Львовские архивы в водовороте новейшего времени

Архивные коллекции и библиотеки города Льва — одни из богатейших в Украине. Несмотря на большие пертурбации, которые произошли в библиотеках и архивах Львова за последние шестьдесят лет, их коллекции до сегодняшнего дня остаются важнейшими центрами духовного развития нашего народа. Собрания Львова здесь не являются исключением — в водовороте эпохи с середины ХХ ст. и до нашего времени невосполнимые потери понесли все библиотеки и архивы Украины: вывоз наших культурных ценностей нацистами в 40-е годы, отбор литературы и художественных произведений после войны для передачи Польше и Москве, создание спецфондов и чистка библиотек, архивов и музеев по идеологическим соображениям, репрессии против украинских библиотекарей и архивистов, пожары, затопления, разворовывание фондов...

Духовное достояние украинского народа, в том числе и хранящееся во Львове, часто становилось разменной монетой режимов, господствовавших на нашей земле. Нередко с помощью культурных ценностей эти режимы обеспечивали себе хорошие отношения со своими соседями. В 1939 г., с приходом большевиков в Западную Украину, произошла реорганизация украинских научных учреждений во Львове и их слияние с учреждениями УССР. Уже в ноябре был создан Центральный архив древних актов во Львове (со временем Филиал ЦГИА УССР, а с 1958 г. — ЦГИА УССР во Львове) на базе Архива древних актов г. Львова (магистрата), Государственного архива во Львове (Архив наместничества) и пр. В 1940 г. в результате слияния 84 библиотек, из которых основными были библиотека Оссолинских, Научного общества им. Шевченко, «Просвіти», Народного дома, Ставропигийского института, а также частные библиотеки и т.д., образовался Львовский филиал библиотеки АН УССР; был создан также Государственный архив Львовской области. Архивы подчинялись Управлению НКВД во Львовской области, затем — МВД, а позже Главному архивному управлению при Совете Министров УССР.

В советском Львове начали работать так называемые бригады спецфонда, которые изымали из общего каталога издания, не вписывающиеся в идеологические штампы СССР. Однако за короткое время до июня 1941 г. была изъята только часть изданий, которые после расформирования спецфондов в начале оккупации возвращались на место.

Первый ощутимый удар архивные и библиотечные собрания Львова пережили в 1941—1944 годах. Львовский архив был переименован в Архив города Львова и подчинен Архивному управлению генерал-губернаторства в Кракове. Осенью 1941-го из архива начали отбирать самые ценные материалы, которые потом паковали в ящики и вывозили в Германию, — рукописи, пергаментные грамоты, собрания карт, атласов, планов... Эта работа оживилась в 1943—1944 гг., когда линия фронта неумолимо двигалась на запад.

К ноябрю 1943 г. относятся первые упоминания о том, что к вывозу готовились рукописи и старопечатные книги из Львовской научной библиотеки. Поляки — работники библиотек, в частности Мечислав Гембарович, директор библиотеки Оссолинских — во время немецкой оккупации, сотрудничая с нацистами, поощряли вывоз наших культурных ценностей в Германию через Польшу. В замках, монастырях и других зданиях Нижней Силезии и Тюрингии обустраивались хранилища для хранения конфискованных ценностей. Из Львова культурные ценности вывозились преимущественно в Тынец под Краков. За период с осени 1943-го до весны 1944 года в Тынец выехало восемь транспортов с запакованными ящиками, откуда в августе 1944 года нацисты вывезли до 28 ящиков с материалами из львовского архива в Опаву, на территорию Чехословакии (после войны они были возвращены во Львов в результате работы советских поисковых экспедиций).

Из библиотеки Львовского университета были вывезены уникальные библиотеки монастырей, молдавские старопечатные книги, армянские рукописи и много других ценностей, которые после войны оказались преимущественно в Кракове.

Сегодня трудно подсчитать, какие количественные потери понесли архивы и библиотеки Львова в 1941—1944 гг. По отдельным подсчетам, из одной только библиотеки Оссолинских было вывезено 18860 книг и рукописей (из них 300 инкунабул), 25 рисунков Альбрехта Дюрера, кроме того — архив Научного общества им. Шевченко и прочие документы из его фондов, всего 63 ящика. Из библиотеки Львовского университета — 319 томов инкунабул, 1538 томов рукописей, 3164 тома редчайших книг, 1165 картографических изданий...

Большинство из этих материалов осели в Польше (архив Научного общества им. Шевченко еще и по сей день незаконно хранится в Варшавской национальной библиотеке), где между 1945 и 1948 годом они оказались на хранении в Кракове, Варшаве и Вроцлаве. После войны в Чехословакию, Польшу и другие страны отправились поисковые экспедиции из СССР. В результате их работы многие библиотечные, архивные и художественные памятники были возвращены. В частности, из Польши во Львов вернулись шесть вагонов с культурными ценностями.

Однако какими бы трудными и невосполнимыми ни были потери библиотечных и архивных собраний Львова в период немецкой оккупации, это была лишь прелюдия настоящей трагедии, разыгравшейся в послевоенный период. В соответствии с правительственными директивами в июне 1945 г. во львовской библиотеке началась перепись книг для передачи их Временному правительству национального единства Польской Республики. Этот жест Сталина имел, несомненно, политическую подоплеку, поскольку с помощью культурных ценностей Польша постепенно превращалась в марионеточное государство.

В 1945—1947 гг., когда происходило настоящее ограбление Львовской научной библиотеки членами советского правительства, в комиссию по отбору культурных ценностей входили такие известные деятели украинской науки и культуры, как Василий Щурат, Иван Крипьякевич, Мирон Кордуба, Илларион Свенцицкий и многие другие. Благодаря усилиям, которые прилагали эти люди для сохранения нашего культурного достояния в противостоянии с поляками и, насколько это было возможно, с советской системой, уникальные рукописные и книжные собрания бывшей библиотеки Оссолинских не удалось вывезти в Польшу полностью, как это планировало правительство УССР. Но количество вывезенных рукописных и книжных собраний все равно впечатляет. Первым транспортом в июле 1946 г. было вывезено 417 ящиков с 108537 изданиями ХІХ—ХХ ст., 34464 старопечатные книги и 7068 рукописей. Следующим транспортом в марте 1947 г. вывозились только старопечатные книги — 67381 издание, запакованное в 165 ящиков. Это составляло свыше половины всех фондов библиотеки Оссолинских до 1939 г., однако сюда следует еще добавить и ценности, вывезенные нацистами и оставленные в Польше во время отступления на запад. Все эти культурные ценности вывозились во вновь созданную во Вроцлаве библиотеку Оссолинских. Кроме Польши, львовские библиотеки и архивные коллекции вывозились в Москву, Киев и Ужгород.

За официальной статистикой скрывается напряженная борьба украинских библиотекарей, ученых и архивистов за сохранение библиотек и рукописей Львова. Платить приходилось своей жизнью, здоровьем, арестами, ссылками, увольнениями с работы, насильственными переселениями на работу из Львова в другие города... Однако польская сторона вновь и вновь выдвигала свои претензии на часть библиотек и архивных материалов, оставшихся во Львове. В частности, в связи с этим в 1967 г. была создана комиссия во главе с выдающимся украинским архивистом, на то время начальником научно-издательского отдела Архивного управления Иваном Бутичем, которая выступала против того, чтобы и далее передавать культурные ценности из фондов Львовской научной библиотеки им. В.Стефаника АН УССР. Однако в 60-е годы в Польше разрабатывались планы по поводу вероятной ревиндикации ценностей из Украины не только относительно Львова, а и музейных, архивных и библиотечных собраний в других городах, в частности в Киеве и Житомире.

Новые претензии были предъявлены к библиотеке в 1987 г., в эпоху М.Горбачева, в связи с декларацией о советско-польском сотрудничестве в сфере идеологии, науки и культуры. Тогда во Вроцлав были переданы свыше 2450 изданий из львовской библиотеки. При этом комиссия констатировала, что этим актом завершается передача книг, других библиотечных или архивных материалов из львовских коллекций в Польшу.

* * *

На фоне таких крупных культурных потерь, пережитых львовскими библиотеками и архивами во второй половине ХХ веке, неожиданным ударом для украинской общественности стала весть о разграблении документов Центрального государственного исторического архива Украины во Львове. Особенно обидным является тот факт, что речь идет об учреждении, которое в годы войны и в послевоенную эпоху, несмотря на значительные потери, все-таки сохранило свой основной архивный фонд, в отличие, например, от Львовской научной библиотеки им. В.Стефаника. И хотя настоящие масштабы кражи еще не выяснены, однако из того, что известно, понятно, эта трагедия является крупнейшей гуманитарной катастрофой в Украине послевоенного времени. Перечень похищенных архивных дел уже исчисляется сотнями наименований, среди них 66 пергаментных грамот польских королей XVI—XVIII в., 20 древнейших карт и атласов, документы из фондов еврейской религиозной общины Львова, Научного общества им. Шевченко, Общества «Просвіта», редакции «Літературно-наукового вістника», Высшего краевого и Апелляционного судов во Львове, личных фондов Осипа Назарука, Владимира Старосольского, Антона Крушельницкого, Кирилла Студинского, Ольги Басараб, Владимира Шухевича и многих других деятелей, письма и рукописи Михаила Грушевского, Михаила Драгоманова, Пантелеймона Кулиша, архикнязя Вильгельма Габсбурга, фотоальбомы и около 170 фотографий 1917—1921 гг., древнейшие метрические книги римско-католической кафедры во Львове, материалы к истории василианских монастырей — монастырские хроники, сборник документов к истории монастырей, выписки из Литовской метрики, личные дела священников, монахов... Некоторые из них, например, рукописи Андрея Шептицкого, удалось вернуть еще в январе, однако большая часть украденного, наверное, уже разошлась по разным коллекциям в Украине и за ее пределами.

Не подлежит сомнению, что кража, продажа и перепродажа документов в таких больших размерах могли быть осуществлены только при условии хорошо организованного преступного механизма — от рядовых воров, которыми могли быть работники архива, до властных чиновников в Киеве, прикрывавших их и торговцев.

Сознательно или бессознательно, но немногим более чем через полгода работы следствие фактически зашло в тупик. И неудивительно, поскольку дело начали активно расследовать только в декабре 2004 г., через несколько месяцев после того, как 17 июля 2004 г. (после «подарка» В.Януковича Национальному историческому музею в Киеве краденых писем М.Грушевского) оно получило огласку. На самом деле практика подобных расследований показывает, что они эффективны лишь тогда, когда проводятся «по горячим следам». Так было с крупной кражей из этого архива, произошедшей в 1994 г., когда похитили несколько десятков книг XVI—XVII ст. о предоставлении шляхетства. Тогдашний директор, доктор исторических наук Орест Мацюк сразу обратился в органы СБУ, МВД, и преступники сразу же были найдены, наказаны, а около 90% похищенных книг возвращены в фонды хранилища.

В случае с последней кражей в ЦГИАЛ реакция дирекции архива и Госкомархива — это отдельная история. Согласно официальным заявлениям председателя Госкомархива Геннадия Боряка, до 17 июля 2004 г. директор архива Диана Пельц ничего не знала о хищении(!). Сегодня можно с уверенностью утверждать, что это неправда, хотя бы потому, что на нехватку такого большого количества архивных дел не могли не обратить внимание охранники фондов и исследователи. В июне 2004 г. один из охранников, отвечавших за хранилище, сообщил Д.Пельц, что в фонде Научного общества им. Т.Шевченко, где производилась проверка, нет десятков архивных дел. Охранника отправили в отпуск...

В этот период к ней обращались и другие работники архива, тем не менее никакой реакции не последовало. То же касается и председателя Госкомархива, поскольку есть свидетели, которые могут подтвердить, что в июле Д.Пельц сообщала в Госкомархив о кражах, однако в Киеве тоже молчали.

Даже в сентябре, когда было очевидно, что архив порядочно разворован, комментируя ситуацию для журналистов «Львовской газеты» (статья «Кто подставил Януковича» от 30 сентября 2004 г.), Д.Пельц утаивала факт разворовывания документов. Любые сегодняшние разговоры о том, что делалось это якобы в интересах следствия, не выдерживают никакой критики.

То, что директор архива была лично заинтересована в замалчивании этого преступления и в том, чтобы вести расследование окольными путями, могут не замечать только те, кто по не известных нам и, полагаю, следствию причинам покрывает ее в Госкомархиве. Дело в том, что в июле 2004 г., лишь только дело о похищении документов просочилось через архивные бернардинские стены и вышло на люди, из архива сразу был уволен сын Д.Пельц. Имея уголовное прошлое, он работал охранником фондов в Отделе обеспечения хранения документов и имел доступ к нескольким хранилищам, откуда, как позже оказалось, документы исчезали массово.

Не менее странную позицию занимал и председатель Госкомархива Г.Боряк, который до декабря 2004 г. тоже не предпринимал активных мер по поиску преступников. То, что в Госкомархиве знали о хищении документов, сегодня тоже является непреложным фактом. Кроме упомянутых свидетелей, которые могут подтвердить, что такую информацию Киев имел уже в июле, в конце октября того же года автор этих строк лично говорил господину Боряку о разворовывании документов во Львове. Началось следствие только в декабре. В январе 2005 г. СБУ провело успешную операцию по предотвращению контрабандного вывоза документов. В дальнейшем следствие проводилось — крайне некомпетентно — в Галицком РО Львовского ГУ УМВД Украины во Львовской области (что отметила прокуратура) и только благодаря депутатским запросам и широкой огласке истории с кражей, на что так жалуются в ЦГИАЛ и в Госкомархиве, дело передали во львовское городское отделение.

Последние шаги Госкомархива в этом деле достойны особого внимания. Речь идет о пресс-релизе от 20 июля, в котором Г.Боряк, разглашая тайну следствия и взяв на себя функции прокурора, выдвигает клеветнические обвинения в адрес работников ЦГИАЛ Ивана и Галины Сварник, которые первыми начали говорить о хищении документов. «Голос человека, которому больше нечего сказать» — так называют в среде научных работников этот официальный документ, который, вместо того чтобы открыто и откровенно разоблачить одну из крупнейших гуманитарных катастроф современности, сводится к выяснению отношений.

В результате провокационного изъятия личных документов доктора исторических наук, профессора Ярослава Дашкевича, принадлежавших его родителям Роману Дашкевичу и Елене Степанив, Ярослав Романович оказался в больнице. Эти документы находились в архиве у Г.Сварник на научной отработке согласно плановой теме ЦГИАЛ, а затем их должны были передать в отдельный фонд архива. Наконец, еще в 1949 г. Ярослава Дашкевича уже увольняли с работы во львовской библиотеке, после чего он, вслед за матерью, оказался в сталинских лагерях. Люди, как отмечалось выше, в те времена платили своим здоровьем и жизнью, выступая в защиту украинских архивов и библиотек. Сегодня история повторяется.

Позиция председателя Госкомархива вызывает удивление не только в том плане, что вовремя не были приняты меры по поиску украденного. Диана Пельц, несмотря на ее крайне недобросовестное отношение к выполнению своих служебных обязанностей, была выдвинута на получение почетного звания «Заслуженный работник культуры Украины», о чем 21 декабря 2004 г. Леонид Кучма подписал один из последних своих указов. Формулировка указа была весьма симптоматична для директора разворованного архива: «За весомый личный вклад [...] на ниве сохранения и популяризации национального историко-культурного наследия». В нашей стране, где люди часто имеют дело с абсурдом, получается, возможно и подобное глумление над почетными званиями. Даже больше, Диана Пельц является членом межправительственной украинско-польской комиссии по вопросам реституции. Можно себе представить, учитывая сложную историю украинско-польских отношений в сфере культурных ценностей, какие новые потери нам угрожают, если в эту комиссию входят такие «компетентные» специалисты. Не сомневайтесь, с польской стороны специалисты будут высокого класса.

Любые попытки общественности добиться отстранения госпожи Пельц от выполнения своих служебных обязанностей как заинтересованного в ведении следствия лица наталкивались на полный, никому не понятный негативизм Госкомархива. В Киеве цинично проигнорировано обращение по этому делу Львовского областного совета народных депутатов, Львовской областной государственной администрации и Управления УМВД Украины во Львовской области, не говоря уже о резолюциях круглых столов, общественных слушаний, заявлениях со многими подписями киевской и львовской интеллигенции и т.д. Госкомархив и дальше не замечает, что времена Кучмы уже прошли, а в открытом обществе, задекларированном новой властью, за преступное молчание придется отвечать.