Людмила Таран: «Хотелось изнутри почувствовать, что такое женское письмо»

Улыбаясь, она утверждает, что в юности и «первой молодости» основной акцент ее жизни определяло имя. А в годы зрелости уже «ведет» фамилия. Впрочем, Людмила Таран не считает, что у нее твердый бойцовский характер. Она убеждена — до сорока лет все мы пишем сценарий своей жизни, а после сорока «расшифровываем» его.

Известная раньше как поэтесса, Людмила Таран в этом году издала сборник новелл «Ніжний скелет у шафі» (К.: Дуліби). Буквально следом вышли составленная ею антология «Тіло чи особистість? Жіноча тілесність у вибраній малій українській прозі та графіці кінця ХІХ — початку ХХ століття»
(К.: Грані-Т) и литературно-критические статьи «Жіноча роль» (К.: Издательство Соломии Павлычко «Основи»). Эти издания прочитываются как нечто целое. У журналистки Людмилы Таран также немало публикаций и отдельная книга о роли современной женщины в обществе.

— Пани Людмила, как возник такой «трехстворчатый» проект? Почему у вас так много женщины?

— Когда пять лет назад я была составителем книги «Жінка як текст», где были помещены мои и других авторов статьи о Соломии Павлычко, Эмме Андиевской и Оксане Забужко, в предисловии я созналась: на самом деле я не знаю, что такое женщина как текст. Позднее стала исследовать особенности именно женского письма. Так появились тексты об автобиографизме в произведениях Оксаны Забужко, Феодосии Заривной, Нилы Зборовской, Евгении Кононенко и других. Благодаря издательству «Основи» (и женщинам-спонсорам!) вышла моя «Жіноча роль». Параллельно работала и над составлением антологии «Тіло чи особистість», которую искусствовед Ольга Лагутенко выгодно «доукомплектовала» графическими произведениями. А то, что все издания связаны с личностью Женщины в нашем прошлом и настоящем, неудивительно. Ведь сейчас так называемая слабая половина активно заявляет о себе. В современной украинской литературе как никогда много именно писательниц, и их полку прибывает! А из каждых десяти приобретенных книг восемь покупают женщины.

— Почему вы сами начали писать прозу? Новеллы вышли в серии «Книжечка для дамської сумочки...»

— Вы разочарованы? Мне хотелось также и изнутри почувствовать, что такое женское письмо. Знала из трудов зарубежных исследовательниц, что это — совершенно не такие тексты, как пишут мужчины под видом «общечеловеческих тем и мотивов». Потом составила книгу новелл. В издательстве предложили включить ее в серию «...для дамской сумочки». Сначала меня насторожило это название. Но затем подумала: может, на нее поймаются некоторые читательницы... и не пожалеют. Мои тексты не являются развлекательным чтивом. Хотелось, используя узнаваемые детали, ситуации, язык обыденности, донести то, что все же выходит за границы этого приземленного сознания.

— В одном интервью вы сказали, что в украинской прозе якобы еще множество закрытых тем.

— Табу действительно остается немало. Еще Франко писал: для искусства нет запрещенных тем. Но даже о материнстве, отношениях между родителями и детьми в украинской литературе далеко не вся правда выписана.

— В новелле «Атол Мороруа» вы показали портрет успешной бизнес-вумэн. Целостность и эмоциональную полноту ее мира восстанавливает психоаналитик, к которому она обращается за помощью и в которого в конце концов влюбляется. У меня сложилось впечатление, что вы осуждаете героя, согласившегося на «женскую роль», когда деньги зарабатывает не он, а она. Так все же стереотип мужчины-кормильца остается незыблемым?

— Нет, совсем нет! Не хотела утверждать, что содержать семью должен только и исключительно мужчина. В новелле речь идет о слишком легком согласии талантливого профессионала на содержание женщиной. Человек, который сознательно отказывается от самореализации, согласен быть на содержании, по-моему, отрекается от своей человеческой сущности.

— И все же в нашем обществе существует абсолютно нормальное отношение к ситуации, когда женщину содержит мужчина или как любовницу, или как жену. Другое дело, когда мужчина выступает в «амплуа» иждивенца. Согласитесь, это воспринимается как «непристойность».

— По-моему, для любой человеческой личности это непристойность. Человек унижается таким образом. Сейчас, например, немало девочек мечтают выйти замуж за «крутого». Пока молодая, ее любят, но все до определенного времени. А дальше? Такие утопические модели жизни очень быстро приводят к краху. Но в нашем обществе это массовое явление. В подобной ситуации может оказаться и мужчина.

— Но ведь существует собственный выбор. Пусть даже и такой.

— Выбор — очень тонкая штука. Действительно ли он сознательный? Если женщина, например, целый день стоит у плиты со счастливой улыбкой, то пусть.

— Чем все заканчивается реально, видно из внутреннего монолога в новелле «Адіпінка»: трудолюбивая, жертвенная, самоотверженная мать и хозяйка, жалея о прожитой «не своей жизни», в конце жизни чувствует себя несчаст­ной. Сколько женщин сознаются в этом! Так что же может стать утешением для такой личности?

— Моя героиня оказывается способной наконец адекватно оценить свою жизнь. Возможно, это и небольшое утешение, но все же определенный выход: переосмысление жизни. Это фактически правильно поставленный диагноз, то есть начало успешного лечения: откуда внутренняя дисгармония?

— Вы предлагаете читательницам возможные варианты выхода из личного кризиса?

— Если вы заметили, в одной моей новелле из этой книги даже два варианта окончания. И этим я как бы подсказываю: не спешите делать так, как от вас ожидают, как это делают все. Необязательно собственной судьбой постоянно воссоздавать ситуацию жертвы, женщины для других. Это касается не только семьи, но и общества в целом. Оно просто заставляет женщину делать то, что часто не совпадает с ее желаниями, самопониманием, талантами. Не так ли?

Меня больше интересует современная женщина, преодолевшая трудности и рутину жизни. И лично мне то, что пишу, помогает преодолевать собственные проблемы. Не я первая заметила: выходу из кризисов и проблем содействует творчество, в частности и написание автобиографических текстов. Именно это я анализирую в книге «Жіноча роль». Кроме текстов известных писательниц, обратилась к письмам и дневниковым записям Нины Матвиенко — это что-то особенное! Я уловила тенденцию: наши женщины-авторы чаще осмысливают свою жизнь, чем это было раньше. Еще десять лет назад Соломия Павлычко говорила: украинские писательницы замалчивают себя. Сейчас они становятся более открытыми, откровенными. Их опыт поучителен для других.

— Не думаю, что речь идет только о женской сексуальности?

— Конечно, не только. Но мне было интересно перечитывать украинскую классику именно под таким углом зрения: как представлена там женская телесность? Какой видели женщину писатели-мужчины и сами писательницы?

Мой «трехстворчатый», по вашему определению, проект — прежде всего акт самопознания. Жаль, что закончилась одна интрига...

— Это какая же?

— Одна мистификация. Когда попробовала писать «сексуальную» прозу, прислала в редакцию одного журнала новеллы под псевдонимом. Переписывалась с редактором, «заняв» адрес у приятельницы. Получила такое удовольствие от игры! И дважды напечатала в том журнале по подборке новелл. Однажды даже с фотографией, которую тоже «одолжила» у приятельницы. И эта история закончилась после того, как львовский писатель Василий Габор предложил прислать прозу в его авторскую антологию «Незнайома».

— Вам жаль, что «засветились»?..

— Немного жаль, что закончилась моя игра. Но Габору очень признательна — не только за себя, а за его беспрецедентный издательско-авторский подвиг: кто кроме него догадался составить такую антологию?

— Мужчин вдохновляют музы, а вас?

— Если в прямом смысле, то есть у меня свой «муз»... Но главный герой романа Альбера Камю «Счастливая смерть» советует влюбленной в него: «Только не надейся, что счастье придет вместе с мужчиной. Сколько женщин допустило такую ошибку! Счастье — в тебе самой...» Люблю напоминать себе и слова нашей Ольги Кобылянской: «Быть самой себе целью».