ОДНИ САЖАЛИ, ДРУГИЕ СПАСАЛИ И ПОМОГАЛИ

О гении Сергея Параджанова (1924—1990), армянина по национальности, родившегося и умершего в Тбилиси, долго жившего и работавшего в Киеве, так много сделавшего для культуры Украины, Армении, Грузии и для мирового кинематографа, об удивительной и самобытной личности Художника (с очень большой буквы) написано немало, особенно в последнее время. Да, в последние несколько лет все вроде встало на свои места. Мировое признание пришло давно, еще в 60-х годах, когда его фильм «Тени забытых предков» собрал сразу несколько призов и премий престижных фестивалей Европы и Америки. А вот, скажем, звание народного артиста Украины присвоено Параджанову только в год смерти. А Шевченковская премия — и того позже, только в 1991 году, уже посмертно. Ныне, в год 100-летнего юбилея кинематографа, его имя упоминается во всех киносправочниках и энциклопедиях среди самых именитых корифеев мирового кино. И в сознании никак не укладывается, что этот выдающийся мастер и на редкость добрый человек трижды (подумать только — три раза!) был судим и приговорен советским судом к разным срокам заключения — фактически ни за что, ни про что и не в том далеком злополучно-ужасном 37-м, а в наши совсем недавние годы...

Впрочем, о том, как, кто и кого тогда сажали, — известно давно. Интересно другое: при всем при том всегда находились люди, так или иначе помогавшие жертвам тоталитарной системы, облегчавшие как могли их горькую участь.

На днях я получил из Парижа от бывшей киевлянки Нины Ермаковой репродукцию любопытного снимка, на котором изображены знаменитая Лиля Брик, сидящая на стуле, а рядом в полный рост Сергей Параджанов. Наша землячка Нина и ее муж Жорж Зайдлер, снявший в свое время замечательный фильм о художнике Василии Кандинском, были в хороших отношениях с Параджановым, — я видел в их доме несколько общих фотографий, но за этой, помещенной недавно в парижской газете «Русская мысль», — открывается довольно любопытная история.

Из архивной справки: 17 декабря 1973 года Сергей Иосифович Параджанов, кинорежиссер Киевской студии имени Довженко, арестован. 25 апреля 1974 года коллегией Киевского областного суда осужден к пяти годам лишения свободы в исправительно-трудовой колонии строгого режима.

Присланный мне снимок сделан в Москве в 1978 году, а на свободу Параджанов вышел 30 декабря 1977 года. Стало быть, осужденный вышел досрочно, почти год не досидев своей пятилетки. Да, считалось, что режиссера вынуждены были выпустить раньше срока «под нажимом международной общественности». В принципе, это действительно так. Только следует иметь в виду, что за любой общественной акцией всегда стоит определенный, конкретный человек или группа людей. Обязательно должен быть тот, кто первым подал идею, и тот, кто первым взялся ее осуществить, претворить в жизнь. И лишь потом все это выглядит, как «вмешательство общественности», местной или даже мировой.

Для примера напомню историю, которая произошла с Виктором Платоновичем Некрасовым немногим раньше, чем описываемая здесь ситуация с Параджановым. Как известно, наш земляк писатель Виктор Некрасов в середине 70-х годов вместе с женой оказался в вынужденной эмиграции. В Кривом Роге оставался его приемный сын Виктор Кондырев с семьей, которой советские власти никак не давали разрешения на выезд из СССР. Длительное время шла борьба, уже по радио «Свобода» и в эмигрантских газетах звучали гневные протесты против попирания элементарных прав человека — никаких результатов. Помог случай. В 1977 году крупнейшему французскому поэту Луи Арагону должно было исполниться 80 лет. В преддверии юбилея Москва решила наградить признанного мэтра современной поэзии с мировым именем да еще многолетнего члена ЦК Компартии Франции орденом Дружбы народов. Обычный красивый жест советских руководителей, чтобы продемонстрировать всему миру, что выдающийся поэт — «наш человек», нами признан, обласкан и награжден. Именно этим воспользовался отчаявшийся уже Некрасов: в письме Луи Арагону он подробно рассказал, как тщетно пытается вытащить в Париж своего приемного сына и попросил помочь. И тогда французский поэт явился в советское посольство, заявив нашему послу Степану Червоненко, что если не разрешат выезд некрасовскому сыну, он, Луи Арагон, от ордена открыто откажется и в Москву за ним не поедет. Степан Васильевич доложил, угроза подействовала, и вскоре Кондырева с женой и сыном выпустили из СССР. «Под нажимом мировой общественности»...

Почти аналогичная история произошла и в случае с Параджановым, но на сей раз того же Луи Арагона потревожила Лиля Брик, — их связывали не просто давние дружеские отношения, но и то, что Эльза Триоле, родная Лилина сестра, была супругой французского поэта. Говорят, что он обратился лично к самому Брежневу с просьбой освободить Сергея Параджанова. Наверное, во имя мира, дружбы, прогресса и гуманизма Леонид Ильич, дрогнув, дал соответствующую команду — и дело было тут же решено.

Лиля же Брик, которая за годы советской власти не единожды предпринимала попытки (не всегда, правда, успешные) спасти от репрессий того или иного видного деятеля культуры, пошла еще дальше. В свои 87 лет она еще была способна помогать другим. Зная о бедственном положении Параджанова (ему так и не дали тогда возможности возвратиться к режиссерской работе в кино), она пригласила его в Москву погостить. Приглашала надолго, однако Сергей пробыл в гостях всего неделю — оставаться на больший срок не позволяла его гипертрофически свободолюбивая натура. И еще, видимо, жадное желание поскорее взяться за работу. Вот тогда-то и был сделан этот снимок.

К этой маленькой истории хочется добавить, что Параджанову всегда старались прийти на помощь друзья и коллеги. Года два назад я передал в «Литературную газету» заметки винницкой журналистки Луизы Белозеровой, раскопавшей интересные факты в поселках Губник и Стрижавка на Виннитчине, где находились те самые колонии, в коих отбывал свой срок кинорежиссер. Оказалось, что туда на имя заключенного регулярно поступали письма из Москвы от самого Сергея Герасимова — крупнейшего деятеля отечественного кино. Что не только писал и отправлял посылки зэку, но и не раз приезжал к нему в лагерь Юрий Никулин, давний параджановский приятель. Что коллеги-довженковцы собрали большую библиотеку книг по искусству, из-за отсутствия которых особенно страдал Параджанов. И для меня, например, оказалось приятной неожиданностью то, что автомашину с этими книгами доставила в колонию не кто иная как скульптор Галина Кальченко. Тут кстати будет вспомнить, что поддерживать любые отношения с осужденными в советские времена считалось делом очень нехорошим, вредным, а для коммунистов — просто недостойным. И если, скажем, приезды в колонию знаменитого клоуна Юрия Никулина как-то «списывались» на вечный его смех и юмор, то поездка Галины Кальченко была поступком довольно рискованным. Не иначе как вызовом воспринимался сам факт, что подобное позволяет себе руководитель Киевской организации Союза художников Украины, лицо номенклатурное, да еще к тому же родная дочь Никифора Тимофеевича Кальченко, многолетнего члена Политбюро ЦК Компартии Украины, одного из первых руководящих чинов республики.

Вот так оно и было: одни давили, другие помогали выжить. И не следует удивляться ни дикому злу порочной системы, ни естественному благородству порядочных людей...