НЕИЗВЕСТНЫЙ «УКРАИНСКИЙ РЕМБРАНДТ» ЖИВОПИСЬ Т.ШЕВЧЕНКО В СВЕТЕ МИРОВОГО ЗНАЧЕНИЯ К 190-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ

Было бы очень полезно организовать в Англии выставку живописи Шевченко. Я удивлен: он, оказывается, замечательный художник-реалист, и многие из современных художников у него могут чему-то научиться... Это наша потеря, что мы до сих пор так плохо знакомы с таким выдающимся поэтом и художником.

Герберт Маршалл, английский поэт и переводчик. 1964

Шевченко шестнадцать лет. Под рисунком бюста женщины подпись «1830. Рисовал Тарас Шевченко». Обвитая полулаврами, полуодеждой молодая девушка. Красивая шляхтянка? Цветущая, погрузившаяся в грезы актриса-крепостная? Обычная фантазия духовно развитого юноши об обворожительной женщине, настоящая любовь? Нет, воплощенный в рисунок набросок девушки, освещенной сверху.

Человек, написавший это произведение, безусловно, великий художник. Уже этот рисунок свидетельствует о присутствии в нем Божьего света, великого дара Божьего, и не только применительно к живописи, а вообще как человеке, способном видеть и воплощать этот свет в многочисленных проявлениях своей жизни.

Уровень еще доакадемических работ Тараса поражает. Напрашивается сравнение с Ван Гогом, который так же — самостоятельно, посредством множества упражнений, копирования и студий, пренебрегая испытаниями, препятствиями и трудностями — развил свой талант художника до очень высокого художественного уровня. Туши «Смерть Олега, князя древлянского», «Смерть Богдана Хмельницкого», акварель «Александр Македонский выражает доверие своему врачу Филиппу» (1836—1837) — это произведения зрелого мастера высокого полета, мирового значения. Каждая фигура (именно фигура, независимо от того, раб это или властитель государства) здесь говорит — они действительно кричат, грустят, страдают, размышляют, наблюдают, живут... Эти работы гармонично сконструированы, они (в том числе и их персонажи) раскованные, подвижные, живые. Части этих работ сознательно не подчинены гармонии целого во избежание искусственности, надуманности, мертвенности, а сами создают жизненную гармонию. Так может творить лишь великий мастер, только творец... Микеланджело и Тициан, Сезанн и Роден, Рембрандт и Шевченко.

Из этих рисунков видно, что автор их мог бы стать и выдающимся скульптором. Тарас все же занялся скульптурой, но уже в ссылке. Найдя возле Новопетровского укрепления глину, пригодную для лепки, начинает осваивать новый для него вид искусства. (Большинство этих произведений также отображает жизнь и быт казахского народа.) Челядь растрогано и подавлено смотрит с крыльца терема на смерть древлянского князя. Древлянские воины в страдальческом экстазе. Они похожи на изображения христианских мучеников. Побежденный вельможа поднял вверх меч в ножнах... Князь умирает на улице, на ковре, на руках побежденных... Посредине на втором плане палачи и народ... Киевский князь Ярополк, брат Олега, указывая рукой вперед, что-то спрашивает у боярина, который стоит, погруженный в свои мысли, сложив руки и опустив голову... Киевские воины обескуражены, удивлены и довольны. Один держит в руках ягненка и как-то глуповато улыбается... За ними на темноватом коне приунывший знаменосец... Дружинники в стороне справа заняты своим делом... Перед ними стоит маленький длинноволосый оруженосец в подпоясанном белом хитоне. Он держит за уздечку белого красавца коня, очень хорошо освещенного и повернувшего голову к духовному юноше, который в левой руке держит щит. Конь словно улыбается парню. Он его друг, но и подчиняется ему. Слева только голова белого скакуна. Тот как-то грустно понурился. Парень стоит непринужденно, опершись на одну ногу, но, тем не менее, прочно и сильно. Он невозмутимо и в то же время с великой причастностью — духовно — наблюдает за смертью древлянца и за всей сценой вообще... Он очень похож на иконы святых... Ангелы есть и слева, и справа... Это выдающееся искусство. Так рисовал самоучка Шевченко в двадцать два года.

Интересна картина Г.Мелихова «Молодой Тарас Шевченко у К.Брюллова» (1947). Сошенко привел юного крепостного-художника к европейскому мэтру, к Карлу Великому (как его часто называли). Небольшого роста Тарас стоит в мастерской на фоне огромного холста с каким-то грандиозным горным сюжетом. Брюллов — с принесенными рисунками — пораженно оглянулся на их автора; и в его взгляде словно замер вопрос: «Неужели это восьмое чудо света?». Доброго юмора и выразительности сцене придают вздыбленные волосы мэтра. Тарас, охваченный духовным трепетом, смотрит ему в глаза робко, взволнованно. Хороша работа Мелихова, но выдающиеся произведения искусства характеризует еще большая духовная сила и мысль, большая полнота и глубина звучания, большая гармония. Им присуща сочность, большая энергия, восторг зрителя. Поэтому и начали все помогать Тарасу. Как такой человек может быть в рабстве! Выдающиеся художники Карл Брюллов, Алексей Венецианов, поэт Василий Жуковский и другие талантливые великодушные люди (земляк художник Иван Сошенко, историк искусства, профессор и конференц-секретарь Академии искусств, секретарь Общества поощрения художников Василий Григорович, композитор Михаил Виельгорский) видели этого юношу, в котором светилась великая творческая сила... Они словно предчувствовали, что он является и станет великим человеком... Как иначе объяснить, что написанный всего за несколько лет (возможно, даже за два) первый «Кобзарь» сразу же был издан, причем довольно большим тиражом? Почему Тарас очень скоро был признан выдающимся поэтом и стал известным художником, к тому же до сих пор не забытым?

Разумеется, после сердечного знакомства с такими колоссами культуры и просто свободными, хорошими людьми, после освобождения из ненавистного крепостничества, после протекции покровителей, после поступления в Императорскую академию искусств в душе Шевченко расцвела редкой красоты и силы душистая, свежая, с грозами весна. «Самому теперь не верится, а действительно так было. Я из грязного чердака, я, ничтожный замарашка, на крыльях перелетел в волшебные залы Академии художеств» (Дневник, запись от 1 июля 1857 г.) «...Живу, учусь, никому не кланяюсь и никого не боюсь... великое счастье быть вольным человеком...» (Письмо брату Никите от 15 ноября 1839 г.)

Шевченко окружают и прекрасные друзья-студенты: В.Штернберг, М.Степанов, П.Петровский, П.Орлов, О.Козлов (Игнатьев), К.Иоахим. ...Как они жили? Естественно, как и все молодые художники, студенты.

...Вот, например, рисунок Василия Штернберга «Вместо чая мы побрились». Перед круглым зеркалом на подставке на переднем плане Шевченко, пытаясь увидеть подбородок, вдохновенно, словно пишет на пленэре на Неве, с утренним настроением работает над ним бритвой, возможно, что-то мурлычет себе в надутые щеки. За ним, сбривая усы, в зеркало пытается заглянуть Штернберг. И сбоку — «Ноги Карла Ивановича Иоахима» в третьей позиции. Ждал в очереди на бритье? Да, и внизу один из многочисленных шаржей друзей на профиль Тараса... Этот утренний парад происходил в «1840 г. 20 Марца» во время совместного квартирования Штернберга и Шевченко на 11-й линии Васильевского острова в доме «булочного мастера» Иоганна Донненберга. Это был один из самых счастливых периодов жизни Шевченко. Именно тогда вышел «Кобзарь», сделавший Тараса известным поэтом, состоялись первые его выставки, он получил награды за живопись, его начали приглашать иллюстрировать книги...

В записи журнала комитета Общества поощрения художников от 1 января 1839 года Тарас был назван не учеником Академии, а Художником (с большой буквы). Это символично. А первый доброжелательный отклик в периодике о произведениях живописца Шевченко (которых при жизни Тараса было много, и часто даже очень одобрительных) появился... в том же 1839 году! Шевченко заметили (Энгельгардт, Сошенко, Ширяев, Брюллов), и он стал известным сначала в качестве художника и только через год — в качестве поэта. За время учебы Шевченко несколько раз получал за свои произведения серебряную медаль, впервые — в натурном классе за рисунок «Борец». К сожалению, работа не сохранилась. Из произведений Тараса этого класса до нас дошли только два рисунка карандашом и два этюда маслом.

Тарас часто посещал Эрмитаж, где обсуждал с друзьями гениальные произведения искусства, иногда с Брюлловым, что помогло ему особенно. Как известно, Шевченко был разносторонне одаренным художником и занимался разными видами искусства — живописец, график, иллюстратор, мастер офорта, поэт, прозаик, хороший мастер эпистолярного жанра, скульптор, замечательный дизайнер, к тому же он был великим мыслителем и пророком. А в творчестве одно влияет на другое.

На первых курсах академии Шевченко нравился акварелист академик Петр Соколов, и Тарас учился у него. А художника-портретиста Владимира Гау, который также много работал акварелью, но академически точно и в популярном тогда романтическом стиле, называл «приторно-сладким»!

О концепции взглядов на искусство и живопись Шевченко очень хорошо сказал в дневниковой записи от 10 июля 1857 года. Слова эти поражают знанием и мудростью: «...Мы (Шевченко и Штернберг) продолжали с невозмутимым равнодушием перелистывать портфель и были награждены за терпение первоначальным эскизом «Последнего дня Помпеи», ловко начерченным пером и слегка попятнаным сепиею. За этим гениальным очерком, почти не измененным в картине, следовало несколько топорных чертежей Бруни (известный русский художник того времени Ф.Бруни. — В.Т.), которые ужаснули нас своим заученным, однообразным безобразием. И где и из какого тлетворного источника почерпнул и усвоил г. Бруни эту ненатуральную манеру? Неужели это одно желание быть оригинальным так страшно обезобразило произведения неутомимого Бруни? Жалкое желание. Грустный результат. И этот человек мечтал еще равняться с Карлом Великим! (Так обыкновенно называл Брюллова В.А.Жуковский)...».

Шевченко ориентировался на западных великих классиков — Рембрандта, Рубенса, Рейсдала и сравнивал других художников, которых тоже ценил и брал с них пример (например, Брюллов), с ними. «Карл Павлович чрезвычайно прилежно рабо(тае)т над копиею с картины Доменикано (Доминико Цампьери) «Иоанн Богослов». Копию эту заказала ему Академия художеств. ...О, если бы вы видели, с каким вниманием, с какой сердечною любовию кончает он свою копию! Я просто благоговею перед ним, да и нельзя иначе.

Но что значит волшебное, магическое действие оригинала! Или это просто предубеждение, или время так очаровательно стушевало эти краски, или Доменикано... Но нет, это грешная мысль. Доменикано никогда не мог быть выше нашего божественного Карла Павловича. Мне иногда хочется, чтобы скорее унесли оригинал» (повесть «Художник», 1856)

Уже с 1840 года проявляется ярко выраженное новаторство и художественная индивидуальность в живописи Шевченко. И новаторство это — до сих пор не оцененное — представляет собой общемировой прорыв в живописи! Ее тело трепещет, оно нежное, живое, немного влажное от сна, срисованное не на показ, а из реальной жизни, только немного приукрашенной художественной натурной композицией. Ее тело движется (тело, рука, шея и голова, — девушка словно удобнее укладывается во сне), в ее жилах течет кровь. Женственность, чувственность, богатый духовный мир заметны и через позу, в которой спит девушка, — поворот тела, головы, рука на плече... Выполнить в академической манере подобную работу невозможно. Реалистичность, жизненность форм и моделей (особенно человеческого тела, человека) — это уже не просто высокий профессионализм и талант — это величие (и художника, разумеется, тоже), такие качества свойственны великим художникам-реалистам. Непосредственные предтечи импрессионизма — Жан Огюст Доминик Энгр, Эрнест Месонье, реалисты Эжен Делакруа, Гюстав Курбе — еще не изображали женщин, обнаженное тело в таком реальном и внемифологическом, античном, классическом плане. Шевченко писал так раньше, чем началась школа реализма, раньше, чем Делакруа, Курбе, Буден, барбизонцы, задолго до возникновения импрессионизма...

Раскрепощенность, подвижность, жизненность, реализм, позитивность, большая энергетика, сила, глубокая гармоничность, поэтика, звучание, талант, величие. Настоящие произведения искусства — сочны, восхитительны. В «Одалиске» Шевченко мы видим и фоновые пятнышки, и интерьерный рисунок, и цветовую гамму Ван Гога, и точечки и научную точность Сёра, и духовные и технические приемы изображения женского тела Энгра, Дега, Лотрека, и загадочность, таинственность, мистичность, и сочетание линий с цветами, сюжетом, рисунком, духовным настроением, живописными приемами, и мысли Гогена, и колористику Делакруа и Ван Гога... Это не салонная постановка, не античный, не мифологический сюжет, не эфемерность и в то же время не натурная студия — это самостоятельное произведение, картина сцены из жизни, жизненно написанная! Да, это импрессионизм. 1840 год. Это Тарас Шевченко.

Шевченко, видимо, любил и многие годы изучал революционера и бунтовщика Рембрандта. Схожие с рембрандтовскими стилем и силой или напоминающие Рембрандта — автоиллюстрация к поэме «Слепая» рисунок «Слепая с дочерью» (1842), автоиллюстрация к поэме «Невольник» сепия «Бандурист» (1843), акварель «Крестьянский двор» (1845), акварель «Аскольдова могила» (1846), сепия «Церковь всех святых в Киево-Печерской лавре» (1846), сепия «В Лихвине» (1859), рисунок «Портрет Лукерьи Полусмаковой» (1860) и множество других рисунков, многочисленные офорты (например, из серии «Живописная Украина» (1844), «Две девушки» (1858), «Портрет П.Клодта» (1861), Автопортреты 1860 года, «Натурщица» (1861) (Шевченко был замечательным офортистом, и это особая тема разговора), картины «Портрет И.Рудзинского» (1845), «Портрет И.Лизогуба» (1846—1847), «Портрет Горленко» (1846—1847), «Портрет В.Кочубея» (1859), Автопортреты 1859—1861 годов... Но Тарас не подстраивался под манеру великого Ван Рейна, а использовал его пример и опыт, чтобы, как и он, быть новатором, двигать искусство и жизнь вперед, быть полезным человечеству. «Наследуя идеи других, мы открываем себя», сказал неоклассик Энгр.

Как и каждый выдающийся живописец, Шевченко имеет свой, личный почерк. И как у каждого великого новатора, есть у него такие особенные вещи в работах, которых, возможно, до сих пор никто еще не изобрел, не повторил, поскольку повторить руку гения Шевченко невозможно. Способы и приемы наложения краски, рисунка, шевченковские линии, выбор панорамы в творении, воспроизведение масс, объемов, особые колористика, освещение, чувство и изображение моделей, черты и детали, анатомические воспроизведения, портреты, люди, какая-то их настоящая живость — словно они живут, мыслят.

Тарас воплощает в своих работах художественные, философские, идейные, духовные замыслы и размышления, его произведения и их модели, в частности, разнопланово говорящие.

На его акварелях, картинах слышен церковный звон, пение птиц, петухов, звуки жизни в селе или монастыре, чувствуется атмосфера казачьей славы, тогдашней жизни, реалистическая осязаемость домов, храмов, солнечная погода, солнце, свежесть, ароматы местности, какая-то свобода (хотя Украина и была порабощенной), прохлада и очарование пруда, движение туч, шелест деревьев, ветер, запах, вкус (физический и духовный); трава, иногда, например, «читается» в черно-белых репродукциях сепий и акварелей, где она изображена одним тоновым пятном (сепия «Во Вьюнище», акварель «Чигирин с субботней дороги» (1845).

Все произведения Шевченко отмечены мощным художественным духом, атмосферой Шевченко-художника. Его картины, рисунки никогда не спутаешь с чьими-то еще. Они отмечены индивидуальностью, оригинальностью Тараса. Они и их персонажи — очень глубоки, таинственны, мистичны, загадочны. Шевченко владел сплавом духовности, духовного видения и техники, сплавом физической стороны жизни с мистической.

Глубоко индивидуальны акварели «Женщина в кровати» (1839—1840) (изображена Мария Европеус, возлюбленная Тараса), «Мария. По поэме Пушкина «Полтава» (1840), «Цыганка-гадалка» (1841) (серебряная медаль), масляные портреты друзей: супругов Закревских, Маевской (1843), Е.Кейкуатовой (1847), О.Лукьяновича (1845), серия офортов «Живописная Украина», рисунки «Уголок Смоленского кладбища в Петербурге» (1840), «Мальчик с собакой в лесу» (1840), и, разумеется, Шевченковская украинская «Джоконда» — «Катерина» (1842) (единственная сохранившаяся точно известная сюжетная масляная картина академического периода Тараса).

По окончании Академии в 1845 году Тарас работал в Археографической комиссии при Киевском университете. В ссылке (а она стала для него вторым рабством) талант великого художника, хотя это не может не казаться парадоксальным, значительно развился. Шевченко сумел создать более 400 произведений (акварели и рисунки) — несмотря на убийственный запрет писать и рисовать. Приходилось даже уничтожать свои произведения, в частности и масляные. Всех же работ Тараса (масляные картины, акварели, сепии, рисунки, смешанная техника, офорты) — насчитывается около 1200...

Под прикрытием Аральской (1848—1849) и Каратаусской (весна 1851) экспедиций, в которые Тараса брали для их научного иллюстрирования и других работ, он исполняет около 200 высококлассных рисунков и пишет более 70 поэтических произведений (все поэтическое наследие Шевченко насчитывает их более 240)!

Шевченко находит вдохновение среди казахских степей и замечательного народа. Он обрел здесь грандиозное, гениальное вдохновение. Возникают новые замыслы, новая стилистика, новый язык, новое звучание, глубина увеличивается, индивидуальность превращается во взрыв в искусстве, взрыв, не замеченный в течение 146 лет. Шевченко повторил судьбу Эль Греко (300 лет непризнания после смерти), Рембрандта (100 лет непризнания), Гальса (признан через 200 лет после смерти)... сорок лет не признавали Сезанна, тридцать лет не признавали импрессионизм.

Интересен тот факт, что великий самобытный английский художник-новатор Джеймс Уистлер изучал искусство живописи в... петербургской Академии искусств с... 1846 года. Возможно, двенадцатилетний любознательный Уистлер видел произведения Шевченко, в том числе и масляные (которые вполне могли быть в Академии, в Петербурге), возможно, и «Катерину»; возможно, он слышал о Тарасе от его друзей или знакомых, прежде всего близких к Академии. После смерти отца-инженера, который наблюдал за строительством железной дороги от Москвы до Петербурга, в 1849 году Уистлер с матерью и сестрой возвращаются в США. Работы Уистлера поражают своей похожестью на работы Шевченко. Схожи стиль, колорит и колористика, освещение, атмосфера, дух, фигуры и линии произведений, стиль написания лица, фактура, наложение мазков. Даже отдельные техники живописи: масло, акварель, рисунок Уистлера — во многом похожи на шевченковские. Возможно, когда-то юный Уистлер был поражен ярким, сочным, самобытным, новаторским, экзотическим, тем более для него — американца, талантом украинца Тараса. Ранняя масляная картина Уистлера «Пурпурное и розовое: Китайский фарфор» (1864) очень напоминает «Катерину» Шевченко. Возможно, Уистлер и в дальнейшем следил за его художественной судьбой... В 1844 году был издан альбом рисунков Шевченко «Живописная Украина». Уже через четыре года после смерти Тараса Бронислав Залесский — его ближайший друг, солдат, политический ссыльный, польский историк и художник — издает в Париже альбом офортов «Жизнь киргизских степей», в основу которого легла значительная часть произведений украинского художника. Известный художник М.Каразин использовал эти же работы для иллюстрирования капитального издания под редакцией П.Семенова-Тян-Шанского «Живописная Россия».

Шевченко раньше Гогена творил в «таитянском» стиле гения-новатора. Еще в 1843 году Тарас написал украинскую семью в картине «На пасеке» в этом стиле, с той же мощью, мыслями, духом, мистичностью, таинственностью, загадочностью и силой! Это уникально. Если не знать, кто на самом деле автор полотна, вполне можно предположить, что ее создал Поль Гоген во второй полинезийский период! Даже отец и его маленькая дочь — украинцы — с темными загорелыми лицами, цветом кожи и божественной таитянской осанкой, похожи на туземцев Полинезии, и не только внешне, но и внутренне (свободолюбивые, с искренней душой, жизнерадостные, близкие к природе). А украинская пасека, украинская природа, украинская жизнь — полинезийские, райские, — Рай есть всегда и всюду!..

Шевченко за много лет до Гогена, хотя и не по своей воле, попал на нецивилизованную, нетронутую землю, можно сказать — первобытного народа: казахов. Они тоже хранили свою древнюю историю, культуру, религиозные обычаи и обряды. Шевченко интересовался, изучал, исследовал и записывал все это. Все живописное наследие Тараса периода ссылки насчитывает порядка 450 произведений, около 350 из них посвящены природе Казахстана, жизни и быту казахов. Он полюбил казахский, киргизский, туркменский народы, среди которых прожил более десяти лет, их землю и их поэзию. А еще работы Шевченко, изображающие казахов, похожи
своей мистичностью и на работы Рембрандта, однако это уже не классицизм, а модернизм, чисто шевченковские, новаторские, гениальные произведения искусства. В Казахстане до сих пор помнят Шевченко, как жители Полинезии помнят Гогена.

Шевченко и Делакруа, возможно, одновременно изобретают новую, сочную колористику.

В ссылке Шевченко пишет и похоже на Сезанна. Масляный «Автопортрет в черной фуражке» (1848—1849) просто удивительно перекликается с «Автопортретом в каскетке» Сезанна (1873—1875). Похожее выражение лица, похожий взгляд, просто братское сходство, та же черная фуражка с тем же блеском на козырьке и темная одежда, те же цвета, почти такие же освещение, фон и колористика, очень похожие приемы воспроизведения, краски и фактура, те же дух и атмосфера, тот же угнетенный обстоятельствами судьбы художник. Рисунки и эскизы великих мастеров, их трактовка и стили человеческой фигуры, природы, вещей, эскизные композиции картин или рисунков, манера и характеристики сюжетных и фигурных композиций также похожи.

Это выглядит как-то мистично, однако масляный автопортрет Шевченко 1840 года также очень похож на один из автопортретов Энгра (в молодости), выполненный намного раньше шевченковского. Возможно, Тарас видел этот портрет?

В многочисленных работах, изображающих казахов, Шевченко изобрел грандиозные новаторские приемы, которые почти через столетие повторили мексиканские монументалисты Диего Ривера и Давид Сикейрос. Например, в гениальной сепии Шевченко «Байгуши» (1853) — неопределенный, таинственный угол зрения, нереалистично крупные фигуры казахских детей; они просят милостыню, и все же они чрезвычайно могучи и сильны. А в другом гениальном произведении искусства «Байгуши под окном» (1855—1856) — еще более неопределенный угол зрения, огромная, нереалистичного размера загадочная, грозная, гневная, страшная рука с кулаком, выставленная из окна (и по рукаву не ясно — то ли женщина, то ли мужчина), один байгуш, меньший, раскованно и независимо стоит перед окном и смотрит на того, кто в окне, его миска для милостыни у него за спиной, второй байгуш — трагический и страдающий — сидит под окном спиной к нему с протянутыми для милостыни сложенными руками и просит, — кулак то ли гневно угрожает, то ли подает копейки.

Шевченко был и первым символистом. Ранние рисунки — символизм, а не просто исторический сюжет (в них, а также во многих других произведениях Шевченко, кроме прочего, символистское использование освещения, экспрессивное, живое, осмысленное воздействие движений, яркий символистский глубинный сюжет, детали сюжета, глубокая мысль и глубокое пространство для размышлений, анализа и выводов).

В работах Тараса есть ярко выраженная европейскость, и все же «он был одним из первых, кто обратился к родному», как сказал о Шевченко-художнике после его смерти Л.Жемчужников. Шевченко одним из первых художников в мире XVIII—XIX вв. начал изображать народ, простых крестьян своей страны (позднее казахов) и вносить в произведения глубоко народные черты.

Если поэзия Шевченко и его имя поэта известны в мире, то живопись Тараса — недооценена. Почему?

Необходимо вернуть миру и Украине настоящего Шевченко, Шевченко-художника. Необходимо воспринимать Шевченко не как идола, а как живого человека.

Где человек Тарас Шевченко? Каким он был? С ним ведь можно было поздороваться, поболтать о городских новостях, об искусстве, сходить в театр, на концерт, вместе посетить Эрмитаж и обсудить великие холсты и великих мастеров, потолкаться и пошутить (с чувством юмора и оптимистической подвижностью у Тараса было все в порядке), посидеть в ресторане или дома за рюмочкой?

При жизни Шевченко иногда называли «украинским Рембрандтом». Юный Тарас, видимо, улыбнулся Венере, но своей, новаторской.