Раскаленное пространство

Дело было весной 2015-го в Харькове. Я работал с местными волонтерами по программе широкомасштабной психологической помощи, осуществлявшейся Институтом демократии им. П.Орлика при поддержке посольства США. Говорили в частности о том, как правильно общаться со СМИ. Волонтеры на войне и в тылу, в госпиталях, видели очень многое. Держать это в себе невыносимо. Но прочитанное читатель, скорее, истолкует по-своему. А передаст еще как-то иначе. И факт исказится, и итоговая эмоция ничего, кроме горя, не принесет.

Говорили о том, как общаться с семьями погибших, с ранеными в госпитале. С ампутантами. Вроде был достаточно узкий, квалифицированный круг самоотверженных людей, но все равно - не все слова всем удавалось сразу выговорить. Время было такое, еще не привыкли.

Одна из участниц, говоря о самоощущении (а все выматывались тогда по полной), начала достаточно точно описывать симптомы состояния, называемого "эмоциональным выгоранием". В конкретной волонтерской ситуации это - когда горе людей, с которыми ты работаешь, становится твоим личным горем. С человеческой, патриотической точки зрения, - вполне естественно, что ты стремишься разделить боль другого, ошибочно полагая, что таким образом она уменьшится. На самом деле она клонируется.

Эмпатия повышает самооценку, улучшает понимание, но это примерно то же, как если бы мы повышали уровень тактильности (ощущения прикосновений) путем сдирания с себя кожи.

Я прервал ее и спросил:

- Извините. А кем, собственно, вы работаете, помимо волонтерства?

- Я психиатр…

С тех пор я часто привожу эту историю на лекциях и тренингах в качестве примера того, что знание и образование, сколь бы значимы они ни были, сами по себе не защитят вас от психологических травм. Диагностика вообще сложная вещь, а самодиагностика - еще и коварная. Большое заблуждение считать, что "со мной этого никогда не может случиться, потому что я не похож/не похожа на людей, с которыми это случилось".

После спада (частично вырождения, частично профессионализации) волонтерского движения в украинском обществе сегодня принято говорить об усталости, апатии, утрате ценностных ориентиров. Вернемся к анамнезу этих процессов чуть погодя, а сейчас рассмотрим само явление "эмоционального выгорания".

Прежде всего, это отнюдь не сугубо военное явление.

Состояние вurn out "на гражданке" наиболее часто диагностировалось у учителей младших классов, полицейских, врачей, представителей других профессий, т.е. у тех, которые постоянно общаются с людьми в состоянии повышенной нервозности, делают свою работу ответственно и от этого сами же и страдают. Да, люди, которым на все и всех наплевать, значительно меньше подвержены стрессам, вне зависимости от занимаемой должности.

Выгорание - это еще не стресс, а предупреждение о стрессе, набор поведенческих сигналов, довольно неприятных. Вам не нравится то, чем вы занимаетесь, вы делаете это неохотно, плохо, с плохими результатами, вы разочаровываетесь (прежде всего - во всем окружающем мире, вы же тут совершенно ни при чем). У вас теряется чувство времени, вы никуда и ничего не успеваете, но хватаетесь за другие возможности устать, да чтоб их было побольше. У вас пропадает чувство юмора, предложение отдохнуть денек-другой вы приравниваете к предательству. Но "по-настоящему сильным не будешь до тех пор, пока во всем происходящем не будешь видеть смешную сторону" - говорил Кен Кизи в "Полете над гнездом кукушки".

В результате чаще, чем обычно, происходят несчастные случаи, казусы и т.п. Становится трудно вообще принимать какие-либо решения. Устные и/или письменные доклады имеют нечеткий, бессвязный характер, вас перестают понимать.

Разумеется, это вас раздражает и гневит. И эта затрудненность в общении и поддержании дружеских отношений с другими людьми превращается в недоверие к окружающим.

У вас стойкое ощущение того, что вы заболеваете, но ни температура, ни любые другие анализы этого не подтверждают. Наиболее мнительные вспоминают о сглазе, колдовстве, психотропном оружии и шапочках из фольги.

Трудоголизм приобретает особые черты - люди чаще видят мир именно в таком свете, который требует от них постоянных личностных усилий. Иными словами, человек сам порождает воображаемые проблемы, добавляя их к тем, которые уже присутствуют в его жизни. Бег наперегонки с часовой стрелкой, болезненная потребность в постоянной активности и выполнении нескольких дел одновременно (мультифазия).

Ну и, разумеется, у вас пропадает чувство юмора. Даже истерическое. Потому что истерика - это перекос энергии, а выгорание - ее стремительное уменьшение. Вы страшно серьезны, и в какой-то момент слово "страшно" становится главным.

Теперь вернемся к состоянию общества. Майдан разбудил творческие, нравственные силы украинского общества. И этот вулканический процесс, как и положено грандиозному тектоническому явлению, проходил достаточно спонтанно. Самоорганизация происходила так, как образовывается новая суша, когда магма течет в море - много пара, грохота, брызг, и будущий рельеф шельфа предугадать невозможно.

Как в любом восстании, скучных официальных политиков на первых порах сильно потеснили народные массы, и была большая надежда на то, что в итоге их спихнут куда-то вовсе, чтобы не путались под ногами.

Но не тут-то было. Пропустим общеизвестные трагикомические эпизоды кадровых назначений и потока лживых обещаний. Но когда постмайданные назначенцы относительно прочно уселись на своих насестах, перед ними встала задача видового политического выживания. Для этого они попытались все еще бурлящей энергией восстания поуправлять. Технически это было возможно, и в других странах так случалось. Но последовавшие взаимная ненависть и конкуренция сделали это, как и многое другое, невозможным.

Активные военные действия позволили видоизменить, уменьшить, а затем и ликвидировать самостоятельную гражданскую активность, направленную на борьбу с внешним агрессором. Волонтерское движение постигла участь добровольческих батальонов. Речь сейчас не о том, плохие они были или хорошие, реформа ли это ВСУ или саботаж со стороны тех, кто ненавидит идейно мотивированных. Сама структура управления государством, изменившаяся за десятилетия лишь декоративно, в принципе не приемлет какого-либо самоуправления (из свежего - даже финансирование новоиспеченных объединенных территориальных громад будет идти не напрямую, а через древние областные или городские бюджеты). Народный энтузиазм чиновников сильно раздражает. Справедливости ради нужно сказать, что за энтузиазмом часто не наблюдается ни квалификации, ни опыта. Но здесь речь о том, что наша власть по определению не терпит идеализма как мировоззрения, обращения к идеям, а не к деньгам, и героизм отдельных людей она признает, скрипя зубами, лишь тогда, когда это самоочевидно. Потому что герои общество вдохновляют, а чиновники и депутаты - нет. И последним от этого очень завидно.

Следовательно, вся канцелярская рать совокупностью усилий пытается умножить на ноль то, что называется человеческим и социальным капиталом. Человеческий капитал повышает способность адекватно оценивать риски и осуществлять стратегии по их понижению, но в основе этой способности лежат духовные категории - вера, надежда, любовь, как бы романтически это ни звучало в контексте психологических травм.

Социальный капитал - это доверие, он способствует координации и сотрудничеству, а также доступу к ресурсам. Но доверие возникает на основе совместно пережитого опыта, и тут вот облом, потому что у украинского общества и украинских чиновников опыты совершенно разные. И доверие между ними если и возникает, то в исключительных обстоятельствах, и ненадолго.

Государственный аппарат сосредотачивается на том, в чем он что-то понимает - на экономическом капитале, а также физическом и природном.

Общество видит: то, что составляет для него ценность, государством игнорируется, а ритуальные жесты как бы единства с обществом раздражают так же дико, как раздражают телевизионные посещения храмов на религиозные праздники. Потому что и в одном, и в другом случаях - это форма издевательства над верой.

Общество, правда, сильно завысило шкалу социальных ожиданий. Необходимым условием достижения успеха является позитивная мотивация. При этом чем сильнее мотив достижения, тем больше угроза недостижения, что и произошло. Реформы действительно происходят. Но это реформы государства за счет утилизации социального и человеческого капитала, это их цена. Общество не готово платить такую цену, и оказывается в фазе, которую в Средние века сочли бы подготовкой к войне за веру.

Война у нас вроде как бы и идет, но государство делает все для того, чтобы первоначальные мотивы участия граждан в ней обессмыслились (тоже из свежего - отлов призывников). Это, собственно говоря, не какое-то адское изобретение Банковой и Грушевского. Спонсорам страны совершенно не нужна страна с какой-то своей пассионарной идеологией - они этого страшно боятся. При этом обессмысливание происходит отнюдь не на уровне первых лиц - их речи и тексты вполне хороши, иногда даже очень.

Но в этих текстах - ни слова о механизме реализации идей, в них содержащихся. Потому что такого механизма в госапппарате не существует. Ну разве они враги сами себе?

Когда-то это социальное состояние, в которое нас ввели, называлось старинным марксистским термином "отчуждение", получившим второе дыхание у философов 70-х прошлого века. Но если мы говорим в категориях психологии, то эмоциональное выгорание - самое оно.

Что с этим состоянием делать?

Власть никогда не поймет, что успех человека в большей степени связан с личностными предпосылками, чем с ситуационными. Власть искренне будет считать, что люди не понимают и не ценят усилий, которые чиновники для них делают. Поэтому спасение исключительно в том, чтобы в самодиагностике была ориентация на личный успех.

Даже разовое переживание успеха может настолько изменить психологическое самочувствие к лучшему, что резко меняются ритм и стиль деятельности, взаимоотношения с окружающими. Звучит не очень по-волонтерски, но вы никому не сможете помочь ни физически, ни эмоционально, если сами похожи на ходячую тень. То есть если вы презренно отметаете любые личные позитивные подвижки к лучшему, да хоть в течение суток, потому что "не время для этого", то вам уже ой-ой.

Какова философия эмоционального выгорания?

Это конфликт реального успеха (ведь каждый день у вас что-то, да получается!) с представлением о себе как неудачнике или человеке с заниженным уровнем притязаний.

Когда объективные результаты (да, Кремль все еще не горит!) слишком отличаются от ожиданий субъекта, то, считая свой успех случайным, пессимист сохраняет устойчивость своей "Я-концепции". То, о чем я писал выше, - это конфликт успеха с представлениями о системе социальных ценностей. Возникает, когда человек негативно оценивает господствующие ценности в данной социальной системе. Проблема в том, что именно господствующих ценностей в нашей социальной системе нет вообще. Это не так уж и плохо. Была уже одна "ценность" почти столетие, еле от нее избавились. Плохо то, что на "блошином рынке" ценностей нравственность отсутствует вообще. Можно как угодно смеяться над европейскими "коленными" скандалами, но это истерическая реакция на тренд - нельзя игнорировать нравственные ориентиры. Они могут меняться, ничего не поделаешь, но должны быть в принципе. А у нас с этим проблема.

Слово "выгорание" сюжетно предполагает некую воспламеняющуюся плоскость, землю, образ растрескавшейся почвы без растительности и т.д. Но дело в том, что в украинском случае этот топос, эта территория еще не вполне состоялись. Кипящая лава все еще низвергается в океан. Хотя и не так мощно.

Эмоциональная проблема и большинство социальных дискуссий ведутся именно о тверди, об идеологической точке опоры, отсутствие которой, кстати говоря, нас вообще делает выгодной жертвой на фоне трещащего по всем швам ЕС.

Поэтому уместно говорить о выгорании внутреннего пространства. Люди, хоть раз побывавшие в песчаной или ледяной пустыне, навсегда запоминают это ощущение невозможности вдоха. Потому что дышать нечем. Органы дыхания есть, а вдохнуть ими нечего, хотя физически все есть. Задыхаешься.

Украинское общество задыхается, едва родившись. То, что вольно или невольно с ним делает сегодняшняя власть, напоминает лоботомию прошлого века. Это нейрохирургическая операция, при которой одна из долей мозга (лобная, теменная, височная или затылочная) иссекается или разъединяется с другими областями мозга. По тем временам это считалось находкой. "Буйный" больной (при параноидной форме шизофрении, например) становился достаточно адекватным, но при этом оставался таким себе милым полуовощем.

Власти нужно стабилизировать ситуацию инструментами, которые у нее есть, ради целей, которые у нее есть.

Обществу нужно защитить то, за что оно заплатило большой кровью. В этом смысле оно может быть достаточно агрессивным.

"Если тебе не для чего просыпаться, то будешь долго и мутно плавать в этом сером промежутке, но если тебе очень надо, то выкарабкаться из него, я понял, можно" - это уже упоминавшийся Кен Кизи.

Автор не теоретик - он пережил все состояния, о которых говорит. У вас тоже получится.