Об особенностях российского просвещения

Да будь я хоть негром
преклонных годов,

И то, без унынья и лени,

Я русский бы выучил
только за то,

Что им разговаривал Ленин!

В.Маяковский

Очередную попытку выяснить, какова причина языкового «розбрата» и где же корень зла государственного одноязычия, предпринял Игорь Манко в статье «Непросвещенное» двуязычие» («ЗН», №32, 20.08.05). Статья выдержана в современном научном стиле: реферативная часть (занимающая, впрочем, 70% работы, тогда как ВАК рекомендует ограничиваться двадцатью) и четко сформулированные выводы, поражающие своей наивностью. «Цивилизованное, «просвещенное» двуязычие, — пишет автор, — это, прежде всего, ненасилие в языковой сфере. Это создание условий и поощрение граждан к изучению государственного языка, но запрет на любую принудительную украинизацию».

Тут в какую сторону ни кинься — хоть в метафизический эмпирей, хоть в презренные финансы, трудно найти сферу, где бы оказалось возможным широкое поощрение без всякого принуждения.

Скажем, насилие и принуждение, применявшееся к рабу, не применяется по отношению к наемному работнику. Никто ведь не принуждает последнего продавать свою рабочую силу. Между тем многие весьма и весьма просвещенные люди всерьез говорили о наемном рабстве и даже утверждали, что пролетариям нечего терять, кроме своих цепей. С другой стороны, как вообще возможна экономика, если не будет экономического принуждения (насилия), а только лишь доски почета, грамоты и переходящие красные знамена?

А разве не принуждает нас наше бренное тело к тому, к чему дух относится с отвращением? «Дела плоти известны; они суть: прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство, идолослужение, волшебство, вражда, ссоры, зависть, гнев, распри, разногласия (соблазны), ереси, ненависть, убийства, пьянство, бесчинство и тому подобное (…). Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание»
(Гал.5:19-23). Видя чужую собственность (или чужую жену), я кротко терплю себе во благо, а не возмущаюсь насилием над моим еством и не требую, чтобы имущие последовали примеру товарища Корейко и спрятали свои миллионы в камере хранения (а мужья заточили своих жен в гаремах и сералях). Непринуждаем только мертвый — хотя, говорят, есть такое, что даже «мертвого» поднимет. Что же касается смерти, которую все люди считают верхом насилия над телом, то ее следует поэтому мыслить с любовью, «видя в ней врата, ведущие в жизнь, награду за труды», как учил папа Григорий Великий.

Но спустимся с небес на землю. «Предоставлять льготы и гранты, освобождать от налогов, изобретать другие виды МАТЕРИАЛЬНОГО поощрения», как предлагает И.Манко, — это все, конечно, прелестно, но пока еще никто не отменял закон Михайла Ломоносова: если где чего убудет, в другом месте того же прибудет. Проще говоря, где взять деньги? Если я — единственный преподаватель кафедры, который читает свои лекции на украинском языке, то я вправе рассчитывать на солидную прибавку к жалованию. Солидную настолько, чтобы побудить (принудить! заставить!) своих коллег выучить государственный (!) язык. И элементарная логика, выраженная античной формулой ex nihilo nihil, подсказывает, что на прибавку должны скинуться мои русскоязычные коллеги. Могу только представить, сколь просвещенно-изысканными окажутся выражения, которыми будет встречена такая (единственно возможная!) схема внедрения «просвещенного» двуязычия от господина Манко.

Как недавно просветил нас Вадим Карасев («1991/2004: «две революции» и проблема украинской идентичности», «День», №142, 09.08.05), в ситуации, когда территории уже поделены, и армией не поможешь, орудием экспансии национальных интересов сильных глобального мира сего становится пространство — «пространство безопасности, экономическое, правовое и другие пространства», где и осуществляется неоколониальная политика ХХІ века.

Интересно, что директор глобальных стратегов забыл упомянуть о пространстве языка — русского в данном случае (хотя и не забыл выступить против «форсированной украинизации»). Российское просвещение и здесь демонстрирует свои особенности. Ни одному британцу, а тем более британскому политику (или его супруге) не придет в голову именовать жителей бывших британских колоний своими соотечественниками на том лишь основании, что последние живут в пространстве английского языка. Россияне же крепко усвоили диалектику «пространство-территория» и оттого весьма уверенно называют русскоязычных граждан иноземных государств своими соотечественниками. А станет русский язык государственным в Украине, так его пространство мгновенно превратится в территорию: раз государственный язык — русский, то и государство — Россия. Разве по-русски это звучит не логично?

Так что упомянутого в эпиграфе пожилого африканца (афроамериканца?), совершенно непринужденно пожелавшего войти в русскоязычное пространство (где он может упиваться красотами пятидесятитомного ленинского ПСС), ждет незавидная судьба, которую еще когда провидчески очертил правнук последнего украинского гетмана:

Друзья, ура единство!

Сплотим святую Русь!

Различий, как бесчинства,

Народных я боюсь.

…

Ядро у нас — славяне;

Но есть и вотяки,

Башкирцы, и армяне,

И даже калмыки;

…

И многими иными

Обилен наш запас;

Как жаль, что между ними

Арапов нет у нас!

Тогда бы князь Черкасской
(resp. мэр Московский),

Усердием велик,

Им мазал белой краской

Их неуказный лик;

С усердьем столь же смелым,

И с помощью воды,

Самарин (resp. Путин)
тер бы мелом

Их черные зады.

гр. А.К.Толстой, 1869 г.

Как это по-русски — «назвался груздем, полезай в кузов!»