Наклон головы

Многополярное расстройство личности, именуемое "местными выборами", поутихло, и общество вернулось к более традиционным отклонениям от нормы. В масштабах, которые согласно международной классификации болезней МКБ-10 позволяют считать их нормой.

Политика, рыбалка и секс (как традиционные источники самой правдивой информации) имеют одну общую черту - принципиальную непроверяемость рассказчика.

Нет, возможно, конечно, представить некие идеальные условия эксперимента с точки зрения повторяемости заявленного результата. Страну Утопию, подводный фишмаркет, либидо из водопровода. Но в такого рода коммуникациях правдивость вовсе не является причиной интереса к ним. Поиск истины, правды и справедливости, вопреки расхожему политкорректному мнению, вовсе не является изначально предопределенной целью человека.

Эта цель возникает по мере того, как человек исчерпывает свои базовые возможности. Когда заурядный биологический инструментарий, его социальные "палки-копалки" больше не снабжают человека пищей - физической или духовной, тогда он, вопреки установкам агрессивно-послушного большинства ("Тебе что, больше всех надо?"), начинает искать истину. Иногда потомки это ценят и делают покойника объектом поклонения. Но в основном - нет. Потому что поиск истины - занятие индивидуальное, а человек - существо социальное.

И в основном он следует простой внутривидовой конкурентной стратегии и двум ее древним, но эффективным инструментам. Это насилие, как более маскулинный, и обман - как феминный инструмент. Убийство и предательство вовсе не обязательно, для личной эффективности вполне достаточно должности и макияжа.
ХХI век все-таки.

Гендер в этом значения не имеет. Полоролевое поведение все меньше определяется добычей мамонта, поддержанием огня и деторождением. Больше - желанием подчинения или доминирования.

В период кризисов одновременно обостряются две тенденции - конкуренция и объединение. Умные особи послабее объединяются для выживания, что не мешает им со временем поглупеть и заняться взаимоистреблением, как только внешняя угроза слабеет. При этом, пожирая друг друга социально, энергетически и морально, граждане продолжают говорить о поисках истины, солидаризме, высших ценностях и прочих духовностях.

Это называется лицемерием. И со стороны выглядит довольно забавно, потому что в нем обвиняют друг друга люди с совершенно идентичным социальным поведением.

Понятие "лицемерие" появилось в древнем Риме, и, как часто бывает с терминами, изначально ничего плохого в себе не несло. Во время театральных постановок актеры надевали маски. Театры же были размером со стадионы, и мимику надо было как-то передавать, вот и были маски с разными выражениями эмоций.

В средние века, когда церковь яростно боролась с площадным искусством и прочим фиглярством, отношение к актерам резко изменилось к худшему - бродячие театры ночевали вне городских стен. К тому же рыцарская культура предельной прямоты и твердости слов ставила актеров-словоблудов примерно в то же положение, в котором сейчас находится проституция. На корпоративе выступили - ну и все, с пляжа.

"Перемена лица", замена подлинного на демонстративное стала чертой неприличного поведения, но только для высшего сословия, которое обладало неким кодексом культурного поведения, имевшим в основе британские, французские или немецкие корни. На низшие слои не распространялось ни осуждение, ни одобрение. Пока эти слои не пришли к власти.

Стало быть, если внешние проявления эмоций, поведение не соответствуют внутренним переживаниям и истинным чувствам этого человека - это плохо.

Что чувствует человек на самом деле, мы в принципе можем определить с помощью эмпатии. Невзирая на то, что он выражает или демонстрирует, говоря о политике, рыбалке или сексе. Мы видим по его действиям, жестам, мимике, тону голоса, что содержательная часть месседжа как бы не очень. Но для нас (ведь мы же не ищем истину?) более важна форма выражения, она несет в себе информацию о собеседнике, которую он на самом деле не прочь скрыть. Или наоборот, подбросить. Это зависит от его доминанты - властвовать или подчиняться.

Почему, в каких ситуациях человек демонстрирует совершенно другие эмоции или переживания, а не те, что испытывает на самом деле? Во-первых, если человек не склонен играть в несчастную жертву, жизненный опыт ему подсказывает, что предают только свои, потому что чужие ничего о тебе не знают. Это обычный страх. Во-вторых, это осознанное одиночество, вытекающее из того же опыта - взаимная подстройка и резонанс вовсе не являются разделением чьих-либо чувств.

Лицемерие - это нехитрая стратегия защиты от уязвимости. А значит, еще одним фактором лицемерия является ощущение слабости. Именно ощущение, поскольку субъективные переживания имеют крайне мало общего с реальностью.

Что мы имеем в украинской реальности?

Крайне низкую самооценку, основанную на ситуативных, но болезненных поражениях национальной идентичности. Как только мы думаем, что украинцы, какие они есть на самом деле, недостаточно хороши для Европы, сразу возникает страх, и мы начинаем скрывать свои истинные чувства. На самом деле эти наши истинные чувства как раз и являются для слегка подуставшей Европы источником подлинного любопытства. Проблема в том, что собственную естественность мы ценностью не считаем, а вместо этого предлагаем западному миру его же "бусы и зеркальца", только вековой давности. "О-о, - говорят западники, - какой вы имеете красивый раритет!". Да, говорим мы и нечеловеческими усилиями пытаемся превратить страну в Андреевский спуск с вышивками и деревянными булавами.

"Ноу, говорят западники, - тут есть невозможно ходить и ездить, можно ломать нога!". Да не вопрос, говорим мы и заливаем страну трижды украденным асфальтом, европеизируя ее до состояния хронического "ямочного ремонта".

"Фу, - говорят западники, - вы есть сами воры и казнокрады, если позволяете собой править ворам и казнокрадам". Айн момент, говорим мы, сейчас разберемся, и идем на Майдан. Воры и казнокрады нас там немножко убивают и немножко бегут, но ненадолго, и возвращаются, а некоторые даже на танках.

В каждом из до боли известных случаев наши обещания себе и миру были довольно искренними, но не имевшими никакого отношения к наличествовавшим возможностям. Выдача желаемого за действительное с тем, чтобы сила желания сама по себе материализовалась, - достаточно детское желание, да и сам ребенок, особенно современный, в курсе.

Можно ли называть ребенка лицемером? Как-то неудобно, ребенок все-таки. Может поэтому люди хотят выглядеть моложе, чтобы получить от масс индульгенцию собственному лицемерию?

Лицемерие - знак того, что общество не чувствует себя в безопасности. Оно чувствует, что кто-то пытается самоутвердиться за его счет, "поюзать", как говорят в народе.

После непродолжительного периода действительного единения новой власти и общества последовало взаимное небезосновательное разочарование. "Они снова врут", "нас обманывают", мы обижаемся и высказываем претензии с нарастающей силой, а затем, если претензии неразрешимы, расстаемся.

При всем грядущем небескровном драматизме - это самый простой вариант, не требующий интеллектуальных усилий. Но он не подходит, если нужно построить социальные отношения, и институт власти в принципе для вас важен.

Шаг первый: признать, что не только целью власти является обмануть вас, но и вы ее обманываете при первой подвернувшейся возможности. Можно начать с налогов.

Шаг второй: подумать, что мы такого сделали выдающегося в своем собственном социальном поведении, чтобы лицемерие стало дискомфортным.

Шаг третий: перестать пугать лицемеров и обманщиков пустопорожним улюлюканьем. Так вы их просто предупреждаете о своих намерениях.

Это подействует, если мы искренни в своих намерениях и взаимно подтверждаем это индивидуальным поведением. Критика власти - традиционно замечательный инструмент демократии, но он совершенно неэффективен без критики себя, в противном случае - это просто завистливое лицемерие.

К примеру, за весь период времени обсуждения Иловайской трагедии украинское общество в целом достаточно справедливо критиковало высшее военное и милицейское руководство. Но, то же общество как-то стеснительно избежало столь же принципиальной оценки действий сотен обычных военнослужащих, попросту бежавших с поля боя (некоторые умотали аж за тысячу километров), начиная с первого эпизода 24 августа 2014 г. на пограничном рубеже Кутейниково-Мокроеланчик.

Мы месяцами говорили о принципиальной важности этих местных выборов, на которых реальная явка принципиальных людей в итоге по стране составила… Сколько? То-то же. После этого любые публичные жалобы как-то неуместны. Но при чем тут уместность к хотению?

Наше собственное лицемерие генерирует лицемерие власти в разы.

Гражданское общество сообщает власти некое негативное предписание: "Не делай того-то и того-то, иначе я, общество, больно накажу тебя" или "если ты не сделаешь того-то и того-то, я больно накажу тебя".

Одновременно передается вторичное предписание, конфликтующее с первым: "Дай нам все и немедленно, потому что я, общество - весьма хорошее".

Оба предписания достаточно категоричны, и власти в принципе важно сохранять хорошие отношения хотя бы с частью общества, которое "перемога", как с партнером по коммуникации.

Но эта часть не может прояснить, какое из предписаний является истинным, потому что уличение общества в лицемерии тоже приводит к конфликту ("Ты мне не доверяешь?", "Ты думаешь, я сам не знаю, чего хочу?", "Вы готовы выдумать что угодно, лишь бы нам досадить" и т.д.). Поэтому власти проще принять то, что ее просто любят таким странным образом, чем уличить народ в неискренности - себе дороже.

Если ситуации повторяются слишком часто, и общество, и власть оказываются дезориентированными. Для них жизненно важно вежливо реагировать на сообщения, но при этом ничего не делать, поскольку действия - однозначны, а реагирование может быть истолковано по-разному. Есть возможность для перемены масок.

И тут-то с психикой происходят интересные изменения. Индивид, выросший в таких условиях (а это уже поколения), со временем совсем может потерять способность к метакоммуникации, извините за выражение. То есть к уточнению - что на самом деле имелось в виду. Ведь обратная связь - важнейшая часть социального взаимодействия. Множество потенциальных конфликтов и глупых ошибок мы предотвращаем фразами вроде "Что ты имеешь в виду?", "Почему ты это сделал?", "Я правильно понял?".

Лицемерие как извращенная форма вежливости не предусматривает такого рода некошерных уточнений.

Есть такое понятие "лицевой угол". Это угол наклона лица по отношению к вертикали. Впервые измерен голландским ученым XVIII в. Кампером и опубликован как пособие для художников, опираясь на античные представления об идеалах красоты. Как и в случае с эволюцией отношения к лицедеям, с этим термином произошли неприятные метаморфозы, поскольку его использовали глупые расисты. Они просто не знали, насколько обезьяны на самом деле честнее и лучше множества людей.

Но если представить некую этическую вертикаль как непреклонность, как точку отсчета, тогда вполне можно представить и угол лицемерия. Насколько человек способен склонить голову по отношению к собственным представлениям о принципиальности?

Есть множество психологических советов на тему, как распознать лицемерие, как оценить или преодолеть его последствия. Все они требуют неких лабораторных условий - стабильности, последовательности, повторяемости, критериев. Условия гуманитарной катастрофы, в которых пребывает украинское общество, не позволяют применить их достаточно эффективно.

Но есть один способ, весьма примитивный (как на наш просвещенный век), но действенный.

Просто не склоняйте головы. Ни перед кем. Никогда.