Ненависть, страх, любовь и горе

Генеральный директор Всемирной организации здравоохранения Тедрос Гебрейесус сказал, что использование слова "пандемия", безусловно, может вызвать страх, но люди должны сосредоточиться на сдерживании и делать все от них зависящее, чтобы подготовиться к потенциальной пандемии. Потенциальной, а не существующей.

Старая шкала из шести степеней распространения болезни не применяется в данном случае еще и потому, что по некоторым оценкам, пандемия - это заболевание 25% популяции человечества.

Поэтому, помимо общемедийной спекуляции относительными и абсолютными показателями, терминами "летальность" и "смертность", число заболевших даже близко не подходит к определению "пандемия".

Чего нельзя сказать о психическом заражении, распространяющемся индуктивно и вполне уже подходящем под определение "пандемия".

Значительную часть человечества удалось серьезно напугать. Говорят, что ради их же блага. Слоганом дня мировых медиа сегодня вполне может быть: "Если вы еще не испугались, тогда мы идем к вам!"

Справедливости ради нужно также сказать, что около четырех миллиардов пользователей Интернета (которые сами себе СМИ) являются одновременно и производителями, и потребителями собственных страхов, и информационным кормом для официальных медиа.

Дисклеймер: здесь не будет медицинской конспирологии о вирусе, зрады об ограничении основных прав и свобод. Даже о моих любимых страхах и неврозах не будет.

Потому что психическая пандемия такого рода подобна "ковидке" с ее цитоксиновым штормом. Она никаких принципиально новых проблем для психики не создает. А лишь активизирует все то болезненное, что вы, непосильно рефлексируя, нажили себе за предыдущие годы. Раньше вы с этими своими субличностями как-то ладили, а теперь они решили устроить у вас в голове коммунизм. Потому что монархия разума вот-вот падет под натиском гормональной демократии.

Поговорим о том, как могут измениться социальные ритуалы и обряды. Именно это в основном имеют ввиду восклицающие: "Мир уже никогда не будет прежним!". Мир-то будет, как был и до нас, а вот мы можем чуть поменяться, как уже не раз бывало, и историки культуры об этом много писали.

Я буду исходить из двух очевидных факторов воздействия (хотя их значительно больше), четко фиксирующихся во времени и пространстве. То есть, говоря научным языком, поддающихся квантификации, ранжированию и прочим замерам.

Это - социофобское "социальное дистанцирование" и карнавальное ношение масок. Оговорюсь, что есть вполне разумные обстоятельства, когда это необходимо. И правила в таких случаях определяют время, место и способ действия. Но уж точно не в том маскарадном виде, который болезненно навязывается массам. Полное игнорирование этих правил - другая идиотическая крайность, и мы уже видим, что в этом случае у Бога тоже есть своеобразное чувство юмора.

Помимо защитной (преимущественно магической) функции, маска еще и обезличивает носителя. Мы лишены возможности видеть мимику окружающих и это имеет очень сильное стрессогенное влияние. Наши знания о поведении других, привычки и рефлексы вдруг оказываются бесполезными, и бессознательное повышение артериального давления (убегать, сражаться, замереть?) - самое безобидное следствие такого стресса. Хотя это еще как посмотреть.

Можно говорить о частичной сенсорной депривации. Любители психологии знают про опыты, когда людей помещают в насыщенный солевой раствор с полной звуко- и светоизоляцией. Через некоторое время у них начинается расстройство психики. Тогда волонтеров, разумеется, извлекают из спецбассейнов. Но кто и когда извлечет нас, сказать пока затруднительно.

Социальное дистанцирование, вызванное контагиозностью данного вируса (как впрочем, любой заразы, передающейся воздушно-капельным путем), приучает людей видеть в других потенциальную опасность.

Причем если в Средневековье, о возврате в которое сейчас модно говорить, опасность можно было определить по одежде и/или качеству носимого другими оружия, то сейчас эта опасность стала мистической, всеобщей.

Рука без перчатки означала отсутствие скрытого оружия, а рукопожатие такой рукой - отсутствие злых намерений. Поэтому рукопожатием скреплялись договора, и этот ритуал был значимым. Пока не превратился в обычай, истинный смысл которого затерялся во времени.

Таких социальных обрядов, ритуалов и обычаев, касающихся в том числе семьи и личной жизни, великое множество. Мы не отдаем себе отчет в том, насколько от них зависимы. На них построена вся культура внутривидовой коммуникации, включая религиозную и сексуальную, как самые древние факторы. Поэтому религиозность и сексуальность пострадают первыми.

В привычках, обрядах и ритуалах осуществляется самоорганизация сообщества. Так устанавливаются взаимоотношения в соответствии с социальными ролями и личными качествами.

В значительной степени эти роли и качества определяются распознаванием мимики и "языка тела" (так называемая "первичная атрибуция", которая длится несколько секунд, но может определять отношения последующих лет.

Отношения между составляющими ритуала определяются эмоциями, которые служат для "обуздания, направления и пробуждения таких могучих эмоций, как ненависть, страх, любовь и горе" (В. Тернер, "Символ и ритуал"). Если ритуал слабеет или упраздняется, эмоции начинают бороться за первенство в вашей голове.

Рассмотрим те функции социальных ритуалов, которые подвергаются эрозии и возможному разрушению прямо сейчас.

1. Мировоззрение. Важной его частью в последние шесть лет являлись феномен Майдана и война. Возможность спонтанной групповой активности сформировала ощущение влиятельности. Не имеет значения, насколько эта влиятельность действительно была реальной. Такая потенциальная возможность вдохновляла. Теперь эта составляющая изъята из поведенческой модели.

Посредством ритуала Майдана объяснялись основы национального мироощущения. Закладывались понятия, направленные на различение священного и низменного, "зрады" и "перемогы", формировалось соответственное к ним отношение. Роль обрядов в том, что они открывают доступ к священному, а затем обеспечивают возвращение в привычный мир, формулируют идеалы, стимулирующие социальное развитие. Теперь этого нет, и в ближайшем будущем не предвидится.

2. Коммуникация. Здесь, как ни странно, есть хорошая и плохая новости. Хорошая в том, что все манипулятивные технологии (как России, так и внутренних аферистов), обращенные к массам, утратили смысл. А, следовательно, и свои деструктивные функции. Плохая новость в том, что из коммуникации исчезает тактильность, не только ритуальная, но и вообще. А кинэстетические ощущения - важнейшая биологическая потребность.

3. Регулятивность. Имеет отношение к мировоззрению, потому что с помощью определенных установок и традиций осуществляется управление деятельностью и отношениями. Управление поведением тех, кто участвует в обряде или ритуале. Это управление имеет отношение к ранжированию. Таким образом мы определяем, кто лидер, а кто подчиненный в социальной группе, и как нам к этому относиться. К формальным статусам это не имеет отношения - доказано эволюцией рейтингов любых политиков. Чем меньше регулятивность, тем больше анархия в плохом смысле этого слова.

4. Солидарность. Укрепление чувства групповой солидарности мы видели в яростном противостоянии (к счастью, виртуальном) сторонников предыдущего и нынешнего президентов. Даже старая оппозиция бывших регионалов не удостоилась такой пылкой страсти.

Именно эта конфликтность групп способствовала самоидентификации ее участников, повышала самооценку и вселяла надежду на будущее. Но сейчас солидаризироваться можно будет только с холодильником.

5. Маркеры идентичности или транслирующая функция. Здесь, пожалуй, не все так плохо, даже наоборот. Коммуникация через Интернет возросла в разы. Разумеется, виртуальное общение не способно заменить все то, о чем говорилось выше. Но оно указывает на вашу принадлежность к определенной части культуры общества. Важнейшей частью передачи традиции через ритуал всегда являлось образование. Но классно-урочной системе уже около четырехсот лет. Возможно, ей пришло время все же уйти с честью, уступив место Интернету, а не позорно агонизировать, мучая себя и наших детей.

Все эти функции психическая пандемия не уничтожает. Но справедливо будет сказать, что не только вирус, но и психика будет подвергаться мутациям. В этом на самом деле нет ничего необычного.

Просто обычные эволюционные изменения, которые раньше растягивались на поколения, теперь могут произойти, с точки зрения эволюционного времени, молниеносно. Сильно изменятся миграционные потоки, городская жизнь перестанет быть приоритетной, демократизируются церкви (ну а нет, так нет) - примерно то же самое, что происходило в ХIV веке после чумы.

Две крайности - страх толпы, страх прикосновений и не менее сильная потребность в этом сформируют пресловутый когнитивный диссонанс. Кроме невротизации, о которой я уже говорил, это приведет к сильному упрощению самого процесса общения.

Общение ради общения. "Ни о чем", "так просто" - будет исчезать, потому что коммуникацию сперва придется заслужить.

Как рукопожатие без перчатки.

Больше материалов Олега Покальчука читайте здесь.