Палуба "Титаника" или стартовая площадка?

"Я осуждаю не слова, эти отборные и драгоценные сосуды, а то вино заблуждения, которое подносят нам в них пьяные учителя".

Блаж. Августин.

Впервые услышала словосочетание "маленький украинец" из уст приснопамятного Ющенко. Невзирая на мои тогдашние на него надежды, невольно подумала: "Что за чертовщина?" Я, редактор, привыкла внимательно вслушиваться в слова, ведь, каким бы странным это ни показалось, они никогда не обманывают. Просто их, как и музыку, нужно уметь слушать. Впрочем, если для усвоения азов сольфеджио нужно приложить определенные усилия лишь в самом начале обучения, то умению слышать и понимать истинную суть слов, этого удивительного инструмента познания и общения, приходится учиться на протяжении всей жизни.

Что же такое "маленький украинец" и как вообще позиционирует себя человек, употребляющий такое словосочетание? Если взглянуть на эту "композицию" глазами художника, можно увидеть большого и очень гордящегося своим величием отца (совесть) нации, то есть фигуру чрезвычайно мудрую, удивительно нравственную, ростом примерно с Кинг-Конга. У его ног толпятся симпатичные (хоть и не всегда), суетливые и немного бестолковые маленькие существа, которые очень нуждаются в том, чтобы их наставляли на путь истинный и, конечно же, всячески опекали, - то есть маленькие украинцы.

Этот образ очень нравится представителям других партий, охотно демонстрирующим то же заботливое отношение к "простому" электорату. "Почую кожного!", "Покращення життя вже сьогодні!", "Країною керуєш ти, а не ті, кого ти обираєш!" Человек с чутким слухом и образным мышлением снова видит перед собой кинг-конгов, которые навязчиво предлагают себя на роль мессий и кормильцев семью хлебами, и - увы! - собственную скромную персону в роли непутевого дитяти.

А недавно появилось интервью И. Кириченко с доктором философских наук, профессором, ведущим сотрудником Института философии С. Пролеевым (ZN.UA, 2.02.2013). Философ дает понять, что ничего не имеет против понятия "маленький украинец", хотя оно "неорганично для украинского языка" и в активном словообороте не прижилось. "Проблема не в самом понятии, - утверждает С.Пролеев, - а в том, что реалии, которые за ним стоят, - простой человек, обычный гражданин в своей повседневности, - не находятся в фокусе внимания ни политического, ни публицистического. Поэтому, в отличие от европейской традиции, в которой этот образ символизирует внимание к обычному человеку в его нуждах, потребностях и заботах, в нашем обществе это внимание отсутствует".

Речь идет о той европейской традиции, которая, по мнению профессора, еще с середины ХІХ ст. поставила в центр внимания такие понятия, как "маленький британец", "маленький француз", "маленький немец" и даже "маленький американец".

Тема человека как такового и его гражданских свобод получила колоссальное распространение в ХІХ ст. и претерпела много трансформаций в XX ст. Художественная литература, живопись, философия, СМИ поместили в центр своего внимания так называемого маленького человека. Это было требование времени, переходящего от сословно-монархической организации общественной жизни к либерально-демократическому порядку. Жестко закрепленный в своей сословной ячейке человек уступал место новому персонажу истории - мобильному, энергичному и смелому. И именно в этом контексте появляется "маленький человек", оказавшийся на обочине жизни, с трудом выживающий и давно смирившийся со своим положением. Что пытается сказать нам самим фактом своего существования этот "маленький человек"? Как нам относиться к нему? Как правило, персонаж неоднозначный. Это существо социально отверженное, слабое и безвольное, подвергающееся насилию и зачастую гибнущее, как Башмачкин в гоголевской "Шинели" или персонажи Диккенса, Золя, Достоевского. Такой человек - объект сочувствия и сострадания, иногда, впрочем, отталкивающий своей ничтожностью. Именно он впоследствии, получив идеологическую поддержку марксизма, превратится в монстра - тирана, фарисея и убийцу.

Человек и его ипостаси - большой (великий) человек и человек маленький - занимает собой все пространство литературы и искусства, и с этим трудно спорить (хотя размытость и текучесть двух понятий часто затрудняют попытки жесткого их разграничения). Но все же мне нигде не довелось увидеть словосочетание, которое употребил С.Пролеев, - "маленький британец (англичанин, француз, немец и т. д)" - разве что в советских и постсоветских текстах. Нигде вы не встретите и выражение "маленький русский" - при всей увлеченности российских интеллектуалов темой "маленького человека".

Пролистав некоторое количество интернет-страниц, не нашла ни одного примера употребления словосочетания "маленький британец" в смысле "обычный гражданин в своей повседневности". Оно применяется лишь в таких значениях: 1) ребенок; 2) котенок породы "британец" и 3) человек низкого роста. Однако есть и четвертое, весьма любопытное значение. Little Englander, например, - приверженец политики, которая ставит интересы Англии выше интересов Британской империи. Так неодобрительно называли английских патриотов - сторонников Малой Англии. Употребляют и термин Little Britisher, но в радикально отличающемся от пролеевского значении. Это не маленький (рядовой) британец, а фанатик, слепо преданный идее мирового имперского господства Большой Британии (см.: David Marquand. Britology Watch: Deconstructing ‘British Values'). Уверена, что исследование сферы употребления аналогичных терминов в других странах Запада было бы не менее показательным. Интересно также отметить: именно национальная составляющая европейского человека является предметом его особенной гордости и притязаний, а если и соседствует со словом "маленький (малый)", то парадоксальным образом - в возвеличивающем смысле.

Приходится признать, что с терминами и понятиями в нашей стране не все в порядке - самое время открывать всеукраинские курсы по ликвидации безграмотности. Как нам вообще могло прийти голову это самоуничижительное, я бы сказала, дикое понятие "маленький украинец"? Не потому ли, что мы до сих пор числим себя в малороссах? И вообще, кто у нас "маленький", а кто "большой"? К какой категории отнести украинских политиков? А кем был и остается в нашей памяти философ и светлый рыцарь Украины Василь Лисовой? Сколько их, по-настоящему больших украинцев, даже имен которых по понятным причинам мы не знаем? Может ли вообще быть заранее известно, кому на жизненном пути суждено стать "большим"? И нет ли среди нас таких, кто, уже заслужив этот эпитет, вдруг на глазах уменьшается до микроскопических размеров? И что означает слово "большой" в данном случае - большой по размерам (но тупой, никчемный и наглый)? Большой по количеству денег в кошельке (неважно, что украденных)? Большой по объему незаслуженной власти и беспардонности ее применения? Или, быть может, все-таки большой по нравственному и профессиональному признаку? Кого будем ставить на пьедестал почета? От ответа на эти вопросы зависит будущее страны.

Тот же С.Пролеев констатирует: "Люди - это всего лишь манифестация слов". Афоризму придается ключевое значение, поскольку он вынесен в заголовок и задает тон всему интервью.

И вот здесь особенно внимательно вслушаемся в музыку слов. "Люди - это всего лишь", в ту же категорию попадают и слова: они тоже "всего лишь". Ведь манифестация (заявление, проявление, открытие, симптом, признак) низкого, как правило, тоже низкое (например, одна из очевидных манифестаций грязи - дурной запах, коммунистической идеологии - пренебрежение к человеку). Для С.Пролеева человек и слово - категории низкие, хотя, возможно, такое его заявление продиктовано эмоциональной реакцией на несовершенство человека.

Люди у него не просто сведены к словам, но и унижены, причем даже не указательно-ограничительными, а указующе-ограничивающими частицами "это всего лишь", где явно лишнее "это" придает фразе еще более менторский оттенок. Подкрепляет интонацию и категоричный контекст: "человек… зашорен во власти слов" (небрежная редактура или неточная речь автора?), "люди всегда пленники смыслов, в которых живут и которыми руководствуются". Окончательным "всегда" С.Пролеев не оставляет нам никаких надежд. И здесь, как и в случае с "маленькими украинцами" Ющенко, возникает чувство протеста именно той ипостаси человека, которая извечно была бунтующей и свободной и, выламываясь за пределы каких бы то ни было "смысловых порядков", рождала таких личностей, как Сократ и Дж. Бруно, Т.Шевченко и В.Стус.

Как увязать этого "всего лишь" человека с попыткой поставить в центр внимания "маленького ("простого") украинца"? Или все же здесь нет противоречия, и "маленький украинец" и "человек - это всего лишь манифестация слов" у С.Пролеева - феномены одного порядка? И за что же тогда всем этим "пленникам смыслов", сиречь "маленьким украинцам", такой почет и внимание? Подозреваю, что если для Ющенко украинцы - симпатичные лилипуты с детским сознанием, то для профессора - "братья наши меньшие" в виде то ли подопытных кроликов, то ли бабочек в коллекции энтомолога. Подтверждение тому еще одна цитата: "…Ведь говорит не простой гражданин, а наделенный властью". Таким образом, "простой" - это тот, кто находится за пределами властной лестницы, соответственно, его антиподом является "непростой" ("большой"), то есть тот, кто находится у власти.

Разрыв между декларируемым и глубинным, подсознательным - одна из основных примет нашего времени. Часто повторявшееся выражение "простой советский человек" - на щите лицемерного славословия - въелось в подкорку, как ржавчина. Что с нами происходит и почему мы потерялись во времени и словах?

Значимость темы заслуживает серьезного разговора и желательно точных слов. Нам действительно плохо. То, что в настоящий момент происходит, полностью соответствует тому, что Э.Тоффлер назвал "шоком будущего", то есть феноменом времени, которое заключается в реакции современного человечества на изменения. Такой шок возникает в результате "наложения новой культуры на старую. Это шок культуры в новом обществе". Есть и другой вызов: "мы очутились в ситуации, которую можно назвать скачком времени", или сверхнормальной скоростью изменений, характерной для современной эпохи. Кроме того, эта скорость оказывается неодинаковой как для разных стран, так и для конкретных людей, порождая феномен отставания и множество других угнетающих психику факторов.

Автор термина "супериндустриальное общество" писал: "Извлеките индивида из его собственной культуры и поместите внезапно в окружение, резко отличающееся от собственного, с другим набором подсказок - другими понятиями о времени, пространстве, труде, любви, религии, сексе и всем остальном, затем отнимите у него всякую надежду увидеть более знакомый социальный ландшафт, и его страдания от перемещения удвоятся. Более того, если эта новая культура сама находится в постоянном хаосе и если - еще хуже - ее ценности непрестанно меняются, чувство дезориентации еще больше усилится. Учитывая малое число подсказок, какого рода поведение рационально в радикально новых обстоятельствах, жертва может представлять опасность для себя и других" (Э.Тоффлер. Шок будущего).

Украинское общество по сравнению с западным переживает шок многослойный. Мы вынырнули из мира, который западный человек понимает очень приблизительно, хотя и - как это ни парадоксально - лучше нас самих. Причина понятна: диалоговое и мультикультурное цивилизованное общество всегда имело больше возможностей для свободного обмена мыслями, чем поначалу имперская царская, а затем такая же имперская, но уже большевистская (или "советская") Россия, в состав которой входила Украина. Наш шок не имеет аналогов в мире. Наше прежнее общество - помещенное в консервную банку единственной разрешенной идеологии-веры, лишенное диалога не только с миром, но и друг с другом, привыкшее к каждодневному абсурду изуродованных слов и несоответствию их убогим реалиям жизни - находилось в умственном и временнóм, или, возможно, и во вневременнóм анабиозе. Да, там были ирония и разочарование, однако была также привычка и даже определенная влюбленность в саморефлексию и безнадежность. Время текло медленно и давало возможность мысли так же медленно толочься вокруг одного и того же. Это происходило именно тогда, когда на той же планете, рядом с нами, общество Тоффлера изо всех сил мчалось в вихре событий, мыслей и попыток как можно скорее адаптироваться к новым идеям, технологиям и вызовам.

И - внезапный тектонический сдвиг, ледяное цунами, разрушенный уклад представлений и неумолимая, железная необходимость спасаться самостоятельно и любой ценой. Исчезло то, что можно обвинять и чем оправдываться. Появился сонм проблем внутренних и внешних. Налицо шок - политический, культурный, социальный, геополитический и философский.

Эти явления еще ожидают своих исследователей, однако в рамках данной статьи можно пунктирно их очертить. Но прежде отмечу, что каждое радикальное внешнее изменение в рамках указанных позиций не повлекло за собой столь же радикального изменения сознания. Таким образом, на сегодняшний день мы имеем:

1) Шок политический, означенный крахом коммунистической идеологии и переходом на новые экономические рельсы. Идеологически беспомощные остатки когда-то всесильной партии в состоянии лишь декларировать старые идеологемы, претендуя на развитие и усовершенствование того, что усовершенствовать по определению невозможно, и в то же время интенсивно интегрируясь в "ненавистную" им "буржуазную" среду. Политическая поддержка КПУ основывается исключительно на ностальгических чувствах части населения к исчезнувшему СССР, политической неграмотности и протестных настроениях. Коммунистическая идеология преобладает и во вроде бы рыночной правящей партии, изо всех сил пытающейся впрячь в одну телегу "коня и трепетную лань", то есть неуклюжее директивно-тоталитарное мышление и неумолимые законы рыночной экономики. Идеологии других партий большей частью не акцентируются и суть их не раскрывается. Возникший широкий диапазон возможностей практически не используется для системных изменений: слишком слабы гражданские инстинкты и слишком сильны постимперские рефлексы.

2) Шок культурный - связанный с возникшей необходимостью считаться с межэтническими проблемами и мощным наступлением ранее третируемых и преследуемых национально-патриотических смыслов, нового языка свободы и государственности. Угрозу для себя ощущают носители как колониальной, так и антиколониальной идеологий. Сознательная увлеченность эклектичной постмодернистской неопределенностью или же невольное погружение в "заносчивую плюралистичность" (С.Зонтаг) современного мира приводят к утрате ориентиров там, где они крайне необходимы. Жестко настроенный на черно-белое отношение к миру постсоветский человек то ли растерянно-оборонительно, то ли агрессивно-наступательно реагирует на новые символы, искусство, время, пространство, политику, трактовку истории, систему взаимооотношений и т. п.

3) Шок социальный заключается в чувстве заброшенности, обиды, фрустрированности. Вчера я был значимой фигурой, а сегодня оказался ненужным. Вчера мир был устойчив и понятен, а сегодня почва улетела из-под ног. Внезапно я стал маленьким и беззащитным и понимаю лишь одно: мир превратился в сумасшедший дом, и я стою в нем, одинокий и сгорбленный, потерявший веру, бессильный перед этим безумным течением времени, мыслей, мнений, лиц. Я - взрослый человек и стремлюсь сохранить свое лицо, не выдать страх, однако в глубине онемевшей от ужаса души чувствую себя таким слабым и временным на этих пронизывающих ветрах истории! Мир охладел ко мне настолько, что даже не делает вид, что ему есть до меня хоть какое-то дело. Временами боль бывает нестерпимой.

4) Шок геополитический, вызванный резким изменением статуса страны, переходом от жестко управляемой извне, замкнутой системы к свободному плаванию в бурных водах независимости и одновременно - сравнением себя с развитыми странами мира. Мы, украинцы, граждане Украины, люди чрезвычайно талантливые, с огромным умственным потенциалом, но катастрофически нереализованные, вышли из подвала на свет божий - и солнце ослепило глаза. Куда ушел мир? - далеко-далече, не догнать! Да что там догнать - мы даже языка этого мира не понимаем...

5) Шок философский (пожалуй, один из самых болезненных) - общество утратило мировоззренческие ориентиры. Пытаясь обрести уверенность и опереться хоть на какие-то ценности, украинцы массово обращаются к разного рода предсказателям, целителям, сектантам. Все большую силу приобретает церковь, которая в наших реалиях является лишь инструментом самообогащения и цинично прислуживает разнообразным политическим интересам. Мы перестали понимать свое место в мире и смысл собственного существования. Слова потеряли прежнее значение, и нужно опять учиться азбуке.

И вот перед нами варианты. Об одном из них очень точно пишет Тоффлер: "Миллионы людей, словно лунатики, бредут по жизни, как будто ничего не изменилось… и ничего никогда не изменится. Живя, несомненно, в один из наиболее волнующих периодов в истории человечества, они пытаются отстраниться от него, отгородиться, будто, проигнорировав, его можно заставить уйти. Они стремятся к "сепаратному миру", дипломатической неприкосновенности для себя от преобразований".

Есть и другой вариант: сказать себе, что изменения необратимы, история никогда не возвращается на старые рельсы. Я сажусь за парту и начинаю интенсивно наверстывать упущенное, сколько бы мне ни было лет - тридцать или восемьдесят, начинаю познавать жизнь такой, какая она есть на самом деле, а не такой, какой кто-то пытается ее для меня придумать. Я человек достойный и докажу, что я не "маленький украинец", а уникальный украинец. Я могу быть мобильным, потому что движение - это жизнь, а неподвижность - смерть. Могу быть умным, потому что появилось море возможностей познавать и думать (Интернет, книги, путешествия). Могу быть сильным, потому что этого хочу. Никогда и никому не дам себя унизить. И я не пленник смыслов, а их творец.

"Человек не для того создан, чтобы терпеть поражение. Человека можно уничтожить, но его нельзя победить", - так сказал когда-то Э.Хемингуэй, и нам, украинцам, такая позиция вполне по плечу.

И еще несколько замечаний. Разочарование и растерянность охватили страну, зараженную пессимизмом, и как мы увидели, самые образованные личности ропщут на "неправильных" людей, тем самым заявляя о своей собственной растерянности и потребности в поддержке. Я бы сказала, что осмысление продолжается и нуждается в серьезных усилиях. Обществу необходимы упомянутые Тоффлером подсказки, непрерывный диалог на всех уровнях, ради того чтобы отыскать точку опоры, твердую почву, или, точнее, прочную стартовую площадку, с которой можно было бы энергичным толчком оставить позади сумрачное безвременье и отправиться в высоты нового яркого и мощного мира. И тогда мы перестанем "переставлять стулья на палубе Титаника".