Неоконченная война. Восприятие Второй мировой в зеркале современной зарубежной прессы

60 лет назад мир вышел из кровавых вод Второй мировой войны. Никогда еще жизнь человека, его права, духовные ценности, сами основы цивилизации не подвергались такому тотальному отрицанию. Никогда травмы, нанесенные поколениям людей по всей Земле, не были столь глубокими.

Прошли годы. Нет мира, породившего ту войну, международных коалиций и союзов. Нет очень многих из тех, кто тогда был рядовым или же вершил судьбы мира. В наследство от них нам достались границы, историческая память и понимание, что случившееся не должно повториться…

Но прошедшие 60 лет не сумели залечить все раны. Потомки победителей и побежденных вынуждены вновь мучительно искать выход из исторического лабиринта. Об этом свидетельствуют развернувшиеся в ряде стран дискуссии и заявления политиков. Их последствиями стали не только изменение взглядов и систем оценок, но и конкретные шаги в межгосударственных отношениях.

Поводом к этому, приобретающему все больший масштаб, историческому спору оказались попытки российского руководства добиться подтверждения признания всемирно-исторической роли России в ее советской редакции. Кремль сумел-таки вызвать на откровенность тех, кто, соблюдая дипломатический этикет, был давно уже с ним не комплиментарен. Противоречия и проблемы, десятилетиями старательно затушевывавшиеся «во имя будущего» и вполне реальных экономических проектов и интересов, оказались долговечными. Приходит понимание того, что без разрешения комплекса проблем, доставшихся от Второй мировой, невозможно ни самоуважение, ни развитие отношений между странами.

Пример первый: Финляндия

В советское время Финляндия считалась образцовым партнером СССР. Нейтральная, экономически развитая страна-сосед. Родина ОБСЕ и фигурант расхожего в коридорах НАТО понятия «финляндизация Европы». Благодаря поставкам продукции в СССР, Финляндия создала сотни тысяч рабочих мест.

Сегодня отношения России с Финляндией далеки от идиллии. Многие финны желают возврата Карелии. Эта территория была закреплена за Финляндией еще в 1920 году Тартуским мирным договором с Советской Россией, но была аннексирована СССР в 1940-м и 1944 годах.

Официальный Хельсинки заявляет, что не собирается поднимать вопрос о пересмотре границ. Однако сто тысяч финнов, как сообщают Izvestia.ru, уже подписались в поддержку этой идеи. Финская общественная организация Pro Karelia даже обнародовала «План реформы приграничных районов», в котором детально представлены экономические обоснования возврата территорий. По мнению разработчиков плана, «факт возвращения Карелии положительно скажется на занятости финского населения» и будет выгоден России, которая избавится от «депрессивных регионов».

Для финнов приближающееся 60-летие победы стало поводом задуматься о своей недавней истории. В редакционной статье газета Satakunnan Kansa пишет следующее: «В мае этого года Москва собирается отмечать 60-летие победы во Второй мировой войне. Россия собирается пропагандировать миф о своем героическом народе, подвергшемся агрессии и сумевшем выйти победителем, мобилизовав все свои силы. В эту сказку не очень-то вписывается тот факт, что именно СССР был тем агрессором, который атаковал и захватывал территории соседних с ним государств».

Депутат Европарламента Ари Ватанен в статье «Стыдись, Финляндия!» в The Wall Street Journal отмечает: «Недавняя годовщина победной обороны страны против Сталина в 1944 году, когда Финляндия потеряла Карелию, но сохранила независимость, снова показала нам, финнам, как близко мы стояли к краю пропасти 60 лет назад. Если бы героическая оборона на восточных границах не выдержала и сломалась, Красная Армия маршировала бы по Хельсинки, Финляндию оккупировали бы так же, как Эстонию, и ее несговорчивый народ рассеялся бы по Сибири. Когда началась Вторая мировая война, нас оставили совсем одних, потому что Лига Наций оказалась колоссом на глиняных ногах, и тот факт, что в результате агрессии против Финляндии, начавшейся в 1939 году и положившей начало пятимесячной Зимней войне, Советский Союз был исключен из этой организации, не остановил Красную Армию. Ни одно государство не пришло к нам на помощь; все, что у нас было, — наша воля к независимости. Второе нападение на Финляндию во время Второй мировой войны было единственной серьезной кампанией Сталина в 1944—45 годах, которую ему не удалось завершить с триумфом. Мы все-таки выстояли и счастливо избежали участи стран Балтии, хотя заплатили за это дорогой ценой, потеряв 95 тысяч человек убитыми и 200 тысяч ранеными.

Видеть, как замкнутая сама на себя политическая культура Финляндии тщательно избегает обсуждения захвата Сталиным Карелии — все равно, что сыпать соль на старые раны. Финны, у которых забрали их родные дома, еще помнят прошлое...».

Российское информационное агентство Regnum опубликовало подборку статей из финской прессы, иллюстрирующее тенденции современного самосознания финнов. Так, в газете Kouvolan Sanomat Ричард Ярнефельт пишет: «Автор книги «Возвращение Карелии» выступал на телеканале ТV1. Он говорил о возвращении Карелии, о несправедливости ее отторжения и о возможной перестройке ее экономики так, как будто это вполне нормальный вопрос. Как будто об этом можно рассуждать, да еще на финском телевидении, а не тайком, за кружкой пива, в сауне или в кругу друзей. Именно это удивление показывает, в какой темной яме мы, финны, еще находимся. Если мы слышим то, что хоть как-то направлено против нашего «русского брата», мы приходим в ужас и замолкаем. О Карелии нельзя даже рассуждать — так нас учили. [...] Лишь после того как сами финны проснутся, можно переходить к дискуссии с Россией. [...] А вдруг русские — это не какие-то чудовища, перед которыми нужно становиться на колени, а такие же люди, как и мы? А вдруг с ними можно разговаривать даже о Карелии?..»

Робкие попытки финнов отстоять свой взгляд на историю подвергаются жесткой критике со стороны российского МИДа. Во время недавнего визита во Францию, выступая в Институте международной политики, президент Финляндии Тарья Халонен, коснувшись событий Зимней войны (1939—1940) и войны-реванша (1941—1944), заявила, что Финляндия вела «обособленные» от гитлеровской Германии боевые действия против СССР («вела свою войну»).

В ответ Финляндии пришлось выслушать урок «правильной» истории. Как заявил МИД России, «в годы Второй мировой войны Финляндия входила в число стран-союзников гитлеровской Германии, сражалась на ее (Германии) стороне и несет, таким образом, свою долю ответственности за участие в той войне», а также, что «не следует пересматривать страницы истории всего мира только по той причине, что понятие об участии Финляндии в войне-реванше против СССР (jatkosota 1941—1944), как обособленной от немецко-фашистской агрессии, усилило свои позиции в Суоми за последние десятилетия». Уважаемый МИД РФ не смущает, что у Финляндии не было союзного договора с Германией, как и то, что она не была признана, как Германия, ответственной за войну.

Анализируя современный этап российско-финских отношений, профессор Хейкки Реенпяа делает вывод: «На политическом уровне отношения между Финляндией и Россией выглядят близкими, дружескими и доверительными. Однако между политической литургией и действительным отношением наших народов лежит глубокая пропасть».

Этот вывод подтверждают данные опроса общественного мнения, проведенного институтом Gallup International. Согласно им, как сообщает газета Helsingin Sanomat, 62% населения Финляндии относится к России негативно. В Европе только в Косово относятся к России более недружелюбно, чем в Финляндии. Очень дружелюбно или довольно позитивно относятся к России 9% финнов. Такой же низкий результат получен при опросе граждан Турции и Японии.

Пример второй: Япония

Россия и Япония все еще не подписали мирный договор. Как пишет в редакционном комментарии японская газета Asahi Shimbun, «отношения Японии и России довольно прохладны, что связано с тупиковой ситуацией в многолетнем территориальном споре по поводу цепи островов к северу от Хоккайдо. Используя в качестве основания японско-советскую декларацию от 1956 года, российский президент Владимир Путин объявил, что Москва вернет только два из четырех спорных островов, чтобы залечить болезненную рану в двусторонних отношениях. Япония не может согласиться на возврат только островов Хабомаи и Шикотан».

Недавно, сообщает Inosmi.ru, в Asahi Shimbun впервые были опубликованы записи переговоров о декларации 1956 года, составленные переводчиком японской делегации. «В то время, — пишет газета, — для Японии главным было восстановить дипломатические отношения с Советским Союзом, чтобы вступить в Организацию Объединенных Наций и обеспечить репатриацию всех японцев, содержавшихся в сибирских лагерях. Москва, находившаяся в конфронтации с Западом на тот период холодной войны, также хотела улучшить свои отношения с Японией, чтобы расширить сферу своего влияния на Дальнем Востоке. Совместная декларация стала своего рода компромиссной сделкой.

С тех пор прошло почти полвека. В этот период двусторонние отношения в отдельные моменты достигали такой остроты, что Москва даже начала отрицать существование территориального спора с Японией как такового. Однако ситуация изменилась в 1993 году, вскоре после распада Советского Союза, когда две страны выступили с совместной Токийской декларацией, в которой взяли на себя обязательство решить вопрос принадлежности всех четырех островов, включая Кунашир и Итуруп». Тем не менее до сих пор этот вопрос остается не урегулированным. Говорить, что война окончена в то время, когда ее ключевые игроки даже через 60 лет не смогли заключить мирный договор, значит обманывать себя.

Пример третий: Польша

Если Финляндия и Япония во время войны утратили территории, то Польша приобрела. Причем приобрела с помощью Советского Союза. Вместе с тем, читая публикации и форумы в Интернете, нет-нет да и наткнешься на выражение «неблагодарные поляки». В чем же дело?

В статье «Война с Россией продолжается» (Przeglad), Лех Мажевский демонстрирует особенности восприятия Второй мировой войны в Польше. «Для поляков Вторая мировая война состоит как бы из двух отдельных конфликтов — с Германией и с Советским Союзом. Не все это осознают, но без этого трудно понять нашу новейшую историю, — утверждает Л.Мажевский. — Польско-немецкая война началась 1 сентября 1939 года и завершилась 8 мая 1945 года победой советско-англосаксонской коалиции с нашим участием. В результате, помимо участия польских солдат во взятии Берлина, восстановление нашего государства произошло за счет территории Германии.

Иначе выглядит польско-советский конфликт, который начался 17 сентября 1939 года и фактически продолжается до сих пор, и это, несмотря на то что с момента распада Советского Союза прошло уже более десяти лет. В этой ситуации нашим соперником стала Россия как правопреемник СССР и многовековой конкурент в борьбе за гегемонию на Востоке».

Марек Островский в статье «Друзьям-москалям» (Polityka) иронично замечает: «Опять у нас проблема с официальной Россией, которая пытается вновь призвать нас в братскую социалистическую семью народов под руководством СССР. В мае мы будем отмечать 60-ю годовщину окончания Второй мировой войны в Европе, и все наши бывшие союзники и теперешние партнеры приняли приглашение на празднования в Москву, хотя она не была единственной победительницей в той войне. Это политический жест в адрес президента Путина, поддержка курса реформ, которые он якобы проводит. Якобы, потому что уж точно не в области государственной идеологии, прощания с коммунистическим и имперским прошлым, примирения с соседями и хотя бы попыток понять их логику». «И вот, — продолжает М.Островский, — по случаю 60-й годовщины предательского для Польши ялтинского соглашения российский МИД делает заявление, что Польша «превратно истолковывает» Ялту, которая дала ей столько выгоды. По сути дела такая интерпретация Ялты не должна удивлять Варшаву. Москва так и не признала 17 сентября 1939 года агрессией, лишение Польши силой трети территории — враждебным актом, пакт Молотова—Риббентропа — разделом нашей страны, депортации и массовые убийства — несправедливостью, требующей сожаления и репараций, разрыв отношений с военным правительством Владислава Сикорского — очередным позорным предательством, оставление Варшавы на разрушение — жестоким безразличием, процесс «шестнадцати» в Москве — преступлением».

«Возможно, — пишет М.Островский, — у президента Квасьневского будет возможность возложить венок не только на могилу советских солдат, но и на могилу расстрелянных в Катыни? Россия Путина — не единственная Россия. Есть еще и Россия демократов, Россия «Мемориала», Россия Сахарова и Ковалева. Именно к таким друзьям-москалям Польша обращалась даже в самые тяжелые для себя времена восстаний и разделов...».

Нужно отметить, что в польских СМИ звучат и примирительные голоса, делаются попытки критично посмотреть на собственную историю. Кшиштоф Пилявский в статье «Уродливое дитя Ялты» (Trybuna) вполне справедливо замечает: «Когда мы сегодня возмущаемся по поводу того, как относились к Польше, мы забываем о том, что мы сами воспользовались случаем и вместе с Гитлером разделили Чехословакию. Это правда, что, окажись мы в западной сфере влияния, не было бы Народной Польши и социализма. Нельзя, однако, быть уверенным в том, что та Польша включала бы в себя Щецин, Вроцлав, Ополе и Ольштын. Именно СССР после войны гарантировал нам западные и северные границы. Польше это стоило потери Вильнюса, Гродно и Львова. Сохранить эти территории, учитывая позицию СССР, было невозможно. А если даже и предположить, что мы сохранили бы довоенную восточную границу, Польше угрожал бы балканский сценарий девяностых».

Но примирительные голоса явно уступают наблюдениям польских аналитиков, полагающих, что для России вопросы истории являются лишь предлогом для организации масштабной политической игры. В статье «Русские переписывают историю» (Rzeczpospolita), Бартоломей Сенкевич отмечает: «Часто в оценках нынешней ситуации в России фигурирует понятие «доминирования Кремля в СМИ». Это доминирование наиболее заметно в ходе политических мероприятий, требующих поддержки масс-медиа, — тогда лучше всего видно, какая мощная пропагандистская машина у властей Российской Федерации и как они способны ее применять. Сейчас как раз осуществляется такая операция, предметом которой является история Второй мировой войны».

Польский журналист раскрывает технологию упомянутых операций. Российские кампании в СМИ на темы истории начинаются обычно с круглого стола ученых, организованного редакцией «Красной звезды». В частности, так было, когда руководство России решило заменить праздник Октябрьской революции Днем освобождения Кремля от «польских интервентов». Нередки попытки причислить Польшу к наиболее ненавистным врагам российской государственности. «Это необычайно опасная тенденция, поскольку она может сигнализировать о развертывании гораздо более агрессивной политики Кремля в отношении Польши, будем надеяться, только в пропагандистско-политическом значении», — заключает Б.Сенкевич.

Что касается отношения к России рядовых поляков, то, как свидетельствуют результаты общенационального опроса, опубликованного Gazeta Wyborcza в статье «Россия хуже немцев», поляки считают ее худшим своим соседом. Каждый двенадцатый поляк считает, что хороших отношений с этой страной у Польши не будет никогда.

Пример четвертый: Россия

Правопреемник СССР, страна-победитель, Россия, в отличие от Финляндии, Японии, Германии и Польши, сделала ряд существенных территориальных приобретений. В частности, у поверженной Германии была отторгнута Восточная Пруссия (ныне Калининградская область). Однако после вхождения в ЕС и НАТО республик Балтии коммуникация с этим анклавом внутри ЕС превратилась для России в серьезную проблему.

Но немцы и не думают забывать об исконно немецком Кенигсберге. Российская «Независимая газета» выходит с заголовком «Немецкий рейхстаг готов вернуть «Кенигсбергскую область». Как информируют журналисты Юлия Петровская и Евгений Григорьев, депутаты немецкого парламента добиваются от главы германского МИДа согласия «на создание литовско-российско-польского региона, который соответствовал бы исторической области Восточной Пруссии». Более 50 вопросов, поставленных правительству группой из 71 депутата ХДС/ХСС, симптоматично отражают интерес к региону, с которым у Германии нет даже общей границы. Организаторы парламентского запроса утверждают, что ими движет озабоченность экономическим будущим «Кенигсбергской области, относящейся к проблемным регионам окраин ЕС». Однако в России считают, что «в этой акции просвечивает политическая подоплека», цель которой «убрать оттуда российское военное присутствие».

Что касается позиции немецких официальных лиц, то, как заявил в интервью агентству Regnum генеральный консул ФРГ в Калининграде Корнелиус Зоммер, «в Германии ни один человек не говорит о притязаниях на Восточную Пруссию. Правительство и парламент Германии неоднократно подтверждали свое согласие с теми границами, которые были установлены после войны. Я понимаю, что у российской стороны иногда возникает нервозность, когда она слышит, что немцы интересуются Калининградской областью и иногда используют старинные названия улиц и городов. Но все эти события мы можем рассматривать только с исторической точки зрения. В настоящий момент они не являются политически актуальными».

Если предположить, что господин генконсул прав и проблема действительно находится не в политической плоскости, а исключительно в плоскости российского политического сознания или, вернее, исторического мышления российской элиты, стоит задуматься: а как же сейчас в России мыслят себя, свою историю и свое место в мире?

«Самой простой способ переделки мира — переписывать книги по истории, — пишет в статье «Кремль блокирует историю» в The Washington Times Питер Лавель. — Перед Россией, где после распада Советского Союза каждый имел возможность по-своему интерпретировать историю, сегодня встает вопрос, как официально представлять свою историю. Увлечение некоторыми сторонами советского прошлого, очевидно, создало возможности для возврата к советской практике интерпретации истории в интересах политики правящего в данное время режима». «История, — отмечает П. Лавель, — особенно заставляющая вспоминать о популярных сторонах советского прошлого, является очень важным культурным аспектом президентства Путина. Армии вернули красную звезду, населению, разочаровавшемуся в настоящем, — советский гимн (с незначительными изменениями либретто). Мавзолей Ленина не будет удален с Красной площади. День победы россияне празднуют так же, как американцы свой День независимости. Путин вернул россиянам многие символы советского прошлого, которыми большинство россиян гордятся [...], путинский Кремль намеревается сделать следующий логический шаг: взять под свой контроль восприятие российского — а не только советского — прошлого самыми молодыми людьми нынешнего поколения и будущими поколениями».

В другой публикации — «Российские учебники истории обвиняются в предвзятости» в The Associated Press Мария Данилова обращает внимание на результаты исследования, проведенного по заказу Музея Андрея Сахарова. Согласно ему, в большинстве школьных учебников по истории России в ХХ веке не уделяется достаточного внимания ужасающим нарушениям прав человека со стороны тоталитарного советского государства. «В большинстве учебников этот период и тот факт, что насилие служило главным методом воплощения советских идей, либо освещается чрезвычайно кратко, либо, даже при более детальном описании, не сопровождается какой-либо исторической, политической и этической оценкой», — отмечает Юрий Самодуров, директор музея».

«Президент Владимир Путин, — пишет М.Данилова, — твердо убежден: российской молодежи следует прививать чувство национальной гордости. Однако, предостерегают критики, изучив трагическую историю России в «приглаженном» варианте, ученики окажутся просто не подготовленными к проблемам, с которыми им придется столкнуться в постсоветскую эпоху».

Но очевидно не это заботит Путина. После оранжевой революции в Украине, когда власти противостояла молодежь, в России наверняка продолжится прежний курс, направленный на насаждение «очищенной» от неудобных фактов прошлого «правильной» истории. Ведь, как заметил в интервью Russ.ru небезызвестный Глеб Павловский, важным элементом массовых оппозиционных выступлений в Украине стал «протест против абсолютной удушливой деидеологизированности, прагматизма кучмовской системы «нала». В ответ мы видим требование идейной политики — Russ.ru: Запрос на смыслы? Г.Павловский: Запрос на нацию».

Состоялась ли российская нация — дискуссионный вопрос. Она может состояться как гражданское общество, а может как «советский народ». Возможности социального моделирования, программирования сознания российского общества, используя богатый арсенал советских исторических мифов и мощь подконтрольных СМИ, у власти есть. Но обращение к мифам, безусловно, следует признать слабостью власти.

Современная Россия, констатирует в российской «Независимой газете» немецкий политолог Александер Рар, «несмотря на явные старания, еще не нашла своего места в новом мировом порядке, складывающемся после окончания холодной войны. В 1990-е годы поиск своего исторического места в процессах глобализации осложнялся слабостью российской государственности и экономики. Теперь он усугубляется тем, что Запад начинает бояться более сильной, но в то же время и более авторитарной России. Можно назвать вещи своими именами: в том виде, в котором Россия сейчас предстала перед мировой общественностью, она не нужна ни США, ни ЕС».

Русскую раздвоенность между традицией и современностью, между великорусским шовинизмом и стремлением в Европу можно преодолеть только честным взглядом на собственную историю, за которым должны последовать политические шаги. Полувековое сохранение латентных конфликтов в разных частях земного шара создает проблемы прежде всего для России, изолируя ее от потенциальных возможностей развивать полноценное политическое и экономическое сотрудничество со своими соседями. Поэтому, принимая во внимание особенности нынешнего положения России и мышления ее элиты, нам не стоит поддаваться и играть по навязываемым ею правилам. Украине необходимо не оглядываться назад, а защищать собственные позиции и интересы. Мы вправе самостоятельно представить миру взгляд на историю из Киева, в том числе на историю Второй мировой войны, а не участвовать в чужой игре в качестве массовки.

Как верно пишет Б. Сенкевич, «русские явно обнаружили тесную связь между осознанием истории (скорее, ее творческого преобразования) в умах элит современного мира и политическим значением, которое имеет данное государство. И решили не уступать». И заключает: «Пора уже перестать постоянно бояться России или обижаться на нее, настало время начать свою игру на европейской сцене».