Ресторатор «в законе»

Исай Фельдман — фигура в кулинарных кругах столицы (да, пожалуй, и всей Украины) известная и почитаемая. Без протекций и поблажек он прошел путь от ученика повара до генерального директора Киевресторантреста. Более того — из-за постоянного творческого поиска и стремления к новациям нарывался в советское время на партийные выговоры.

Киевляне постарше сохранили самые приятные впечатления от кафе «Червона рута», «Горище», «Олимпиада-80», «Демьянова уха», ресторана «Деловые встречи». Все они появились с легкой руки Фельдмана, как и ныне возглавляемый им ресторан дегустации блюд украинской кухни «Будьмо!». А для многих наших кулинаров настольными стали его книги «Атлас кулинарной мудрости», «Зарубежная кухня», «Любимые блюда», «Секреты и советы мастеров кулинарии» и еще 11 книг, вышедших из-под пера известного кулинара.

За 56 лет(!) работы в кулинарии Исай Абрамович заработал полное право сформулировать свой выстраданный и тысячекратно проверенный свод профессиональных аксиом для ресторатора:

— второго шанса произвести хорошее первое впечатление не бывает;

— очень важно оставить о себе хорошее впечатление, но еще важнее оставить о себе впечатление вообще;

— те, кого мы кормим, кормят нас;

— если не ценить своих клиентов, их оценят конкуренты;

— дело не в том, сколько это стоит, а в том, сколько за это готовы заплатить;

— налаживать связи никогда не поздно и никогда не рано: любое знакомство — и человек уже не чужой!

Уважаемые рестораторы, возьмите на вооружение эти постулаты аксакала!

И вот только что увидела свет шестнадцатая книга мастера — «Еврей «в законе» и другие истории из мира ресторанного бизнеса». Написанная легким пером, она включает рассказы об интересных и поучительных случаях из богатой производственной биографии автора. К тому же повествование щедро приправлено анекдотами на ресторанные и кулинарные темы и рецептами любимых блюд автора.

Ниже предлагаем вашему вниманию отрывки из этой книги.

«А в ресторане, а в ресторане, а там гитары, а там цыгане»

Понятие «ресторан», «ресторация» существует давно. В 1765 году его ввел в обиход французский кулинар Буланже. В Париже в ту пору самым распространенным блюдом было рагу. Его подавали и в королевском дворце, и в захудалых харчевнях. Им потчует своих постояльцев Мирандолина — главная героиня пьесы Карло Гольдони «Хозяйка гостиницы», написанной в 1753 году.

Буланже отказался от рагу. Он включил в меню суп, который назвал restorantes (укрепляющий, восстанавливающий), бульон, котлеты де-воляй, омлеты. Эта еда была полной противоположностью рагу, которое готовилось с острой приправой, луком, чесноком, перцем. На вывеске своего заведения Буланже написал: «Приходите ко мне все, у кого испорчен желудок. Я его отреставрирую!»

Остроумие Буланже пришлось по вкусу посетителям так же, как и его кулинария. Слова «реставрировать» и «restorantes» вошли в широкий обиход п постепенно, в результате своеобразной эволюции, как это нередко бывает, преобразовались в понятия «ресторация», «ресторан». А со временем перекочевали и в Российскую империю, потеснив всевозможные трактиры, харчевни, шинки. Таким образом, Буланже стал «отцом современного ресторана».

В конце XIX — начале XX века в Киеве было не менее сотни ресторанов. Но громкое название вовсе не являлось гарантией солидности. Вот, скажем, «Метрополь» на Фундуклеевской (ныне — улица Богдана Хмельницкого). Думаете, одно из фешенебельных заведении города? Вынужден вас разочаровать: обычный третьеразрядный ресторанчик. А вот по-настоящему элитных ресторанных заведений насчитывалось не так уж много. Последние сочетали в себе изысканный интерьер, удобную мебель, дорогую посуду, серебряные ножи и вилки, хрустальные бокалы, внимательную прислугу, огромный выбор блюд и напитков. Здесь собирались биржевые дельцы, фабриканты, помещики, титулованные особы, то есть сливки общества, как они сами себя называли. По вечерам для гостей играли салонные или «неаполитанские» оркестры, исполнялись популярные песни и романсы, музыканты были одеты в костюмы венецианских гондольеров, на головах у них красовались трикотажные шапочки, на кончиках которых болтались яркие кисточки. Кухня в таких ресторанах была преимущественно французская, состоявшая чуть ли не сплошь из малопонятных для непосвященных названий. «Что прикажете? Есть филе де диндон а-ля кардиналь, консоме тортю, фон д'арико с зеленой спаржей...» Заведения такого класса имелись при каждой гостинице: «Гранд-Отель» на Крещатике, «Континенталь» на нынешней улице Городецкого (теперь это здание консерватории) и «Европейская» на Европейской площади (на этом месте сейчас Украинский дом).

Почти все рестораны находились в центре города, неподалеку от кварталов, где жила аристократия. Больше всего их было на Крещатике и прилегающих к нему улицах.

Мужчины сюда приходили обязательно во фраках или смокингах, дамы блистали в дорогих нарядах, мехах и бриллиантах. Тех, кто в поддевках, то есть купцов, здесь и на порог не пускали. На этот счет в элитных ресторанах было строго. Однажды самого Калашникова — миллионера, владельца знаменитых в Петербурге складов — вышколенный бородатый швейцар вытолкал из подъезда чуть ли ни взашей. Был Калашников «не при форме» — в картузе и высоких сапогах, пусть даже и хромовых, а в таком виде появляться было не положено.

Имелись рестораны и купеческие, куда пускали в поддевках и сапогах. Бородатые владельцы лавок и складов любили русскую кухню и оркестры балалаечников в шелковых косоворотках. Обращаясь к официанту, кричали: «Человек!», — требуя, чтобы он «стелился перед ними ласточкой», за это совали в качестве «чаевых» крупную купюру — «красненькую» или «синенькую»...

Чтобы представить, как могла «гульнуть от души» зажиточная, любившая вкусно и весьма плотно поесть публика, в основном купеческая, прибегну к воспоминаниям Владимира Алексеевича Гиляровского. Надеюсь, пространная выдержка из его сочинения нисколечко не утомит любознательных читателей.

Вот как описывает Гиляровский В.А. обед известного московского купца Чижова, человека богатырского сложения: «Меню его было таково: порция холодной белуги или осетрины с хреном, икра, две тарелки ракового супа, селянки рыбной или селянки из почек с двумя расстегаями, потом жареный поросенок, телятина или рыбное, смотря по сезону. Летом обязательно ботвинья с осетриной, белорыбицей и сухим тертым балыком. Затем на третье блюдо неизменно сковорода гурьевской каши. Иногда позволял себе отступления, заменяя расстегай байдаковским пирогом — огромной кулебякой с начинкой в двенадцать ярусов, где было все, начиная от слоя налимьей печенки и кончая слоем костяных мозгов в черном масле. При этом пил красное и белое вино, а подремав с полчаса, уезжал домой спать, чтобы с восьми вечера быть в Купеческом клубе, есть целый вечер по особому заказу уже с большой компанией и выпить шампанского».

Это и многое другое можно было заказать практически во всех трактирах-ресторанах, выдержанных в традиционном «русском вкусе».

Хозяева подобных заведений дорожили репутацией, всегда присутствовали в зале, идеально выглядели и старались угодить, лично контролируя качество обслуживания, общались с постоянными клиентами и получали за такт, уважение и отменное обслуживание хорошую прибыль. Нанятые ими официанты жили исключительно за счет официально дозволенных чаевых, поскольку зарплату не получали. Для защиты своих интересов (нередко официантов беспричинно увольняли с работы, они вынуждены были терпеть унижения от некоторых богатых хамовитых клиентов) служащие трактиров и ресторанов объединились в своеобразный профсоюз — Киевскую гильдию. С той поры официанты могли отстаивать свои права даже в судебном порядке. Это помогло многим из них крепко стать на ноги, сохранить специальность, а во времена нэпа даже преуспеть и сколотить неплохой капитал.

Старинные элитные рестораны носили в известной степени характер клубов. В них не только завтракали или обедали, но и играли в карты, читали газеты, писали. Здесь можно было оставить записку Другу в полной уверенности, что ее передадут по назначению.

Когда же кончился «патриархальный» период, и рестораны огласились пьяными воплями, разнузданной кабацкой музыкой, визгом женщин, звоном разбиваемых зеркал? Когда они превратились в места кутежей и оргий? Эта часть истории развития ресторанного бизнеса тесно связана с появлением в России капитализма. Фабриканты, заводчики, богатые купцы искали развлечений соответственно своим запросам, вкусам и материальным возможностям. А возможности у них были большие. И не столько от «скуки безысходной», сколько от дремучего невежества, самодурства, твердой уверенности в своей безнаказанности насаждали посетители отдельных кабинетов так называемые ресторанные нравы, ярко описанные Салтыковым-Щедриным и Горьким, все эти дикие «развлечения» вроде пресловутого битья посуды, зеркал, мазанья официантов горчицей... Все оплачивалось огромными деньгами, тут же швырявшимися на стол.

Перед Октябрьской революцией в Киеве насчитывался 121 ресторан. Это довольно внушительная цифра, если принять во внимание тот факт, что в городе было менее одного миллиона человек населения, а пользоваться ресторанами имели возможность немногие. Однако, по свидетельствам историков, 100 лет назад киевляне регулярно посещали рестораны: одни, торопясь по делам, забегали перекусить на скорую руку, другие сидели подолгу, степенно ели, пили, третьи же бурно развлекались до утра.

Знаменитые ресторанные «загулы» были характерны для второразрядных заведений. В то же время элитные рестораны славились безупречной репутацией. Их посещала в основном респектабельная, солидная публика — сахарозаводчики, банкиры, фабриканты, генералы, высшие чиновники... Они приходили отдохнуть с женами, а это значило, что моветон чреват потерей постоянных клиентов.

Кстати, в некоторых ресторанах второго разряда бывать дамам без мужчин считалось неприлично. Здесь нравы иные, в завсегдатаях состояла публика менее изысканная — безалаберные наследники крупных состояний, ростовщики, обладатели шальных денег, шулеры, кутилы...

Вечерние посетители пили-закусывали с размахом. Согласно сохранившемуся счету, одна из пирушек «на троих» протекала по следующему сценарию. Вначале холодная «смирновка» со льдом, окорочка, тыква с огурцами, английская водочка под жареные мозги, дымящиеся на черном хлебе, серебряный жбан черной паюсной икры, блюдо семги, украшенной ломтиками лимона, серая зернистая икра с крошечным расстегаем из налимьих печенок, «зубровка» под салат «оливье»... Затем по стопке эля «для осадки», и компания переходила собственно к еде: солянка, поросенок с хреном и прочее.

Когда публика достигала нужной кондиции, начинался заказ «блюд», которых нет в меню. Например, «Венера». Группа официантов во главе с метрдотелем вносила в зал огромный поднос (имеющийся специально для подобных заказов), на котором среди цветов и буфетного гарнира возлежала обнаженная девица. Появление «блюда» вызывало бурный восторг, в потолок одна за другой летели пробки от шампанского. В честь девицы провозглашались тосты, ее поливали шампанским и посыпали купюрами различного достоинства. Затем народ закусывал поданным на подносе гарниром... Вакханалия длилась часа два. Стоило все это бешеных денег. Как хвастался подвыпивший метрдотель одного из ресторанов репортеру «Киевской копейки», расходы кутил распределялись так: барышне — 500 рублей плюс «сколько побросают», метрдотелю — 500, официантам — по 100, хозяину заведения — 3000. Итого: около 4,5 тысяч! (До сих пор не выяснено, кто сорил такими деньгами, и насколько приврал метрдотель с масштабами суммы.)

Зачастую посетители угощались и такими «блюдами», как «Танцы одалисок на столах среди посуды», «Купание русалок в шампанском», «Живые римские качели» (раскачивание на руках обнаженной барышни, которую клиенты нередко роняли) и т.д.

Случалось и такое варварское развлечение. На середину зала выкатывали рояль, поднимали крышку, подвыпившие посетители выливали в него несколько дюжин бутылок шампанского и «запускали» туда соленых килек и сардинки. Эта не совсем понятная забава называлась «аквариум». Причем тапер обязан был подбадривать «аквариумистов» веселой мелодией, исполняемой на том же ни в чем не повинном рояле.

Были и другие рестораны — заведения нового тина «под западноевропейские кафешантаны», шумные, сверкающие, с большими и «пестрыми» эстрадными программами: негров-чечеточников в красных фраках и белых цилиндрах сменяла цыганская певица, после нее выходил дуэт «лапотников», а потом какая-нибудь «русская этуаль» («звезда») мадмуазель Лулу или Жозефина исполняла песенку с рефреном «Ту-ту машина у магазина...»

То ли кутилы все же превысили какие-то лимиты, то ли просто ушло время «неаполитанских оркестров», негров в белых цилиндрах и дуэтов лапотников — непременных атрибутов киевских кафешантанов, но с приходом военного социализма киевлянам пришлось забыть о ресторанных развлечениях на многие десятки лет. Революция закрыла рестораны, признав их ненужными, вредными для дела пролетариата. Это буржуазия прожигала в них жизнь, ела всякие там котлеты «марешаль», соус «а-ля пикан», а рабочему человеку такие заведения были ни к чему. Рестораны как пережиток прошлого нещадно уничтожали.

Лишь в годы нэпа, да и то ненадолго, произошло возрождение ресторанной жизни. Только публика была уже не той — ни титулованных особ, ни модных снобов, ни крупных купцов и банкиров. Тон в ресторанах теперь задавали новоиспеченные мануфактурные, кожевенные и шоколадные «короли» — нэпманы в кургузых (по моде 1920-х годов) брючках и остроносых ботинках «джимми». Рядом с ними сидели томные с синевой под глазами дамочки в узких юбках. Нередко заглядывали в ресторан и уголовники. Они презирали «фраеров», хотя и пили с ними на брудершафт, а потом, выследив кого-нибудь, грабили в темном подъезде.

Но вскоре кончился нэп, а вместе с ним и пьяный, угарный разгул, царивший в увеселительных заведениях. Наряду с частными магазинами и лавочками закрылись и рестораны. Теперь уже надолго выветрился из их помещений запах изысканных кушаний, табака, духов. В суровую мужественную пору первых пятилеток индустриализации страны уклад жизни советских людей был таков, что о ресторанах думать было некогда. Пришло в упадок поварское искусство. Лишь отдельные старые мастера поддерживали традиции прежней кулинарной школы. Существовавшие в этот период немногочисленные государственные рестораны представляли собой столовые высшего разряда: банальные заведения общепита со стандартными «рыбными днями» по вторникам и четвергам, классическими алюминиевыми ложками и гранеными стаканами, что, по замыслу строителей коммунизма, должно было полностью ликвидировать домашний кухонный быт. Так в некоторых проектах жилых квартир «нового типа» уже не предусматривалось наличие элементарной кухни, отсутствовали плиты. Люди должны были ходить на «фабрику еды» и выбирать себе из неказистого ассортимента «первое», «второе» и «третье».

Так продолжалось примерно до середины 1950-х годов, когда рестораны постепенно начали менять свое «лицо» и занимать немаловажное место в жизни людей. «Для всех, а не для избранных!» — под таким лозунгом возрождалась эта форма предприятий общественного питания. Столица советской Украины начала обзаводиться ресторанами-близнецами с неизменными отбивными и салатами «оливье» в меню.

Тем не менее отношение к ресторанам, как к «злачным местам», прочно засело в головах руководителей всех уровней власти и спускалось чуть ли ни директивно сверху вниз. Основное внимание уделялось развитию в первую очередь рабочих, школьных и студенческих столовых. И все же к началу перестройки (1985—1991) в Киеве насчитывалось более 70 ресторанов, мало-мальски отвечающих морально-этическим, художественным и техническим параметрам эпохи.

С появлением новой эры коммерческой жизни государства (приватизация, аренда и т.д.) предпринимательство в ресторанной сфере совершило невиданный скачок вперед, и сегодня мы имеем в Киеве свыше 700 ресторанов, представляющих кухни более чем 30 стран мира.

«Чапур-хапур»

25 декабря 1967 г. Республика отмечала 50-летие провозглашения Советской власти в Украине. На празднование съехались делегации из всех советских республик во главе с первыми секретарями ЦК компартий. Разъезжались они в самое разное время 26 и 27 декабря. К каждой делегации был прикреплен кто-то из членов Политбюро ЦК Компартии Украины и перед отлетом для гостей устраивались прощальные завтраки, обеды, ужины. К эстонской делегации был прикреплен секретарь ЦК Василий Иванович Дрозденко (куратор торговли и общепита). 25 декабря я получил указание организовать к 9 часам утра следующего дня завтрак для этой делегации, состоящей из восьми человек плюс Дрозденко в «Наталке» — только открывшемся юбилейном ресторане (в самом начале трассы на Борисполь). Отлет был назначен на 12:00.

Все параметры определены, задание ясно (не впервой)! Прежде всего побывал в «Наталке», и осмотрев помещение, посуду, наличие продуктов, составил меню завтрака и предупредил директора ресторана о том, что завтра в 6:00 должны быть на работе два повара, два официанта, буфетчица и сама директор.

После поехал на ВДНХ (там тогда была главная теплица столицы), получил по 1 кг свежих помидоров, огурцов, зеленого лука, зелени, затем на Бессарабке закупил свежую баранину и привез все это в ресторан.

На следующее утро в 5:45 я уже был у «Наталки». Пока никого нет. Жду. 6:00 — никого! Тревога! Пытаюсь достучаться через дверь черного хода — глухо. Позвонить? Но телефон находится внутри помещения — мобильные тогда были только в воображении писателей-фантастов. Наконец приоткрылась дверь, и в щелочку высунулась пропитая, опухшая физиономия сторожа-инвалида на одной ноге с костылем:

— Чего надо?

Попытался объяснить, что нужен телефон, срывается мероприятие, о том, кто я такой — все бесполезно! Сторож стал закрывать дверь, но я успел вставить ногу в проем. Дальнейшее уже было делом нетрудным — справиться с инвалидом на костылях молодому мужчине не составило труда. Запихнул сторожа в кладовку с углем и, приперев дверь ломом, пошел к телефону. Вслед мне раздались милицейские свистки сторожа, но ресторан находился в лесу и свистеть можно до бесконечности — никто не услышит.

Первым делом позвонил директору заведения. По голосу слышу — разбудил: «Как, Исай Абрамович? Вы же сказали, что прием послезавтра!» Ужас!!! Для выяснений нет времени. Прокричал в трубку: «Немедленно сюда! И захвати по дороге кого можешь из персонала, если знаешь, кто где живет». — «Не знаю!» Но я уже не слышал — звонил начальнику Горобщепита Алексею Трофимовичу Казимирчику, ведь в случае провала его голова покатится первой! Понимаю, что он не может произнести ни звука в ответ на мое краткое SOS-сообщение. Вешаю трубку и начинаю действовать. Первым делом нужно растопить углем плиту — вот такой самобытный ресторан. Затем под «аккомпанемент» милицейского свистка сторожа пытаюсь сбить ломом замки с дверей буфета, в котором находятся напитки, и с холодильных шкафов (тогда они все закрывались на штанги), где хранятся продукты.

Плита горит, замки сбиты. Прилетает весь трясущийся Казимирчик (в то время пробки даже в страшном сне не снились — представляете, какое счастливое время!) с директором ресторана, которую с ходу я поставил перетирать посуду, стекло, бутылки, приборы и сервировать стол. Время летит неумолимо — на часах 8:00.

Казимирчика прошу нарезать закуски: осетровый балык, семгу, сырокопченую колбасу и т.д., а сам планирую заняться вторым блюдом.

Тогда все делалось по протоколу: второе блюдо — кусок жареного мяса (лангет, бифштекс) со сложным гарниром (картофель-пай во фритюре, морковь и свекла в молочном соусе, припущенный зеленый горошек) — стандарт официального приема, утвержденного вчера. Собираюсь приступать, но времени уже в обрез. Бросил взгляд на то, что делает Казимирчик, и обомлел! Он не режет, а кромсает, то есть поварских навыков у него нет. Я должен все немедленно переделать. Прошу Казимирчика чистить картошку, морковку, петрушку, сельдерей, лук для второго блюда. Представьте картину: сидит начальник Горобщепита над мусорным ведром и чистит картошку! (Опять-таки — «картина маслом»...) Я же занялся нарезкой и укладкой закусок на столовую посудy. Закончил в 8:45. Уже спокойнее. Стол сервирован, закуски и напитки стоят, директор в украинской одежде будет обслуживать гостей. Осталось второе блюдо, но на то, чтобы приготовить его по протоколу, уже времени нет. И тогда я приготовил блюдо по наитию: на одном поварском противне смешал поджаренную баранину и картофель брусочками, спассерованные морковь, сельдерей, корень петрушки, лук, помидоры. Все это приправил кавказскими специями, которые всегда при мне.

Пока готовилось блюдо, гости приехали и завтрак начался.

Теперь возник вопрос: как же подать второе блюдо. В его качестве сомнений нет — запах превосходный! Но на вид — месиво. Если подавать порционно на тарелках — не поймут!

Выход был найден! Я показал Казимирчику, как при помощи кухонного полотенца держать противень, чтобы не обжечься. Вынесли блюдо в зал именно так — на противне, а директор с этого противня каждому на тарелку шлепала порцию этого месива: шлеп! шлеп! шлеп! Но изумительный запах стоял на всю округу!

Дрозденко и все остальные оживились. Раздались возгласы одобрения, восхищения. И вдруг Дрозденко спрашивает у Казимирчика (а я на кухне все слышу и замер):

— Алексей Трофимович, а как называется эта вкуснятина?

Не растерялся Казимирчик:

— Это национальное кавказское блюдо «чапур-хапур». Ура!!!

Потом были чай, кофе. Гости уехали. Казимирчик молчит, я молчу. Наливает себе и мне по половине фужера украинской горилки с перцем, я выпиваю и прошу разрешения на работу сегодня уже не выходить — слишком взволнован, нужно прийти в себя, степень ответственности была уж очень высокая.

Так закончилась история с «чапур-хапур».

Пьянству — бой!

Мое назначение на должность генерального директора Киевресторантреста совпало с выходом знаменитого горбачевского Указа «О борьбе с пьянством и алкоголизмом». Знаменательно!

Наше поколение помнит (а молодые прочитают), как вырубались виноградники, какие стояли очереди за спиртным (отсюда — спекуляция), какими смешными казались не приводящие ни к какому результату ограничения продаж алкоголя в одни руки, по возрасту, времени суток и т.д. Ну а рестораны, естественно, оказались на переднем плане этой борьбы.

И прежде всего речь шла о запрете отпуска более 100 г спиртных напитков на одного человека. Принес официант более 100 граммов водки — уволить!

Позволил посетителю налить из прихваченной с собой бутылки — уволить! Продал на вынос — уволить! Пьяный за столом — официанта уволить! И все это без всяких разбирательств и выяснения причин.

Нужно ли объяснять, что меры дисциплинарных взысканий (вплоть до увольнения) применялись и к руководящему звену. И следует ли говорить о том, какой находчивый и смекалистый наш народ: на любой яд он находит противоядие, на каждый закон — способ, уловку его обойти.

Вот и стали официанты приносить на столы темно-зеленые бутылки с надписью «Миргородская», в которых была отнюдь не минералка; фарфоровые заварные чайники и кофейные чашки с коньяком вместо чая и кофе. Была масса и других ухищрений.

Не отставали от работников ресторанов и посетители. Как принести спиртное с собой, их учить не приходилось — алкоголь наливали даже в тарелки. А уж как выпить, чтобы никто не увидел, — задача совсем простая. Доходило до того, что, глотнув огненной воды в туалете, возвращались к столу за закуской.

Хоть таможню организовывай в ресторане!

Запретный плод сладок! И все ограничения приводили лишь к еще большему пьянству! Интересная получалась картина: в ресторане никто не пьет, а пьяных — тьма!

От всей этой глупости выигрывали в первую очередь официанты, которые получали баснословные чаевые за то, что «ничего не видят», а также за содействие (сами приносят). Неудобство заключалось лишь в том, что при предоставлении счета в нем должны были отсутствовать спиртные напитки, которые были поданы. Об этом следовало договариваться двум сторонам, из которых одна другую проконтролировать никак не могла, в результате процветали массовые обсчеты (это кроме чаевых).

Очень характерен для той поры один курьез, приключившийся со мной. Киевресторантрест проводил партийно-хозяйственный актив (фразеология того времени, а по-простому — совещание руководящих работников ресторанов и секретарей парторганизаций). Обычно на таких активах присутствовали первые лица городских партийных органов и руководство Горобщепита. Актив проходил в кафе «Эврика» (ныне — ресторан «Казбек» на проспекте Леси Украинки).

Делаю доклад о текущем положении дел и перспективах. В минуту передышки решил выпить глоток воды. На трибуне стоит бутылка «Миргородской» и пустой фужер. Наливаю из бутылки, отпиваю и... (о боже!) мне обжигает горло водка!

Одни поняли, почему я поперхнулся, другие даже ни о чем не догадались, но мне пришлось отшучиваться: «Если наливаете, то хоть какую-нибудь закуску поставьте».

Потом выяснилось, что буфетчица этого кафе перепутала бутылки с минеральной водой и своими «заготовками» на вечер.

Антиводочная эпопея породила множество нелепостей, но, в конце концов, она закончилась, и рестораны стали работать с гораздо меньшим напряжением.

В ресторан проходили бочком...

В 80—90-е годы прошлого века ресторанная отрасль ожила. Началась перестройка, стали открываться кооперативы, был разрешен частный бизнес. В Украину хлынул поток иностранных туристов. У народа появились деньги, и посещение ресторана для многих стало делом обыденным. Даже скромные доходы позволяли отпраздновать день рождения, отметить встречу с друзьями, провести вечер с любимой в непринужденной обстановке.

Беда была в одном — сами заведения за этим прогрессом не успевали. 70 киевских ресторанов, особенно центральные — «Киев», «Динамо», «Украина», «Столичный», «Москва», «Лейпциг», «Краков», не в состоянии были обеспечить местами всех желающих. Даже в будние дни, не говоря уже о выходных, по вечерам у дверей ресторанов выстраивались очереди желающих. Швейцар, руководивший толпой людей, мечтающих попасть внутрь помещения, стал неотъемлемой фигурой киевских ресторанов. Он, когда нужно (за мзду конечно), приоткрывал дверь на самою малость и очередная пара должна была боком протиснуться в предлагаемую им щель (чтобы не допустить прорыва в центре).

Должен признаться, что борьба администрации со швейцарами носила переменный характер, ведь при таком дефиците мест порядок в ресторане нужно было все-таки поддерживать. Соответственно, швейцары в какой-то мере помогали решать эту проблему.

Пробовали — знаем! Сразу же находятся дополнительные столы, стулья (из подсобных помещений, кухни, буфета). Зал был набит битком как сельди в бочке. Не устроившиеся бродили по залу в поисках свободного столика, часто в верхней одежде, так как и гардероб не мог вместить вещи всех желающих. Официанты были заняты не столько обслуживанием, сколько поисками мебели и уголка для пристанища новых клиентов.

Я тогда занимал должность генерального директора Киевресторан-треста, и звонки с просьбой забронировать в ресторане места или залы для проведения свадеб и банкетов настигали меня повсюду. Телефонная техника того времени не позволяла определять номер звонившего, поэтому зачастую я даже не знал, кто ко мне звонит. На работе обстановку частично разряжал секретарь, но представители номенклатуры предпочитали решать вопросы напрямую и приходилось буквально разрываться, пытаясь выполнить все эти просьбы. А что уж говорить о таких праздниках, как Новый год, 8 Марта, 1 Мая и 7 Ноября?

В общей сложности в ресторанах кафе и барах города было 5000 мест. А требовалось минимум 50000, и то спрос не был бы удовлетворен.

Порядок был заведен такой. В орготделе Киевресторантреста каждому празднику предшествовала специальная разнарядка для ресторанов, в которой каждому заведению отводилась своя доля забронированных мест — от 5% до 30%. В таких ресторанах, как «Киев», «Динамо», «Украина», «Москва», «Столичный», руководству для их нужд (а их ведь тоже атаковали просьбами) оставлялось не более 20—30 мест. В специальных шахматках и только по моему личному указанию отмечались зарезервированные места под конкретные фамилии.

Ну, в общем, вспоминаю все это как дурной сон. И, я очень рад, что сегодня этого нет: в Киеве уже около 1000 ресторанов и места зачастую пустуют. Я даже по этому поводу люблю пошутить — заходя в почти пустой зал, обращаясь к официантам, вопрошаю: «Свободные места есть?»

Сейчас у нас в ходу модное словечко «коррупция». Вот это определение как нельзя лучше подходило под «бронирование» мест в ресторанах в те годы. И оказалось, что такую коррупцию победили не правоохранители, а экономика.

Может, и с остальными видами коррупции мы не так боремся?!!

Кофе у Якимото

В 1994 годы бывшее Министерство торговли, преобразованное в Министерство внешнеэкономических связей, организовало поездку ответственных работников ведомства и группы бизнесменов по странам Юго-Восточной Азии, Австралии с целью установления контактов и поиска взаимно выгодного сотрудничества. В состав делегации был включен и я.

Мы посетили пять стран, от которых у меня осталась масса кулинарно-ресторанных впечатлений, но расскажу только об одной истории.

В столицах каждой из посещаемых нами стран организовывались встречи с местными бизнесменами, после которых следовали приемы, то есть обеды или ужины. Во время такого приема в Джакарте (Индонезия) за одним столом со мной сидел индонезийский ресторатор. Он комментировал все блюда, подаваемые на стол, и живо интересовался возможностями инвестиций в Украину в этом направлении.

Обед заканчивался десертом и кофе. Но мой собеседник, когда подали напиток, внезапно меня остановил и сказал, что, если я не против, то кофе выпьем у Якимото. Я, конечно же, не возражал.

Из-за огромнейших транспортных пробок в столице, несмотря на эскорт из двух полицейских автомобилей, обеспечивающих наше передвижение, к Якимото мы ехали 2 часа. Наконец добрались. Это оказалась кофейня с довольно изысканным интерьером, свободных мест практически не было, но нас ждал зарезервированный столик. Подали меню, и мой визави предложил выбрать кофе. Я просмотрел довольно-таки обширный перечень и решил положиться на его вкус.

Когда принесли наш заказ, я отметил, что кофе хорош, но все-таки не на столько, чтобы за ним ехать 2 часа. Я долго колебался, но любопытство все же взяло верх, поэтому спросил, в чем же все-таки отличие этого кофе от того, который нам подали во время приема. Ответ был простым и нелепым. Оказалось, что кофе, который мы пили, стоил 32 долл. за чашечку, а в ресторане нашего отеля его подавали за 4 долл.

Больше я вопросов не задавал, а ответил на них сам. По-видимому посещение такого заведения придавало клиенту особый имидж богатого человека. И в какой-нибудь беседе он мог небрежно сказать: «Вчера, когда я пил кофе у Якимото...»

В дальнейшем я не раз встречал такие заведения, где платят не за качество и сервис (это само собой разумеется) а именно за атмосферу, имидж.