ПОЛТАВСКИЙ КОСМОДРОМ

Вынужден разочаровать тех, кто, судя по заголовку публикации, полагает получить сведения о некой неведомой доселе и тщательно скрываемой тайне. Сенсации не произойдет, и список из 25 известных миру космодромов не пополнится очередным - засекреченным. И тем не менее, уверен: тема стоит разговора, а значит - заслуживает внимания. Впрочем, судите сами...

Ситуация была по меньшей мере нелепой: стоя у двери музея, я расспрашивал, как его найти. От позора собственного невежества спасали разве что удивленные пожимания плечами прохожих в ответ да отсутствие каких-либо признаков принадлежности аккуратного белого домика к очагу культуры. Скорее, он напоминал то ли бывшую церковь, то ли пожарную каланчу. Как потом выяснилось, во втором предположении я все же не ошибся - здесь, в первом полтавском кирпичном доме, возведенном в 1805 году, действительно размещалась пожарная команда.

Чего стоило Дмитрию Павловичу Кальному сперва сохранить это симпатичное зданьице, а затем разместить в нем музей, коим он теперь заведует - отдельная история. Внимания на ней он особо не акцентирует, ссылаясь лишь на то, что не обошлось без помощи порядочных и неравнодушных людей, для которых память о прошлом - не пустой звук.

Признаться, первое известие о существовании музея авиации и космонавтики в Полтаве, вызвало у меня удивление с изрядной долей скепсиса. Город - спору нет - славный, но ведь не Калуга и не Житомир. Причем тут авиация, не говоря уже о космонавтике? Поэтому заведение представлялось плодом увлечения какого-нибудь энтузиаста, чьи усилия были реализованы в собрании нескольких десятков журнальных вырезок, пары дюжин научно-популярных книжек да пластмассовых макетов самолетиков, размещенных в тесной комнатушке одной из школ. Конечно, в определенной степени это умиляло, но не больше, чем любое другое хобби. Такого легкомыслия, возможно, стоило бы и устыдиться, но ведь еще десять лет тому назад подобные рассуждения в Полтаве были общепринятыми даже для тех, кто создание авиационно-космического музея изберет делом своей жизни...

К рестным отцом музея

по праву можно считать

академика Глушко, который в 1981 году обратился к руководству области с предложением увековечить память одного из выдающихся теоретиков освоения космоса Юрия Кондратюка (Шаргея). Подготовить ответ Валентину Петровичу было поручено тогдашнему заместителю начальника областного управления культуры Дмитрию Кальному, поскольку музейная работа относилась к его компетенции. И это был как раз тот случай, который принято называть счастливым.

Нынешних времен касаться не будем, но в недалеком прошлом было само собой разумеющимся мнение о том, что «руководство культурой» особой сложности не представляет. И управленцами в этой сфере нередко становились те, кто в иных областях, мягко говоря, способностями не блистал - таковы номенклатурные законы с их своеобразной заботой о кадрах. Хотя подобное перемещение и было более предпочтительным по сравнению с удалением из руководящей обоймы, но на дальнейшей карьере в органах власти оно ставило крест и в среде аппаратчиков вызывало далеко не восторг. Стоит ли говорить, что известие о добровольном переходе Кального с поста секретаря горисполкома на должность заместителя начальника областного управления культуры изумило не только коллег, но даже тогдашнего министра. А как еще прикажете относиться к отказу чиновника от персонального автомобиля, приемной с секретарем, не говоря уже о более высоком окладе?! Какие-либо объяснения в данном случае были бессмысленны, потому что вряд ли кто поверил бы, что причиной всему был... Гоголь. Пожалуй, лишь для двоих приятелей Кального - художника Виктора Батурина и архитектора Льва Вайнгарта - в его поступке не было ничего удивительного. Ведь их троих - людей беззаветно влюбленных в свой край, его историю - связывала клятва, во что бы то ни стало возродить из беспамятства и запустения гоголевскую усадьбу в Васильевке.

- Это была сказочная работа, - вспоминает Дмитрий Павлович. - Наверное, такие подарки судьба делает лишь раз в жизни, предоставляя возможность сполна предаваться сладкому плену творчества.

Тогда они вынуждены были ответить Глушко вежливым отказом, мотивируя тем, что на одновременное создание второго музея не было ни сил, ни средств. Пообещали лишь, что к предложенной работе приступят после завершения гоголевского мемориала.

В 1984 году музей-усадьба в Васильевке была открыта. Казалось, пришла пора сдержать слово, данное академику, но по решению ЮНЕСКО 1987 год был объявлен годом Макаренко, и творческому коллективу предстояла новая работа - над музеем-заповедником в Ковалевке. Идея создания музея Кондратюка в очередной раз была отложена. К ее реализации удалось приступить только спустя три года. Задача представлялась не то что сложной, а вообще невыполнимой. Ведь начинать работу пришлось на совершенно пустом месте - не имея ни единого экспоната.

П оиск решили начать с

Москвы, где в инсти-

туте естествознания и техники АН СССР им довелось познакомиться со столь же увлеченной историей личностью - тогда еще кандидатом наук Виктором Сокольским. Правда, поначалу совет Виктора Николаевича их огорошил - дескать, оставьте вы, братцы, затею с музеем Кондратюка, потому что из этого ничего не выйдет. Коль уж есть желание увековечить память ученого, не пытайтесь раскрыть тему лобовым решением, займитесь исследованием истории развития авиации и космонавтики, а освещение заслуг Кондратюка будет ее стержнем. Видя, что его совет гостями воспринят с изрядным недоумением, Сокольский спросил: «А какими сведениями о своих земляках вы вообще располагаете?»

На то время было известно, что Полтавщина дала миру основателя ракетного дела Александра Засядько, что здесь жил и работал один из первых Героев Советского Союза Сигизмунд Леваневский. Однако на этом познания гостей исчерпывались. Тогда Виктор Николаевич вынужден был провести небольшой исторический ликбез, открывший целое созвездие незаурядных личностей. И каких личностей! Чего, скажем, стоит хотя бы род Кованек - потомков казаков Опошнянской сотни: Александра Матвеевича, конструктора аэростатов и основателя Гатчинской воздухоплавательной школы, его сыновей - Александра и Андрея, продолживших и приумноживших дело отца. А разве не достойны светлой памяти братья Касьяненко - крестьянские сыновья, сконструировавшие на три года раньше, чем братья Райт, летательный аппарат, названный впоследствии самолетом? Тогда им не удалось стать пионерами авиации, поскольку не смогли найти, как теперь говорят, спонсоров, которые выделили бы тысячу рублей на постройку машины. А полтавчанин Глеб Котельников? Удивительным, оказывается, был этот человек, создавший первый парашют - актер, драматург, композитор, поэт, наконец, просто обаятельный и красивый мужчина. Его дедушка, Иван Кондратьевич Зацев, был соучеником Шевченко по Академии художеств, тесть - Василий Алексеевич Волков - известным художником-передвижником. Друзьями их полтавского дома были живописцы Григорий Мясоедов, Николай Ярошенко, скульптор Леонид Позен, хирург Николай Склифосовский...

Уже этих имен было вполне достаточно для создания вполне приличной музейной экспозиции, однако Сокольский называл все новых и новых людей, чья жизнь и работа была неразрывно связана с Полтавой. Сергей Беев - знаменитый летчик времен Первой мировой войны. Юрий Победоносцев и Михаил Кисенко - космические конструкторы, разработавшие реактивный миномет «Катюша», первый залп которого, кстати, состоялся в 1941 году под Диканькой. Летчик Николай Комарницкий, награжденный шестью орденами в течение одного года за подвиги времен Первой мировой войны, основоположник сельскохозяйственной авиации в стране. Наконец, Владимир Челомей - выдающийся ученый, генеральный конструктор ракетно-космической техники, чье детство прошло в уютном домике по Келинскому проспекту, принадлежавшем роду Гоголей и Пушкиных...

- Безусловно, очень важно привлечь внимание соотечественников к памяти о людях, внесших неоценимый вклад в развитие человечества, - рассуждает Дмитрий Павлович. - Но, знаете, осуществление такой задачи таит в себе серьезную опасность сбиться на пафос, уподобившись тому кулику, который то и дело хвалит свое место обитания. Ничуть не умаляя значения выдающихся людей, все же не следует упускать из виду, что их талант произрастал не на пустом месте, а в определенной среде, представляющей мощный культурный пласт, который, собственно, и позволял незаурядным личностям развить и реализовать свои способности. Именно при таком подходе возможно непредвзятое и объективное освещение истории, а не изучение прошлого в русле некой надуманной концепции.

Э та исследовательская

позиция сформирова-

лась у Дмитрия Павловича за годы работы. Хотя, как знать, не берет ли она начало с юношеских лет? Уйдя на фронт семнадцатилетним пареньком, он познал войну отнюдь не по книжкам или фильмам. Ему довелось воевать в 72-м корпусе 5-й армии и быть свидетелем геройской гибели танкового батальона, из которого звания Героя Советского Союза был удостоен лишь один боец - Александр Космодемьянский. Дело, разумеется, не в звездах, пусть даже и золотых. Просто избирательность в оценке подвига, его абсолютизация в угоду идеологическим догмам, считает Кальный, способны дать воспитательный эффект, прямо противоположный желаемому.

Как стоящая книга не пишется в один присест, так и музей невозможно создать за год-другой. Тем более когда дело касается не моно-музея, посвященного жизни и творчеству одной личности, а отображения достижений целой отрасли, впитавшей труд многих людей. Экспозиционные планы возникали один за другим, но расширялись горизонты познания, исследователи открывали все новые и новые личности, поэтому от уже готовых решений всякий раз приходилось отказываться. Ситуация все больше обретала контуры тупиковой, пока наконец не родилась оригинальная концепция.

- Мы поняли, что новый музей не должен быть статичный, как, скажем, литературный. Ведь расчет делается на то, что основными посетителями в нем станут дети. И если им просто показать документы, экспонаты, пусть даже самые уникальные, - это вряд ли их удивит. А если предложить парнишке сесть за компьютер и продублировать схему полета на Луну, разработанную Кондратюком, - это совсем иное. Возможность обернуться несколько раз в центрифуге, уверен, даст малышу в сто раз больше впечатлений, чем вид намертво закрепленного кресла, снабженного табличкой «Руками не трогать». А мы хотим, чтобы трогали, включали все, что можно, чтобы все это звенело, вращалось, играло и чтобы у детворы появлялось желание совершить свои открытия. Тогда связь времен и поколений не прервется.

Разумеется, осуществить задуманное в имеющихся музейных стенах было невозможно. Поэтому Кальный настаивал на необходимости строительства дополнительного павильона, где на площади 1800 квадратных метров можно было бы разместить даже подлинные космические аппараты. И он таки добился своего! К разработке проекта приступила группа московских художников, однако задуманное, к сожалению, осуществить не удалось. В связи с распадом некогда единой страны работы пришлось свернуть. Музей так и не принял посетителей. И поныне ознакомиться с его экспонатами могут далеко не все желающие. Одна из главных причин - техническая. При обилии металлических конструкций недопустимо использование проводки с напряжением 220 вольт. Необходимы 12-вольтные светильники, которые стоят очень дорого, а деньги взять неоткуда. Их не всегда хватает даже на зарплату шести штатным сотрудникам, половина из которых работает на полставки. И тем не менее музей не прекращает свою деятельность. Создается его филиал - постоянно действующая выставка авиационно-космической техники на территории местного военного аэродрома. С военными летчиками сложились тесные дружественные контакты - они превосходно понимают значимость работы, которой занимаются исследователи. Поэтому помогают, чем могут.

Н еординарные личнос-

ти, не говоря уже о

гениях, нередко называют людьми не от мира сего, а подчас и вовсе сумасшедшими. Рядовому обывателю попросту не дано понять, как можно посвятить жизнь изучению какой-то амебы или наблюдению за небесным светилом? Подобным образом многие склонны оценивать и неугомонную деятельность Кального, для которого строительство музеев намного важнее ремонта собственной двухкомнатной квартиры. Ее, кстати, Дмитрий Павлович так и не счел нужным сменить, хотя, будучи прежде в первой десятке городского руководства, мог это сделать без проблем и не раз. Как-то один большой начальник, желая сделать Кальному комплимент, сказал, что таких, как он, в стране больше нет, и услышал в ответ: «Думаете, этим вы мне польстили? Напротив... Лучше бы нас была тысяча и вы, кстати, в их числе».

Полтавские исследователи являются единственными в Украине держателями фонда Кондратюка, уже насчитывающего около 800 архивных дел. А всего музей располагает порядка 5 тысячами дел и примерно на столько же - собранными материалами. Такой багаж позволяет его работникам выступать равноправными участниками весьма представительных научных конференций, принимать зарубежные делегации. Только из Соединенных Штатов их приезжало девять, поскольку музеем поднята из небытия память об операции «Френтик» - боевом сотрудничестве советских и американских летчиков во время второй мировой войны...

Наверное, бессмысленно сокрушаться по поводу того, что истинное подвижничество у нас зачастую не получает подобающей оценки. Увы, это скорее досадная неизбежность. Но если Дмитрий Павлович склонен не придавать особого значения снисходительности по отношению лично к себе, то касательно дела, которому он служит, у директора совершенно иная позиция.

- Вы только вдумайтесь: в Украине нет ни одного политехнического музея. А, скажем, в Бельгии, которая никогда не была авиадержавой, создан прекрасный музей авиации, где под крышей собрано несколько десятков летательных аппаратов. Но мы же имеем такую богатейшую историю, о которой многие страны не могут и мечтать. Смотрите, Украина дала миру Кондратюка, Королева, Глушко, Челомея, более 30 лет в ней работал Янгель... Кто придет им на смену?.. Поверьте, больно и стыдно становится от осознания того, что в цивилизованных странах любой малыш способен свободно общаться с компьютером, а у нас это под силу далеко не каждому академику. Но стоит лишь заикнуться об этом, как тут же слышишь в ответ стенания о трудном экономическом положении, отсутствии средств... Да чушь все это! Просто надо избавиться от привычки жить одним днем и пытаться видеть перспективу хотя бы на шаг вперед. А что касается денег... Я, например, предлагал местному университету поставить памятник Кондратюку - киловаттный ветрячок, который давал бы ток для одной лампочки, и табличку с надписью о воплощении в жизнь идеи великого ученого в соотношении 1:10000. Увы, пока мы преуспеваем лишь в провозглашении красивых речей и тостов, а когда конкретное дело требуется - тут мы пас. Приятно, конечно, что в 1990 году наш «Руслан» под командованием полтавчанина Льва Козлова совершил первое кругосветное путешествие, но ведь и обидно, что профинансировала этот полет не Родина, а австралийский бизнесмен Виктор Джамирдзе, бывший московский эмигрант. У нас то ли деньги пожалели на этот проект, то ли не поняли. А иностранец понял и не поскупился на расходы, которые потом принесли ему полумиллионную прибыль, не говоря уже об известности. Поэтому сколь бы это ни выглядело банально, но смысл нашей работы я вижу в том, чтобы славные достижения прошлого не канули в лету, чтобы они были не просто на слуху, а вросли в подсознание. Тогда наша земля не оскудеет на таланты.

...Как-то знакомая учительница, помогавшая с переводом во время визита в Полтаву бельгийского историка Дика де Куперне, пригласила Кального на встречу со своими учениками. От общения с любознательными пятиклассниками Дмитрий Павлович получил неописуемое удовольствие. Но еще больший сюрприз ожидал его спустя неделю, когда ребятишки в знак благодарности принесли в музей выполненные собственноручно переводы одной из глав исторической книги - от каждого по листику. И как знать, может, кто-то из них уже присмотрел место на музейном напольном глобусе, где будет возведен новый космодром. Вдобавок к 25 имеющимся...