Как помогать правильно, или Несколько советов начинающему волонтеру

"Мы - семья погибшего военнослужащего на войне с российским оккупантом… … нуждаемся в моральной поддержке. Мой муж был очень хорошим отцом, он много уделял внимания сыну с самого рождения, все время проводил с ним и на прогулках, и дома, он всегда был рядом... Мы чувствовали его защиту и заботу каждый миг. Теперь мой сын растет без отца и вообще лишен общения с мужчинами. У нас нет дедушек, и рядом нет никого, кто бы искренне желал уделить внимание ребенку и научить его тому, что должен уметь мужчина".

Что бы почувствовали большинство читателей, увидев такое письмо, в котором к тому же просят лишь моральной поддержки? Разумеется, я спросила, в каком городе живет семья, и начала искать возможность помочь прямо на месте.

Кто мог помочь? Наверное, психолог или тренер по какому-то виду спорта, обязательно мужчина. Вдруг я вспомнила, что к тому региону имеет отношение ОО "Инициатива Е+", и волонтер Валентина Варава когда-то рассказывала мне о тамошнем мужчине-тренере футбольной команды.

"Знакомые мотивы. Скажи фамилию семьи", - сразу откликнулась она. А услышав ее, рассказала: "Эта семья у нас - в черном списке. Мама нигде не работает и не хочет, ребенком не занимается. Помогать ей нет смысла. Прежде всего она должна помочь себе сама".

5 декабря Украина уже в шестой раз отмечает Международный день добровольца (волонтера) не формально. С Валентиной Варавой, которая уже шесть лет является одной из наиболее активных и эффективных волонтеров, мы говорили о том, как помогать правильно, не поддаваясь первому порыву, не стимулируя потребительство, а способствуя экономическому и социальному развитию, - ведь именно таково полное название предложенного в 1985 году Генассамблеей ООН ознаменование дня: Международный день добровольцев во имя экономического и социального развития.

- Первый порыв нормального человека - помочь другому человеку, который находится в затруднительном положении и в беде, - говорит Валентина Варава. - Это нормальный порыв. К сожалению, многие люди этим пользуются. Они находчивые и придумывают все новые и новые способы.

От природы я склонна доверять людям. Самое плохое, чему меня научили эти шесть лет, - недоверию и необходимости проверять всю информацию. По крайней мере там, где есть возможность. Потому что похожие ситуации возникают довольно нередко и по-разному.

Очень часто, когда у нас есть порыв помочь, мы не задаем вопросов. Ведь человек в затруднительном положении, у него сложные обстоятельства, о которых он рассказывает, и расспрашивать его кажется бестактностью. Наше воспитание работает против нас. Но мы помогаем тем, что есть. Это - ресурсы, часто - не лично мои, а то, что нам дают люди и организации. Потому, прежде чем начать помогать, необходимо задавать вопросы. Это - об ответственности.

- Но сначала вы все же помогли в этой конкретной истории?

-Да, взяли мальчика в лагерь. Это проект, который мы делаем с 2015 года с посольством Чехии в Украине. Когда набираем смену для детей, родители которых воюют, всегда публикуем в соцсетях открытую форму. Податься могут все желающие. Но они должны подкрепить предоставленную информацию документами, которые мы проверяем, если что-то не так.

Сейчас у нас два рождественских проекта. Мы не возим конфеты, не балуем детей подарками к праздникам. Но наши партнеры передают продуктовые наборы к Рождеству семьям с затруднительным материальным положением, в которых есть дети. Мы так же делаем открытую форму и засылаем ее по волонтерской сети. Часто меня спрашивают: "Зачем вам мой паспорт и идентификационный код? Почему я должен предоставлять такие данные?". Я объясняю, что мы не можем безосновательно раздавать всем желающим подарки. Продуктовый набор - это большая коробка с продуктами для семьи из трех-четырех человек на две недели.

- Понятно, если отдать тому, кто в этом не нуждается и, возможно, потом продаст, то кому-то, кому это действительно нужно, не хватит.

- Конечно. Я уверена, что иногда мы ошибаемся, поскольку имеем дело с сотнями семей и сотнями детей. Но все же стараемся максимально проверять.

- Потребительство - довольно распространенное явление. Наверное, особенно на Востоке Украины, куда направлены большие гуманитарные потоки. Это так?

- Да, такое тоже есть. Но я не могу сказать, что потребительство локализовано именно там. Мне кажется, в большой степени это - человеческая природа. Человек слаб. То же самое - с военными. Не надо, например, ухаживать за машиной, - волонтеры новую привезут.

Недавно мы возили детей в Турцию. Наши турецкие партнеры - украинцы Турции - очень постарались и при поддержке посольства Украины организовали для детей пятизвездочный отель. Это было просто невероятно. Однако у нас была девочка, которая за всем наблюдала с недовольным выражением лица и не участвовала в нашей общей жизни. После возвращения я предупредила маму, вычеркнула семью из всех списков на помощь и сообщила об этом волонтерам, которых знаю. Считаю, что этой семье помощь больше не нужна.

- Я помню случай в лагере "Лесная застава", куда волонтеры привезли детей с прифронтовых территорий. Убирать за собой дети должны сами. И одну из девочек очень это возмущало: "Почему мы должны это делать?". Я не выдержала: "Тебя сюда привезли волонтеры. Они обязаны это делать?" - "Да", - был ответ. "Почему? Ведь они не получают зарплату за то, что делают по зову души в свое свободное время, а часто - и за собственные средства". Девочка растерялась. Наверное, раньше над этим не задумывалась. И такое потребительское отношение, скорее всего, идет из семьи.

- Мы стали об этом думать, когда столкнулись с тем, что есть немало людей типа "дайте мне лекарство от жадности, и побольше". Наша помощь не должна навредить. Сейчас существует много разных льгот для атошников, для семей погибших и т.п. В частности - лагеря, поездки, концерты для детей. С одной стороны, люди, которые все это делают, имеют большое сердце, сочувствуют беде, стараются сделать все как можно лучше. Но с другой - мы формируем (уже сформировали) целую прослойку "шаровиков"-затейников, людей, которые готовы заглядывать в рот и в ладонь: а что ты мне дашь?

У нас есть два ДДСТ, которым мы подставили плечо в тяжелой ситуации. В одном из них сначала было пятеро детей. У этой семьи была крайне сложная ситуация. Мы возили им продукты, покупали сено, потом - дом, ремонтировали его. Люди оказывали им существенную помощь и продолжают делать это. Но теперь в этой семье - уже 10 детей. Мама нам об этом своем намерении сказала не сразу, не советовалась. Когда я узнала, что она взяла еще пятерых детей (причем с проблемами со здоровьем), я плакала. Еще у пятерых маленьких украинцев появился шанс на лучшую жизнь, которой у них, возможно, не было бы, если бы не эта семья.

- За шесть лет постоянного волонтерства ты выработала для себя какой-либо механизм - как помогать, стимулируя не потребительство, а действительно - социальное и экономическое развитие?

- Прежде чем помогать, человека нужно внимательно расспросить об обстоятельствах, которые вызвали сложную для него ситуацию. В процессе всегда можно составить приблизительное представление о том, что правда, а что - нет, и есть ли реальная потребность в помощи. Если человек не работает и не планирует работать, то помогать ему, однозначно, не нужно.

Безоговорочно мы приходим на помощь туда, где есть совсем маленькие дети, большие проблемы со здоровьем у ребенка или у мамы, либо и у ребенка, и у мамы. То есть один из критериев - это здоровье самого ребенка или людей, от которых зависит его жизнь. Даже если такая семья уже привыкла потреблять, это вопрос выживания ребенка.

Недавняя, довольно тяжелая ситуация. Двое детей. Отец вернулся с войны. И уже дома умер от сердечного приступа прямо на остановке. Мама была еще беременной, второй мальчик родился через несколько месяцев после смерти отца. Этой семье мы помогаем. У мальчика обнаружили серьезные проблемы со здоровьем. Необходимо обследование. Мы готовы были его оплатить, но мы работаем безналично - нужен счет. Мама обошла все медучреждения города, где делают такой анализ, но ни одно из них не предоставило счет для оплаты. Это массовое явление, - люди избегают уплаты налогов. В результате я нашла донорские средства и перевела семье на карту. Сейчас ждем результатов анализов.

После всех проверок жизнью на потребительство, включая человека в помощь, мы просим его предоставить нам пакет документов, лично заверенные им бумажные копии паспорта, свидетельства о рождении, документа о смерти, обстоятельства смерти участника АТО. Это важно. Человек должен осознать: вопрос серьезный. Мы подписываем с ним договор об ответственном использовании, о невозможности продать то, что передаем, например, если это холодильник или стиральная машина. У нас таких случаев не было, но мы понимаем, что они могут быть.

- Сколько времени тебе понадобилось, чтобы осознать: нужно делать так, а не поддаваться порыву помочь сразу и безоговорочно?

- Наверное, года два. Мы поняли это где-то в 2016-м. Собственно, относительно больших проектов у нас так было с самого начала. Помощь военным, большие вещи - тепловизоры, автомобили и т.п. - мы передавали по акту приема-передачи даже в 2015-м. Но и помощь семьям - тоже вопрос нашей отчетности.

- Что все-таки лучше: ошибиться и помочь или ошибиться и не помочь?

- Первое. Ведь если люди оказались в очень затруднительной ситуации, а мы не помогли, это может быть фатальным.

- Но если вы поняли, что предоставили помощь не тому человеку, то есть волонтерская сеть, куда вы передаете такую информацию?

- За эти годы волонтеры уже знают друг друга - кто есть кто, и в какой области. Есть много волонтерских чатов. Потому такая информация распространяется довольно быстро.

Была у нас, например, ситуация с тяжело раненным в голову парнем. Почти овощ - он не ходил и не узнавал семью. Реабилитация в госпитале была продолжительной. А у него на тот момент - новорожденный ребенок. Юная мама. Его родители - в селе. Она - сирота. Когда все это случилось, местная рада выделила комнату в общежитии, но ее нужно было обставить. Мы это сделали. На тот момент ребенку было несколько месяцев. Фактически же получилось, что жена раненого вообще перестала им заниматься, растворилась в воздухе, живет своей жизнью. Но отказать в помощи мы не могли, потому что был грудной ребенок.

- Два года назад ты говорила, что потребность в волонтерстве уже меньше, оно не должно отнимать всю жизнь, и надо думать о том, как кормить себя и свою семью. Ты для себя как-то решила этот вопрос?

- Да. У нас есть микроскопический туристический бизнес - возим друзей за границу, в страны, которые хорошо знаем и любим. Мой муж - известный искусствовед. Потому делаем поездки, что называется, для тех, кто не боится музеев. Я бы сказала, что сейчас мы на пути к осуществлению мечты. Прибыли немного, ведь преимущественно с нами ездят наши друзья-волонтеры.

- Долю волонтерства в своей жизни ты уменьшила?

- Да. Хотя и не очень. Раньше это была вся жизнь, теперь - почти вся.

Понимаешь, когда человек молодой, он смотрит вокруг, мир кажется открытым, он думает прежде всего о себе и старается выстроить свою жизнь. Но на каком-то этапе задумываешься: а какой след я оставлю после себя? И от того, что я проживу свою жизнь, кому-то будет легче, красивее, добрее? Я думаю, сейчас волонтерство - ради этого. Это уже не из последних сил, как было в первые годы. Ты отдаешь, когда можешь отдать. Но делаешь это уже осмысленно, понимаешь, что мир в результате станет немножко лучше. Хотя, возможно, это - иллюзия.