Путь к свободе Адама Михника

На прием в польское посольство в Киеве, несмотря на жару, большинство приглашенных украинских и аккредитованных в столице Украины польских журналистов пришли в темных костюмах и в галстуках. Этой «парадной» одеждой они, очевидно, хотели засвидетельствовать особый пиетет к человеку, которому отдавали дань уважения, — Адаму Михнику. И, кажется, дело не только в том, что Михник — несокрушимый борец против коммунистического режима в Польше в 1960—1980 годах, один из основателей и руководителей легендарного КОР-КОС (Комитета защиты рабочих — Комитета общественной самообороны), мозгового центра «Солидарности», а с момента свержения власти коммунистов и до сегодняшнего времени — основатель и бессменный главный редактор чрезвычайно влиятельной и популярной «Газеты Выборчей». Господин Михник — еще и один из видных мыслителей современной Европы, человек, всю жизнь искавший и находивший пути постижения свободы — для себя как отдельной личности и для своей нации в целом. Причем искал и находил не только в сугубо прикладном, действенном плане, но и в философско-гносеологическом ключе.

А вот Михник пришел на «торжественное мероприятие» в свою честь в невзрачной тенниске, босоножках и без носков. И в этом непривычном для официального мероприятия виде почетного гостя не было ни капли эпатажа, попытки как-то подчеркнуть свою неординарность. Это был просто один (и далеко не самый важный) штрих способа бытия свободного человека.

Адам Михник в этот раз приехал в Киев для презентации своей новой книги «В пошуках свободи». Издать на украинском языке сборник «есеїв про істо­рію та політику» выдающегося поляка — давняя мечта главного редактора издательства «Дух і літера» Леонида Финберга. Сейчас она воплотилась в жизнь. «У пошуках свободи» — не перевод аналогичного польского издания: эссе из богатейшего творческого актива Михника украинское издательство отбирало самостоятельно, с помощью польской журналистки Изабеллы Хрус­лин­ской.
В книгу вошли как «Тіні забутих предків», написанные 27-летним Михником в 1973 году и посвященные контраверсионной фигуре Юзефа Пилсудского, так и последние труды, созданные год или два назад.

Вспоминая одного из своих духовных предтеч Лешека Колаковского,
А.Михник отмечает, что читать его произведения сложно, но очень полезно. Слож­но потому, что не так легко постичь всю глубину его мыслей, парадоксальность мышления. Это утверждение в полной мере касается и философской публицистики самого Михника. Особен­но ценна она для современного украинского читателя, стремящегося лучше понять место отдельной личности и место своей нации, своего государства в мире, поднявшегося после краха коммунистического тоталитаризма.

Преимуществом для нас является то, что Михник — поляк, он строит свои размышления и выводы на основе польской истории и политики. А история Украины не переплетена так тесно с историей какой-либо другой страны, как с историей Польши (кроме, конечно, России). Но, как абсолютно справедливо утверждает Михник, «Россия не входит в «клуб» демократических государств. Это больной великан Европы». Нынешнее путинско-медведевское государство с его «управляемой демокра­тией» и неоимперским реваншизмом все больше отдаляется от идеалов демократии и свободы. И, что самое трагичное для наших северных соседей, свободу человеческой личности и демократию как абсолютные, высшие ценности осознает все меньшее количество даже мыслящих представителей российского общества. Польша же, наоборот, после продолжительной и холодной коммунистической тоталитарной зимы уже преимущественно «вернулась домой, в Европу», не только в геополитическом и экономическом, но и в культурном смысле. А европейская культура, по Михнику, — это прежде всего «культура свободы».

Путь А.Михника в борьбе с коммунистической идеологией и режимом не был типичным для Польши. «Родившись уже после войны, я относился к окружающей действительности как к чему-то вполне естественному, как к миру, построенному на правде и справедливости», — вспоминает он. Тем более что его отец, львовский еврей Озия Шехтер, был членом ком­партии с 1919 года и в той, «народной», Польше имел все шансы влиться в господствующую верхушку. Тем не менее после непродолжительного юношеского увлечения коммунистической идеологией Михник кардинально изменил свое мировоззрение. Уже в 18 лет он впервые попал за решет­ку за «антисоциа­листическую деятельность». Тем более что отец учил его: «Будь последним в очереди за орденами и первым в очереди в тюремную камеру». Но Михнику так и не удалось «превзойти» отца: Шехтер в общем провел в тюрьмах за комму­нистическую деятельность восемь лет, его сын за антикоммунистическую — «только» шесть. В 1968 году 22-летний Михник возглавил массовые «антисоциалистические» выступления польских сту­дентов. Спустя 30 лет он писал: «Мо­лодые люди часто спрашивают у меня: почему вы, люди поколения ’68, взбунто­вались против коммунизма? Почему вы скорее желали стать незначительным, пре­следуемым меньшинством, чем идти за большинством, жившим и строившим карьеру в мире тоталитарной диктатуры?

Так вот, мы отвергали коммунизм по нескольким причинам. Потому что он был ложью, а мы искали истину. Потому что он был конформизмом, а мы стремились к аутентичности. Потому что он был порабощением, страхом, цензурой, а мы стремились к свободе. Потому что он был неравенством и социальной несправедливостью, а мы верили в равенст­во и справедливость. Потому что он был абсурдной экономикой дефицита, а мы искали пути к рациональности, эффективности и благосостоянию. Потому что он был перманентной атакой на традицию и национальную идентичность, а мы ощущали себя их наследниками. Потому что он был репрессивным по отношению к религии, а мы были убеждены, что право человека на веру в Бога является фундаментальным человеческим правом».

Но ни практическая деятельность Михника, ни его духовное развитие не сводились только к отчаянной борьбе с коммунистическим режимом. «Мы требуем свободы, — писал он в 1982 году в тюрьме строгого режима Бьялоленка. — Идя к ней, мы несем в себе зерна неволи. Никто не выходит невиновным из войны, объявленной Князю Тьмы. Свободу подстерегают разные угрозы. Одни из нас посягают на чужую свободу, другие пугаются бремени собственной. Та­ково наследство долгих лет неволи. Это нельзя преодолеть за одно мгновение. До свободы надо дорасти. Свободе надо учиться. Это правда: свобода вписана в наши умы и сердца. Только как правильно прочесть то, что внутри нас?

Свобода — это и создание себя самого. Я сам себя леплю, сам кую свою судьбу ценой собственной жизни. Это может быть судьба раба, а может — свободного человека».

И эти, казалось бы, теоретические размышления воплощались во вполне практические действия, изменяли страну, в которой жил Михник. Так, в значительной мере именно благодаря его позиции в Польше после победы антикоммунистических сил не была проведена люстрация. Ведь именно он выдвинул лозунг «Амнистии — да, амнезии — нет». Это была декларация отказа от реванша, но и решительное требование открыть всю правду. «Законную декоммунизацию, то есть дискриминацию бывших деятелей ПОРП, мы считали глубоко антидемократическим замыслом», — писал Михник.

Именно позиция и авторитет А.Михника способствовали тому, что украинско-польское историческое примирение стало реальностью, что официальная Варшава все последние годы, независимо от персоналий самых высоких руководителей, является наиболее последовательным адвокатом присоединения страны к ЕС и НАТО. «Пусть живет свободная, демократическая, справедливая Украина!» — провозгласил Михник
8 сентября 1989 года на Учредительном съезде Народного руха Украины. «Нужно четкое утверждение, что у Украины впереди европейская перспектива, что это государство стоит накануне принятия в НАТО и ЕС», — призывал он европейские страны весной 2004 года. Это же он повторяет и сегодня. Почему? Только потому, что это отвечает национальным интересам Польши? Или, может, еще и потому, что кредо Михника — «поддерживать стремление обиженных, униженных, аутсайдеров и чувствовать себя частью их мира»?

Адам Міхнік. У пошуках свободи:
Есеї про історію та політику. — Киев: «Дух і літера», 2009.