Герман Андреев (Фейн): «Надеюсь, что теперешняя демократия в России не станет тоталитарно-фашистской»

Мы хотим предложить вашему вниманию беседу с человеком, имя которого пускай и не столь широко известно, как громко прозвучавшие в свое время среди мировой общественности имена советских диссидентов (впрочем, Герман Наумович Андреев (настоящая фамилия — Фейн) не относит себя к ним, хотя и называет себя «человеком диссидентствующим»), но представляет немалый интерес в свете отображения картины жизни современных деятелей культуры, живущих в эмиграции.

Герман Андреев с 1975 года живет в Германии. До отъезда он преподавал русский язык и литературу в школах Ялты и Москвы, несколько лет вел на московском телевидении учебную программу по литературе. По его сценарию был снят учебный фильм «Ясная Поляна в жизни и творчестве Толстого», а в 1966 году была выпущена книга «Война и мир» Толстого (методика исследования и преподавания)».

В эмиграции Герман Андреев в течение 25 лет преподавал русскую литературу и российское страноведение (история, философия, искусство) в немецких университетах Гейдельберга, Мангейма и Майнца. Он стал одним из основателей Летнего русского университета им.А.Сахарова в Германии, который существует с 1978 года. Г.Андреев постоянно сотрудничал с парижской газетой «Русская мысль» и русской службой радио «Немецкая волна», журналами «Континент» и «Страна и мир». После 1991 года он стал публиковаться в московских периодических изданиях — «Новом мире», «Открытой политике», газете «Сегодня». На немецком языке он написал книгу «Zwei Gesichter Russlands» («Два лика России»), а в 2004 году в Москве вышла его книга «Чему учил граф Лев Толстой». В минувшем году увидела свет и новая книга Германа Андреева (Фейна) «Идеи либеральной интеллигенции в творениях русских писателей первой половины XIX века» (М.: Издательский дом «Стратегия»).

— Герман Наумович, как сложилось, что вы эмигрировали в Германию?

— Когда я решил уезжать, то выбрал Германию по той причине, что свободно владел немецким языком.

— Никогда не жалели о своем выборе?

— О чем здесь можно сожалеть? Когда мы с женой собирались в эмиграцию, для нас вообще не стоял вопрос куда ехать, главное — откуда. А в Германии я 25 лет преподавал в университетах российское страноведение, русскую литературу — на русском языке на старших курсах. Никакого разрыва с Россией я не ощущаю — у меня прекрасная библиотека из русских книг, я смотрю российское телевидение.

— Кому первому пришла в голову идея основать Летний университет им.А.Сахарова, который существует уже почти тридцать лет?

— Мне. Приехав в Германию, я написал статью в журнал «Время и мы» о том, что эмигранты из России должны были бы создать какой-нибудь научно-учебный центр. На эту идею откликнулись Ростропович, Максимов (тогда — редактор журнала «Континент»). И был создан этот университет. Сначала я был председателем его правления, но потом возник конфликт мнений, большинство не согласилось с моими представлениями о том, как нужно руководить университетом, и я остался в нём только как преподаватель. Идея изначально была такая: преподаватели университета будут выходцами из России, а слушатели — иностранцами. Лекции велись и ведутся исключительно на русском языке.

— У сахаровского университета есть спонсоры?

— Нет, теперь нет. Хотя в течение двух лет его субсидировало правительство земли Райнланд-Пфальц.

— А почему вы дали университету имя одного из великих правозащитников?

— Он создавался в 1976 году, в нем преподавали только эмигранты и диссиденты. И нашей целью было рассказать миру о том, что в действительности происходит в СССР, за «железным занавесом». Сахаров был для нас образцом гуманизма, правды и либеральности.

— Вы сами занимались диссидентской деятельностью, с кем из известных диссидентов вы тесно общались?

— Никакой диссидентской деятельностью я не занимался, я был, можно сказать, «диссидентствующим» — думал иначе, чем полагалось, но никакого участия в практической деятельности диссидентов не принимал, целиком и полностью соглашаясь с их идеями и действиями. Я был завучем второй физико-математической школы в Москве, «диссидентской» школы, коллектив которой потом разогнали, а школу закрыли.

Я знал и знаю многих диссидентов, был близок с Роем Медведевым, дружу с Буковским, писал статьи для максимовского журнала «Континент». Мой очень хороший друг — Анатолий Якобсон, автор «Хроники текущих событий», которая информировала о преступлениях советской системы.

Моя диссидентская деятельность, можно сказать, началась с того момента, когда я написал статью, критикующую философские и религиозные взгляды Солженицына, но в которой восхвалял его как великого писателя и мужественного борца с коммунизмом.

— У него достаточно антисемитские взгляды.

— Еще и какие! Но он довольно хитер и умеет их скрывать. Сейчас вышла его книга «Двести лет вместе», в которой он обильно цитирует и меня и соглашается со мной.

— Вы встречались с Андреем Синявским?

— Конечно! Последние пять лет его жизни я приезжал встречать Новый год в Париж и всякий раз навещал Андрея Донатовича в его доме на окраине французской столицы. А однажды я провез его на моей машине из Равенны (Италия) в ближайший город, из которого ему было удобно добраться до Парижа.

— Над какой книгой вы сейчас работаете?

— Возраст у меня такой, что настала самая пора писать мемуары. Я пишу не просто о своей жизни, но и об эпохе. Я называю их «мемуары философствующего интеллигента с московского двора», потому что я не только вспоминаю события прожитых лет, но и пытаюсь оценить их с философской и социальной точки зрения, редко — с политической: о России, о патриотизме, о национализме, об образовании…

— Как вы оцениваете результаты перестройки?

— Перестройка не достигла тех результатов, о которых мечтала либерально мыслящая интеллигенция. Вообще, единственное, что сделал М.Горбачев — постарался ввести гласность, чтобы развивалась свобода слова. Сам по себе термин «перестройка» не очень удачно характеризует тот исторический процесс. Основные перемены начались в 1991 году, когда произошла самая настоящая революция, поскольку завершилась эпоха коммунизма. И на смену ей пришла другая эпоха, которой пока что сложно подобрать название в политических либо идеологических терминах. Но революция эта провалилась по той причине, что, как гласит пословица, нельзя менять коней на переправе. Идея антикоммунистической революции не могла закончиться всего лишь запретом существования КПСС. Получилось трагикомично: коммунизм ликвидировали, а к власти снова пришли коммунисты, которые и стали создавать новый общественный строй. Главными завоеваниями этой революции я считаю введение права на частную собственность и уничтожение идеологической концентрации власти в руках одной партии. Но, к сожалению, в России не произошло того, что было сделано в странах Восточной Европы — введения люстрации, то есть запрета коммунистической номенклатуре занимать ответственные посты и осуществлять руководство экономическим управлением страны. Дело в том, что у людей, которые отстояли свою свободу, были весьма наивные представления о том, будто все зло заключалось в коммунистической системе. Но ведь вопрос заключался не только в характере системы, но, в первую очередь, и в людях, которые будут управлять новой системой. Если человек не умел управлять старой машиной, то он и новую сломает.

Главная трагедия России — из-за ошибки Ельцина, который допустил, что не было произведено люстрации. И преступление Зорькина, тогда председателя Верховного Конституционного суда, который запретил КПСС, но разрешил коммунизм как идеологию. В 1914 году с коммунистической идеологией можно было не воевать, и с ней не воевали. Ленин писал статьи для энциклопедии «Гранат» о капитализме и способах его разрушения — и ему это позволяли. Демократия! Но идеологию можно позволять до того момента, пока вам не продемонстрируют, какими способами эта идеология получит практическое применение. После того, как коммунисты создали архипелаг ГУЛАГ, стало ясно — коммунизм нужно запрещать.

Что же получилось в результате так называемой революции 1991 года? Образовалось, как я его определяю, «шизофреническое общество». И главный «шизофреник» в России — это Путин. Шизофреник в смысле не психопатическом, а политическом. Что такое шизофрения? Это когда личность одной стороной своей натуры принадлежит к одному явлению, а другой — прямо противоположному. Путин пришел к власти в демократизирующейся России. Почти всегда его публичные выступления кажутся очень правильными, я даже переспрашиваю иногда у жены: «Это случайно не Сахаров говорит?» Путин говорит очень правильные вещи по поводу свободы слова и печати, защиты личности, преследований за свободомыслие, против смертной казни, антисемитизма. Ну, просто прекрасные слова! А делает все с точностью до наоборот. Когда так поступал Сталин и коммунисты, можно было сказать, что они лжецы. А он не лжец, он «шизофреник». Потому что он, с одной стороны, пришел к власти в так называемой демократической России, а с другой — он подполковник КГБ. Он жил в определенной среде, он не может мыслить иначе.

Главная беда революционеров 1991 года, что они не приняли во внимание человеческую психологию. Ельцин ведь начал прекрасно — тогда в его окружении были Гайдар, Явлинский, Чубайс — демократы по складу ума. И в 1991—1992 годах Россия двигалась к демократии. А потом кем он себя окружил? Какой-то бандой прихлебателей. Стал сажать коммунистов на ответственные посты, потому что и сам он тоже был «шизофреником»: бывший секретарь обкома, который создает либеральную демократию. Это же парадокс! И я поначалу уважал Ельцина, думал, что он преодолел себя, но у него это были только слабые попытки. Его коммунистическое нутро одержало верх. Вот и в Путине его коммунистическая сущность и гэбистское прошлое одержали верх над его либерально-демократическими убеждениями, которые, я уверен, у него были. Иначе его бы не выдвинули в 1990-х годах. Он же был соратником одного из моих знакомых, очень мною уважаемых — Анатолия Собчака, а Собчак был абсолютно демократичным человеком. Позднее он говорил, что не разглядел путинскую натуру. И действительно, в личности Путина было сложно сразу разобраться. Ведь, например, ни один советский правитель до Путина никогда не говорил, что «антисемитизма не должно быть», это впервые сказал Путин.

Для любого советского вождя главная цель — это усиление военной мощи России, благополучие номенклатуры, а все остальное — преодоление нищеты народа, строительство дорог, достойное финансирование образования, поднятие позорно низкого уровня здравоохранения — было для них не столь существенно. На первом месте стояло развитие тяжелой промышленности (теперь эту нишу занимают топливно-энергетические ресурсы, нефть и газ) и оборонного комплекса. От кого же им всем теперь обороняться?

— В Чечне идет война.

— Это не война, а обычная колониальная бойня. Но война и нынешним правителям нужна, как ранее и коммунистам, чтобы сплотить народ вокруг себя. А народ сплотить вокруг себя можно только двумя способами: или повысить уровень благосостояния и социальной защиты граждан, либо сказать: «Мы в опасности, нас окружают враги».

Сейчас мы присутствуем при повороте России к созданию фашистско-коммунистического государства в смягченной форме. Фашизм следует понимать как государственную систему с отсутствием свободы: «один народ — один вождь». Оппозиция уничтожена. За Путина готовы проголосовать снова 72% российских граждан. Ограничивается свобода слова и печати. Поощряются националистические выпады против народов Кавказа, Средней Азии и др. Конечно, массового террора уже не будет. Но против «инакомыслящих» уже применяются жесткие методы. Мне, например, известно, что в Москве уже арестован ряд ученых с формулировкой «за шпионаж». Одного из них арестовали за то, что он передал китайцам «военные секреты», уже опубликованные в общедоступных журналах. А делопроизводитель Ходорковского Бахмина, мать двоих детей, арестована и осуждена на восемь лет — за сотрудничество с Ходорковским. Это уже террор.

Увеличивается самыми быстрыми темпами доля государства в экономике. Все руководители Кремля являются крупнейшими хозяевами нефтяных, газовых ресурсов, банков и т.д. Это новая форма социализма.

— Олигархи?

— Олигархом обычно называют того, кто, имея политическую власть, пользуется ею для своего обогащения, накопления миллиардов. По сути, олигархи — это сотрудники Путина. Миллионеров, не имеющих политической власти, нельзя называть олигархами.

— Так можно ли назвать современный российский строй демократическим?

— С большой натяжкой: все же существует избирательная система, есть разделение власти на законодательную, исполнительную и судебную. То есть, как бы фальшиво это ни выглядело, но чисто формально Россия является демократической страной. Но это совершенно не либеральная страна. Дело в том, что уровень демократии не является оценочной категорией. Демократия может быть плохой. А либеральная — нет. Как это ни парадоксально звучит, но демос, народ, может избрать враждебную себе политическую систему. Сейчас в России, что бы ни происходило, народ поддерживает власть — это и есть демократия. Либеральная же демократия ориентируется не на интересы государства, а на благо человека.

— А реально ли осуществить в современной России переход к либерализму?

— Сейчас об этом можно забыть. Либерализм не может быть осуществлен каким-то одним решением, или благодаря победе на выборах партий, называющих себя либеральными. Нужно многолетнее развитие свободной и ответственной личности (слово «либерал» происходит от слова «свобода»). Свобода в смысле понимания и верховенства личности над какой-либо партийной идеологией, государством и нацией. Но не надейтесь сегодня кому-нибудь в России объяснить: неважно, что ты русский, или инженер, или работяга, или отец семейства, а важно, что ты — человек. Россиянин вас никогда не поймет. Невозможно представить себе, что россияне в своей массе заявят, что им не важна оборона страны и величие державы, если так называемый простой человек живет в нищете и в страхе перед милицией и армией. На Западе вопросами обороны занимается правительство, а люди в первую очередь думают о повышении зарплат, об улучшении жилищных условий, о расширении своей независимости от государства — и за это борются, меняют партии у власти. Потому что тут уже сотни лет как либерализм укоренился в людских душах. В России же либеральное сознание есть только у интеллигенции (я об этом пишу в своей книге). Я только надеюсь, что теперешняя демократия в России не станет тоталитарно-фашистской.

Либерализм как идея распространяется в России уже сотни лет маленьким кругом людей. Их имена — Пушкин, Лермонтов, Толстой, Горький. Русские философы и ученые, учителя, врачи, инженеры, которых уничтожали в волнах террора и держат сегодня в самых унизительных материальных условиях Они-то и являлись носителями либерального сознания. Но так называемый народ избирал не их, а всякого рода демагогов, обскурантов, тиранов.

— А каково в этом контексте ваше мнение об «оранжевой революции»?

— Когда происходила оранжевая революция, у меня появился было энтузиазм. Я говорил себе, что, наконец-то я ошибся, утверждая, что народ — это «плебс», толпа. Меня очень воодушевило, что украинский народ заявил, что не даст себя одурачить с выборами. Но какие идеалы утверждала оранжевая революция, мне сложно сказать, потому что я не владею достаточной информацией. Когда я смотрел телевизионные репортажи с Майдана, меня охватывало чувство зависти: почему в России не такой народ! Но потом я вспомнил, что у нас в России тоже был свой «Майдан» в 1991 году.