Отцы и дети. С поправкой на войну

На эту тему написаны тысячи статей, проговорены сотни часов, исписаны тонны бумаги, но воз и ныне там.

Кажется очевидным, что военные действия рушат не только инфраструктуру, но и семьи. И профилактика всегда эффективнее, чем решение уже возникшей проблемы. А значит, нужно не переводить социальные службы в режим ожидания, а укреплять их ресурсно. Новые условия жизни страны должны диктовать и новые подходы в социальной сфере, но мы по-прежнему измеряем социальные услуги чем угодно, только не качеством.

За четыре года военных действий соцслужбы не получили ни одного разъяснения, как работать с семьями/детьми в зоне боевых действий или с теми, кто оттуда бежал. Не получили ни ресурсов, ни поддержки. При том, что количество семей в сложных жизненных обстоятельствах (СЖО) увеличилось, и каждый такой родитель и ребенок пережили опыт, с которым вряд ли смогут справиться сами…

* * *

Поле, во дворе метровые воронки и тут, и там. Постоянные обстрелы. Война - едва ли не в огороде. Покосившиеся двери, заколоченные окна, спертый воздух. Так выглядел дом этой семьи в Зайцево два года назад. Мама, папа, три сына. Семья в СЖО еще до войны. Волонтеры долго уговаривали маму выехать. Наконец, нашли деньги на покупку дома и вывезли семью в Славянск.

Увы, чуда не случилось. Алкоголь, ссоры, драки… Младший сын попался на краже в школе, у среднего не складываются отношения со сверстниками . И только старший, которому 14 лет, еще как-то держится.

Приехав к ним однажды в конце ноября, довелось увидеть, как мама в трусах и майке, босая, выбежала на улицу (а на дворе - дождь и грязь), и кричала: "Он меня убивает!" Под глазом у нее светился уже давний фингал - муж бьет регулярно. Средний и младший сыновья поддакивали пьяному отцу, крывшему матом их мать, утверждая, что она все придумала. И только старший пытался, как мог, разрулить ситуацию.

К ним не раз приезжала полиция и приходила соцслужба. Условия проживания в порядке. Конечно, ведь волонтеры купили для семьи хату, а не сарай, на который было похоже их жилье в Зайцево. Но дети страдают. Хотя и в интернате им лучше не будет.

Эта семья, как и сотни таких же, тяжким бременем свалилась на местные службы, у которых нет ни достаточных человеческих и материальных ресурсов, ни подготовки. А ведь эти дети еще и получили травму войны. Но все это остается проблемой и ответственностью вывозящих семьи волонтеров.

* * *

Красногоровка. Она сирота. Всю жизнь то у одной тетки, то у другой. Училась в учреждении для детей с задержкой развития. Не умеет даже читать.

Впервые забеременела три года назад. Говорят, от солдата. Тетка тут же выгнала ее из хаты - еще один рот.

Как-то врач сказал ей: "Выходи поскорее замуж, а то ребенка заберут - с твоим-то диагнозом, и в твоем положении..." И она вышла, за бомжа, тоже выпускника интерната, который ничем не занимался, пил и бил ее. Как правило, по вечерам, когда полиция на вызовы по Красногоровке не выезжает. Она забеременела, и однажды он чуть не убил ее, спасли местные волонтеры. Мужа побили - это единственное, что он понимает. А ее с горем пополам вывезли за сотни километров в социальный центр. Она долго сопротивлялась. Для нее это - невероятный шаг. Но и на новом месте не без проблем. Она сих пор созванивается со своим мужем. Какими вырастут ее дети?

* * *

Когда начались боевые действия, Елена с двумя сыновьями решила уехать подальше от линии огня. Муж остался в Станице Луганской. - охранять дом от мародеров и возможных пожаров. На свой страх и риск продолжал работать ветврачом - в районе осталось много пенсионеров. Даже в плену был. Выясняли личность. Было неприятно и страшно. Но обошлось.

В 2015-м Елена с детьми вернулась домой. Дети пошли в школу. Опасаясь, что постоянные ночные обстрелы продолжатся и днем, Елена устроилась в школу медсестрой. Проработала год, до следующего декрета - в сентябре 2016-го родила дочь.

Живет семья в доме родителей мужа. Собственный дом - у самой линии фронта, в месте, опасном для жизни. Различные негосударственные фонды помогают медикаментами, продуктами, средствами гигиены. Но сейчас Елена больше благодарна за психологическую помощь, предоставленную некоммерческой организацией за деньги иностранного донора. Полтора года старшие сыновья жили отдельно от отца и не в своем доме. Когда вернулись, ночные обстрелы еще продолжались. И взрослым, и детям была необходима психологическая помощь. У старшего сына - еще и переходной подростковый возраст. Ему 14 лет. Среднему (9 лет), негде играть - детских площадок нет, улица изолирована, соседи уехали.

У Елены была тяжелая послеродовая депрессия. Начались семейные проблемы, доходило до развода. И если бы не помощь психолога, советы и рекомендации по воспитанию детей, Елена наверное, осталась бы одна с тремя детьми.

* * *

К сожалению, не всем семьям доступна такая помощь. Да и не все родители осознают ее необходимость. Между тем в любой стране война всегда приводит к снижению родительского потенциала. По разным причинам, прежде всего из-за резкого ухудшения условий жизни, родителям сложнее выполнять свои обязанности. Результатом нередко становится распад семьи и риск для ребенка осиротеть. В этом смысле Донецкая и Луганская области и раньше были менее благополучными. Война же неблагоприятные социальные факторы лишь усилила.

Семьи, по разным причинам оказавшиеся в СЖО, остро нуждаются в разнообразной помощи и поддержке - и материальной, и в социальных услугах. Но государство, из-за нехватки финансовых и квалифицированных человеческих ресурсов, полноценно предоставить ее неспособно. Госвыплат нередко хватает только для выживания. Средства международных гуманитарных миссий, в том числе грантовые, чаще выделяются или на описание ПТСР, или на гуманитарные наборы семьям в "серой" зоне. Последнее имеет и негативные последствия. Некоторые, надеясь на подачки, не хотят ничего делать сами. Оставаясь на линии огня, подвергают опасности своих детей и продолжают опускаться на социальное дно.

Количество безответственных родителей или детей без родителей увеличивается. По оценкам экспертов, около 15–20 тысяч детей в Украине ныне пребывают или в крайне тяжелом состоянии в родительской семье, или в интернатах по заявлению родителей, которые их не посещают и не общаются с ними. Около трех тысяч детей находятся в ситуации ежедневного риска.

За четыре последних года в Украине, к сожалению, не было проведено ни одного серьезного исследования социальной реакции детства и родительства на войну. Как именно это повлияло, сколько детей вследствие этого потеряли родителей не физически и должны быть защищены от негативного влияния семьи; можно ли было это как-то предотвратить; какой должна быть работа с такими семьями, чтобы помочь им вернуться к нормальной жизни, - все эти вопросы мы задавали нашим экспертам.

"Законодательство по детям, действующее в Украине, было написано для мирного времени. И четыре года военных действий практически не получили в нем отображения, - утверждает руководитель секретариата межфракционного депутатского объединения "Защита прав ребенка" Людмила Волынец. -Государство обязано предвидеть ситуации, требующие первой помощи семьям, пострадавшим от войны. Но на сегодняшний день не появилось ни одного действенного механизма.Вместо того чтобы что-то развивать, Минсоцполитики начинает что-то отменять.Количество соцработников в зоне войны должно быть в пять раз больше, подготовлены и обеспечены они должны быть в пять раз лучше. Но с началом войны их, наоборот, сократили. А тех, кто остался, "нагрузили" дополнительными, не свойственными им функциями и, по сути, лишили любой инициативы.

Рискуя жизнью собственных детей, родители продолжают жить в опасных, постоянно обстреливаемых районах. Да и ехать им особо некуда. Здесь хоть гуманитарку дают. А переселенные семьи сегодня переживают супернагрузки - новые детсад, школа, место проживания, новый город, часто - другой язык. И точно так же дезадаптированные мама с папой… Чем хуже живет взрослый человек, тем больше отказов от детей. Война - это еще одна серьезная проблема, с которой родитель не может справиться".

Не выезжают мамы с детьми из опасных районов потому, что травма войны для них - уже вторая травма, считает психолог, руководитель общественной организации "Мартин-клуб" Виктория Федотова. Первая же - та, вследствие которой они, собственно, оказались в СЖО. И это - индивидуальная история каждой семьи.

"Я не склонна думать, что мамочки остаются в "серой" зоне ради гуманитарки, - говорит психолог. - Работая с беспризорными детьми в начале 1990-х, мы видели, что дети могли прибиться к какому-нибудь базару и больше никуда не перемещаться. Даже туда, где могло быть лучше. Потому что там они чувствовали себя безопаснее.

С началом конфликта количество клиентов в нашем центре возросло. Не в СЖО, а "нормальных" мамочек. Были мамы, внезапно потерявшие возможность банально прокормить своих детей. Обычные родители, которые, например, потеряли работу или стали переселенцами и полностью изменили свою среду, социальные контакты, здоровье, круг общения. Родительский потенциал однозначно снижается вследствие войны. Утратив свой социальный капитал с переездом, ВПЛ-родители могут терять и родительский потенциал. А для семей в СЖО "зацепиться" на новом месте тем более сложно - на это нужен ресурс.

В 2014 году семьи тоже чувствовали себя потерянными, но искали, пробовали, делали много шагов, чтобы выйти из изоляции. Они хотели оставаться активными - и остались. Но не все люди хотят или могут с таким вызовом справиться. Должны быть интеграционные проекты для ВПЛ. Для людей на линии конфликта должен быть комплексный подход. Его, увы, нет".

"Сегодня многие говорят о развитии рынка социальных услуг, о его максимальном приближении к потребителю, - продолжает национальный программный директор "СОС Детские Деревни Украина" Дарья Касьянова. - Чтобы спрогнозировать и спланировать реальную помощь, например, по реабилитации, лечению, оздоровлению, психологической помощи, обучению детей с прифронтовой территории, необходимо прежде всего понять масштаб проблемы - сколько таких детей реально пострадало от войны и скольким нужна помощь. После этого нужно разделить их по степени тяжести. Массив проблем огромный. Наша организация работает с такими детьми и семьями в Луганской и Киевской областях. И мы видим, что даже семьи, выехавшие из "серой" зоны четыре года назад, тяжело это переживают и до сих пор не вернулись в нормальное состояние. Психологическая помощь сегодня есть. Но не всем семьям она доступна. И не все родители осознают ее необходимость".

"Если государство не знает, какое количество детей пострадало от войны, - говорит эксперт в сфере защиты прав детей Светлана Клочко, - то, соответственно, нет и программ, нацеленных на защиту/реабилитацию/поддержку детей войны. А категорий детей - множество, и у всех потребности разные.

Сегодня ЮНИСЕФ говорит, что в результате военных действий в Украине пострадали 580 тысяч детей, но к февралю 2018-го, по информации общественных организаций, соответствующий статус получили аж 8(!) детей. Нет точной цифры и по погибшим детям.

Донецкая и Луганская области находятся под управлением военно-гражданских администраций. Но когда принимался указ об их создании, о детях там не было ни слова. То есть эти области в политике относительно детей ничем не отличаются от других областей Украины.

Службы по делам детей, как и другие структуры, автоматически перешли в рамки ВГА, но не было увеличено количество рабочих единиц, не добавлены ресурсы. По сути, работают так же, как и до войны, но обязанности и загрузка увеличились в разы.

Центры социально-психологической реабилитации переполнены, Краматорский дом ребенка - единственное учреждение для детей до трех лет, оставшееся на подконтрольной Украине территории Донецкой области, заполнен на 135%. В стационарах больниц - брошенные малыши, и мы возвращаемся в ситуацию начала 2000-х. Мы провозгласили деинституализацию, но она должна начаться с грамотной работы с семьей. Только кто должен это делать? Специалисты служб по делам детей, специалисты по соцработе, центры социальных служб для семей, детей и молодежи. Но на одного соцработника в Донецкой области приходится 4,5 тысячи человек, а в Луганской - более 7 тысяч! О какой грамотной работе с семьей может идти речь?

Если государство не "достает" до детей на линии огня, нужно делегировать полномочия общественным организациям, которые там реально и эффективно работают. Создавать Центры социальной поддержки семей и детей. В идеале каждая территориальная громада должна иметь такой центр и ресурсы на технику, топливо, транспорт, развитие. Но в социальной сфере - хаос. Мы теряем время, пока война диктует новые условия и требования".

"Недавно я ездила в Луганскую область, - рассказала менеджер проекта по чрезвычайному реагированию "СОС Детские Деревни Украина" Евгения Рзаева. - Пообщалась с мобильными бригадами, которые ездят по селам и районам к нашим благополучателям, выдают помощь. Они просят о психологической супервизии для себя. Соцработники и психологи должны служить для семей ресурсом, поддержкой, но ввиду загруженности, объема работы и сложности целевых категорий, нуждающихся в помощи, они сами чувствуют психологическое истощение, выгорание.

Я побывала во многих семьях, которым мы помогаем в Северодонецке, Старобельске и Станице Луганской. Не только продуктами или психологическими услугами, но и ремонтами домов, квартир, помощью в утеплении. К последнему виду помощи я раньше относилась несколько скептически, считая, что лучше делать акцент на соцуслугах, мотивируя семьи на развитие. Однако я увидела, что большинство "наших" семей в СЖО - это не обязательно алкоголики или наркоманы. Часто это нормальные родительские пары или одинокие мамы, которые не справляются с навалившимся на них грузом проблем: серьезная болезнь, потеря работы, война, вынужденное переселение... Их собственные ресурсы ограничены, а проблема сложно решаема или их много. Такие организации, как наша, - большая поддержка для них, поскольку хотя бы частично помогают решить проблемы, показывая, что они не одни, и есть те, кому не все равно. Это помогает семье не скатиться на социальное дно, откуда вернуться потом будет сложно. …И некоторые не возвращаются. Если эту семью "нашли" слишком поздно или у нее самой нет желания жить иначе".

В такой ситуации оказывается множество семей на прифронтовых территориях. Они выбиваются из последних сил, но крайняя бедность, отсутствие работы и жилья - все это не дает шансов обеспечить детям нормальные условия жизни. В условиях войны семьям нужна элементарная поддержка, причем в ряде случаев даже не материальная.

Текст подготовлен в рамках проекта, осуществляемого при финансовой поддержке правительства Канады через министерство иностранных дел Канады.