенко к ней уже не имеет никакого отношения. При чем тут автор — он рисовал что-то другое, я же нарисовал себе в сердце Снег.

Недавно в Пекине состоялся XXIV Всемирный конгресс философии права и социальной философии; тема «Мировая гармония и верховенство права» должна была, по-моему, отразить два взгляда — восточно-азиатский конфуцианский и европейско-американский либеральный — на роль права в отношениях людей в обществе и мире. Более полутысячи участников из 45 государств, более 50 секций в течение пяти дней. Мозговой штурм, чрезвычайный масштаб и внушительная — вторая по численности после китайской — украинская делегация. Поднебесная — фантастическая страна, темпы развития которой не могут не вызывать уважения.

С другой стороны, на конгрессе доминировали самопрезентации, дискуссии были слабые, ощущалось скрытое стремление многих азиатских участников доказать свою западную идентичность, преданность идее верховенства права как «неоспоримой общечеловеческой ценности», свою готовность отказаться от собственной самости ради призрачной всечеловечности. Вместе с тем, убежденность многих западных участников — нет, не в превосходстве своего мировоззрения, а в его единовозможности.

По странной терминологии?современного киргизского геолога и мыслителя?Ильяса Садибакасова, западные люди могут быть названы?рептилоидами, а?одними из определяющих характеристик их мировоззрения является рационализм и индивидуализм. Восточные же — инсектоиды — являются коллективистами, признают ценность общей гармонии выше интересов отдельного человека. Странные слова выражают в общем известные идеи, на которых не спекулировали только ленивые. Но ведь метафора выразительная.

Итак, всемирный конгресс?должен был?стать?местом диалога?инсектоидов и рептилоидов. Кажется, что такую роль он не выполнил. Рептилоиды преимущественно остались «при своих». Инсектоиды, несколько смешные в своем стремлении стать чем-то другим, даже с помощью универсального механизма сокрытия отличия незападного мышления — перевода на английский язык, — не были в достаточной степени услышаны.

Свое видение проблематики форума предложил художник Майкл Мерфенко — удивительная?личность, живой коллаж?из?культур?и обществ, киевский?художник шотландско-ирландского происхождения, воспитывавшийся?как?профессионал?в Бельгии и Германии. Его проект «Инсектоиды и рептилоиды — поиск гармонии» в последний день работы конгресса вниманию участников предложило художественное объединение «Клиника Дорошенко и Грищенко».

Творчески переосмысливая аутентичность «инсектоидной» художественной образности, Мерфенко?пять дней рисовал китайской тушью на китайской рисовой бумаге, а куратор проекта Константин Дорошенко в это время создавал оригинальный философский эссе-отзыв на живые дискуссии ученых мужей. Результатом стала графическая инсталляция и изданный в Пекине арт-бук. Утопическая аутентичность! Утопическая книга в утопической стране Китай, которая (по крайней мере, пока) без войн покоряет мир, но рискует лишиться своей «китайскости».

Презентация состоялась в Пекинском зале науки. Не было ни одного искусствоведа, одни лишь юристы, приехавшие на пекинский конгресс, чтобы понять сущность мировоззрения иного — незападного — человека.

В отличие от западного такое искусство все еще производит странное впечатление на людей, чья идентичность формировалась в эпоху соцреализма. На рисунках — непонятные, неоднозначные, странные образы, ничего реалистически-знакомого. И ощущение: мы на дополнительной секции, предложен только один доклад. Почему один — потому что мы не спешим предложить свои мысли, в свою очередь хотим «потребить» эти рисунки. Мы стремимся классифицировать увиденное, положить его на определенную полочку в нашем систематизированном знании о мире и обществе.

Но ведь?эта графика?должна быть нарисована каждым из?нас, текст?о?ней настолько?же?написан, насколько и отсутствует. Мерфенко и?Дорошенко пригласили?нас?на наши собственные выставки, предложили написать собственные тексты. И дискуссия взрывается.

Понять, что это искусство, можно при условии, если каждый зритель воссоздаст каждый объект в своем сознании сам. Робкие слова одного из присутствующих классиков российской юридической науки о том, что на рисунке, на котором лично я увидел странный цветок, изображена купающаяся женщина, были встречены смехом. Но разве купающаяся женщина не является цветком, морем, песней?

Разве не стремились мы, уезжая в Китай, познать иное — как иное, но равное в своем достоинстве? Если я считаю иное достойным, я не могу стремиться сделать его подобным себе, я признаю его право быть иным и даже оставаться непонятным для меня. Достаточно это иное просто принять, позволить ему быть непохожим, оставить ему пестовать гармонию — ведь этот иной оставляет нам право бороться за верховенство права. Так происходит и с правом Мерфенко-художника на ненаучное, утопическое конструирование реальности, а его видение межцивилизационных отношений может оказаться глубже и аутентичнее того, что предлагают ученые.

Проект в самом деле служит лучшему пониманию (не столько интеллектуальному, сколько эмоциональному) тезиса, которым подытоживает свое эссе Константин Дорошенко: «Толерантность — нелегкая добродетель. Чем ближе человек к реалиям банальной жизни, тем большего внутреннего служения она требует».

На листке рисовой бумаги — хаотично расположенные капли туши. Кто-то сказал, что тушь разлилась. У Мерфенко, может, разлилась. А я нарисовал в своем сознании снег и себя, и припорошенные цветы. А может, не было цветов? Возможно. А может, Мужчина их держал и шел на свидание к Женщине? И Она ждет его, одев любимое платье? Химера? Безусловно. Искусство? Не знаю. Но для меня в жарком пекинском сентябре падал снег. И я не хочу, чтобы он падал еще для кого-то. Это как свидание с Любимой — только наше и только для нас.

Быть может, таким и должно быть искусство — картина должна разговаривать со зрителем, зритель должен быть не только наблюдателем-потребителем, но и художником. Вероятно, современное искусство должно верить в творчество зрителя. И благодаря этому оно достойно уважения.

Это так, раздумья. Я не понимаю современного искусства. Я благодарен за то, что оно понимает меня. И еще: я благодарен Мерфенко за снег...