Галина МАЛИК: «В ДЕТСКОЙ КНИЖКЕ МОЖНО И НУЖНО ГОВОРИТЬ ОБО ВСЕМ»

Знакомые и родственники часто просят меня помочь найти книжки для малышей. В том числе и на украинском языке. Но старые загашники иссякают, а новое найти очень тяжело. Немудрено. По данным Книжной палаты Украины, в 1999 году для детей вышло 137 названий книг (106 — на украинском, 22 — на русском) общим тиражом 404 тыс.100 экземпляров. Много это или мало в масштабах страны? В советские времена только одно государственное издательство детской литературы «Веселка» выпускало в год почти в два раза больше, и то не хватало…

Теперь их не хватает катастрофически. Но детские книжки не появляются ниоткуда — их нужно написать, нарисовать и издать. Повесть-сказка Галины Малик «Пригоди Алі в країні Недоладії» занимает в моих загашниках особое место. И не только потому, что отношения редактор—автор, которые нас связывали, были очень плодотворными. А и потому, что мне очень хотелось быть похожей на детскую писательницу Галину Малик — открытого, доброго, преданного детям человека, щедрого на выдумку, безусловно талантливого и главное — болеющего за детскую литературу. Галина Малик живет в Ужгороде, она автор 18 книжек, прошла издательскую цепочку до конца и нынче — главный редактор издательства «Закарпаття».

— Галина Николаевна, сколько книг нужно прочитать в детстве, чтобы вырасти нормальным членом социума?

— Очевидно, не 137, а гораздо больше. Я на стороне педагогов, которые отталкиваются от того, что дети разные и заставлять всех читать с какого-то определенного периода не следует. Начинать читать нужно тогда, когда ребенок этого захочет сам, когда это органично и физиологически оправданно. И точно так же у каждого — своя книжная «норма». Хотя, думаю, каждому с детства просто необходимо знать фольклор — начиная от детских забавлянок и колыбельных, потом прочесть классику…

— Но сегодня книгу все больше вытесняют телевизор и компьютер...

— Вы сами знаете, когда ребенок ложится спать, в кроватку тянет с собой за уши не железного робота, а плюшевого мишку. В миропознании он пользуется всеми своими ощущениями, и то, что можно взять в руки, покрутить, разобрать, полистать, ощутить, никогда не заменит компьютерная техника...

— В самом начале читательского опыта очень важно, чтобы у ребенка от книжки в буквальном смысле захватило дух, чтобы от нее нельзя было оторваться. Какой должна быть книжка для самых маленьких?

— Имя существительное и глагол — главные герои произведений для самых маленьких. Яркий пример — «Сказка о Курочке Рябе». Там на двадцать глаголов и семнадцать имен существительных всего два имени прилагательных — «простое» и «золотое», и они — логический центр произведения. Для чего? Чтобы облегчить их усвоение. Для самых маленьких, у кого словарный запас еще невелик и нет навыков стойкой фиксации внимания, произведения нужны короткие, лаконичные, динамичные, сюжетные, с элементами игры и дидактики. И конечно же, книжка должна быть яркой, с выразительными рисунками. Плохой я считаю также книгу некачественно изданную и с невыразительными рисунками.

— Книга — продукт в конечном счете коллективный: результат союза писателя, художника и издателя. В книжке для самых маленьких без понятных, близких ребенку рисунков можно потерять гениальный текст. Здесь даже можно поспорить, что главнее. Везло ли вам на художников-соавторов?

— Когда рождается союз писателя и художника, когда воображение автора и вдохновение художника в изображении героя совпадают, тогда происходит чудо — герой оживает и получает добрую судьбу— уже вне рамок произведения. Например, Алиса Льюиса Кэррола, нарисованная Джоном Дениэлом. Когда американские кинематографисты снимали по книге фильм, даже девочку- актрису искали похожую. Карлсон, нарисованный Илуном Виклендом — в любой рекламе этот сказочный толстячок легко узнаваем. Барвинок, живет на страницах одноименного журнала. Сегодня он конечно в новом прикиде: кроссовки, футболочка, ролики. Но такое попадание — редкость. Считаю, что в этом смысле мне повезло с художницей Людмилой Корж-Радько, тоже из Ужгорода, перенесшей образ Али из страны Недоладии на бумагу.

— Не считаете ли вы, что сегодня детская книжка все больше превращается в продукт потребления, где основной акцент делается на качественную упаковку (бумагу, шрифт, краски)?

— Литература для детей, как понятие, существовала, существует и будет существовать. А изданий для детей, к сожалению, может быть столько, сколько у нас издается сейчас, и такого качества, как сейчас, — то есть мало и плохо. Почему мало — все ясно, а плохо по содержанию — потому, что появилось много авторов, которые не умеют писать для детей, но умеют находить деньги для своих изданий. Потому и наблюдаем поток сознания, плагиат, ужасный язык. Во-вторых, появилась тенденция — сокращать или пересказывать произведения для детей, начиная со сказок и заканчивая произведениями, включенными в школьную программу. Недавно на раскладке я такую книжечку увидела — довольно объемный сборник, называется «Для випускників». В нем были собраны... сокращенные пересказы произведений украинской классики. Представляете «Кайдашеву сім’ю» Нечуя-Левицкого или «Повію» Панаса Мирного в пересказе? А «Катерину»? Кого мы обманываем этими сокращениями и пересказами? Экзаменационную комиссию? Ученика? Государство? Самих себя? По-моему, в проигрыше будем все.

В конце концов ведь мы еще не на таком расстоянии во времени от этих писателей, как, например, от «Слова о полку Игореве», которое требовало перевода и пересказа, чтобы перестать их понимать хотя бы с чисто языковой стороны. Но, получается, собственными руками ускоряем процесс отдаления.

— Основная функция детской книги — это…

— Думаю, что основная цель детской литературы — доказывать каждому новому поколению, что общечеловеческие ценности непреходящи. Добро остается добром, честь не продается, а зло без боя не сдается… Припоминаю курьезный случай, когда редактор одной моей книги была очень недовольна окончанием сказки, где негативный герой и дальше оставался при своей работе — делать зло. Она в поте лица доказывала мне, что нужно изменить концовку — зло должно быть уничтожено, что карлик, носитель его, должен либо умереть, либо с ним должно случиться что-то другое. А я доказывала ей, что зло как философская категория не может быть уничтожено, оно не может исчезнуть, иначе как мы тогда будем знать, что такое добро? И не нужно обманывать детей, что еще немного — и мы уничтожим зло и заживем только при одном добре. Книжка должна помогать человечеству удерживать свои ориентиры, а не наоборот.

— Должен ли детский писатель «по совместительству» быть еще педагогом и психологом?

— Должен, но не каждый может.

— То есть для детей нужно писать как для взрослых, только лучше…

— Для детей нужно писать, как для детей. Но детский возраст делится еще и на несколько возрастных групп. Для каждой — свои литературные и языковые законы.

— Мы привыкли к авторитарной семье, соответственно и книжки детские часто привычно поучали. На ваш взгляд, должна ли детская книжка быть дидактичной и насколько?

— Если бы книжка поучала, то мы бы уже жили в Эдеме. К сожалению, за всю историю человечества ни одна из них, даже книга книг — Библия, не сделала человечество лучше. Да, книга может изменить отдельного человека, но на человечество в целом действует огромное количество разных факторов. Оно имеет свои законы развития, на которые со стороны влиять, к сожалению, нельзя. Мне вообще кажется, что человечество из последних сил старается удержаться на завоеванных рубежах добра. Как канатоходец на канате: одно неточное движение — и летишь вниз головой. Поэтому без дидактики не обойтись. Что может быть дидактичнее, чем не убий, не укради и т.д.? Другой вопрос, как эту дидактику ребенку подать, чтобы он ее лучше и быстрее усвоил, принял ее, сжился с нею. Вот тут нужны и художественные средства, и мастерство, и Божий дар, наконец… Быть ли литературе для детей дидактичной — это давний спор. Истина, я думаю, где-то посередине. Некоторые лучше воспринимают прямую дидактику, другие ее просто не воспринимают. Поэтому всегда должен быть выбор.

Даже фольклор, не говоря о книжке, стареет. Как стареет человек, общество, театры, телевидение, стареют понятийные ряды, видоизменяются общественные отношения, язык и т.д. Конечно, творчество не исчезнет никогда, но способы выражения и воплощения авторской мысли меняются.

— Какой тон следует выбирать писателю, общаясь с ребенком через книжку?

— Тон выбирать нельзя. Он либо есть, либо его нет. И в последнем случае не поможет ни знание языка, ни профессионализм, ни даже искреннее желание писать для детей. Очень часто бывает, что писатель в поисках этого самого верного тона начинает сюсюкать, заискивать перед читателем, или притворяться своим в доску парнем, или сбивается на превосходство, поучения. Наличие правильного тона могут почувствовать только маленькие читатели.

— Кто вам читал в детстве? Какие любимые книжки были у вас?

— Одно из первых воспоминаний детства (я родилась в русскоязычном Бердянске): мама хлопочет возле плиты — варит борщ, а я тяну стульчик, чтобы сесть у ее ног, и прошу: «Мама, читай «Падав сніг». Первый этот стишок Платона Воронько, которому меня научила мама, — самый любимый, а первая книжка, которую мне подарили — «Українські народні казки» — как сейчас перед глазами. Читать начала с пяти лет, как рассказывает мама. И тогда же родители подписали мне детские журналы — все, которые тогда выходили. Читала я очень много, школьная библиотекарь на первых порах заставляла меня пересказывать книжки, — она не верила, что я возвращаю их прочитанными.

Так случилось, что соседями по улице была старенькая пара, — и длинными зимними вечерами я читала им старенький потрепанный «Кобзарь», а они угощали меня то бубликом с маком, то вергунами, то конфетами-подушечками. Это был класс второй или третий. И если бы не было этих вечеров, этой детской влюбленности в «Причинну», «Катерину», «Наймичку», кто знает, писала ли бы я на украинском. Потому что влияние русскоязычной среды все же сказалось.

Я очень любила «Морскую чайку» Юрия Збанацкого, «Первоклассницу» Евгения Шварца в переводе Богдана Чайковского, «Лесси возвращается домой» Эрика Найта, «Дикий лес» Орлина Василева, конечно, «Алису в Стране чудес» Льюиса Керрола. Кстати, лучшие образцы мировой литературы для детей я читала в украинских переводах. Зачитывалась «Карлсоном» в блестящем переводе Ольги Сенюк, и по сей день считаю ее одним из лучших украинских переводчиков с абсолютным слухом в детской литературе.

— На каких книгах воспитывались ваши дочери, а теперь уже и внуки — Франтишек и Иванка?

— Мои дети читали то же, что читала и любила я. Старшая дочь Элли (ее зовут как и главную героиню «Страны Оз») сейчас живет с мужем и детьми в Словакии. Внукам читаю мировую и словацкую литературу для детей на словацком языке. Но «Сороку-ворону» и «Кую, кую ніжку» они знают на украинском.

— Впустите на минутку в свою писательскую кухню…

— Пишу быстро и легко. Даже прозаические произведения не планирую, а начинаю первым разделом — и до конца. Не переписываю и очень редко что-либо меняю, разве что мелочи, а вот что люблю — так это сокращать, мне всегда кажется, что многословно, что предложения вылазят из своих рамок, как тесто из дежи. Но на бумагу попадает предложение «обмятое» и почищенное, ну, как мне, конечно, удается.

—А как появились «Пригоди Алі в країні Недоладії»?

— «Аля» писалась на одном дыхании. Именно тогда моя месячная вторая дочурка поменяла день и ночь — ночью гуляла. Я гуляла с ней и писала, потому что больше никто не отвлекал. А прообраз был передо мною — моя шестилетняя старшая дочь. Путь этой повести-сказки к читателю был на удивление счастливым — ее сразу начал частями печатать журнал «Барвінок», а пока она там где-то с полгода печаталась, ее заметили в издательстве «Веселка». Редакция игровых изданий выпустила одноименный комикс. И московский журнал «Миша» тоже заметил, а он тогда издавался за рубеж на семи языках. Вот так «Аля» вышла в переводах на английском, немецком, французском, итальянском, испанском, венгерском и русском языках. Вскоре «Веселка» издала повесть-сказку отдельным изданием, а два года назад уже в издательстве «Закарпаття» вышло еще одно переиздание, но уже с продолжением Алиных приключений — в стране Сяк-таков.

Год назад мне пришло письмо от учеников школы № 1 города Чернигова. Они вместе с директором школы Владимиром Бондаренко, который выступил режиссером-постановщиком, автором песен и музыки, поставили музыкальный спектакль, посвященный приключениям Али в стране Недоладии, и даже прислали мне видеозапись премьеры на городском конкурсе театральных постановок.

— Как вы находите образы?

— Это проанализировать достаточно трудно. В последней моей фантастической повести «Злочинці з паралельного світу» сначала родился образ — бездомного мальчика. Какой он? Грязный, худой, в лохмотьях с чужого плеча — именно таким я его увидела на вокзале в Ужгороде. Длинные нечесанные волосы, голодные глаза. И само собой появилось имя — Хроня. Ассоциации, наверное, с хроническими болезнями нашего общества. Такие себе ежедневные хроники, и что-то от грязи, хлева. И одновременно сочувствие — в ласковом окончании -ня.

Аля родилась тогда, когда меня впечатлило, сколько всего выбрасывается и сколько у нас недоделанного. Страна Сяк-таков — это как мы обращаемся с собственными и чужими талантами. Зачарованный город — как компьютеры и фильмы ужасов вытесняют простые детские игры. Преступники из параллельного мира — это проблема бездомных детей и животных, тема жестокости...

— Нужны ли детям откровенные книжки? Какая степень откровенности допустима в детской книжке?

— Литература для детей, как и литература вообще, делится на художественную, научно- популярную или познавательную и т.д. Но в любом виде, подвиде или жанре обязательно должно сохраняться деление на возрастные группы. То есть о Вселенной для дошкольника нужно рассказывать не так, как для шестиклассника — с другим словарным запасом, с другими коммуникативными и ассоциативными рядами. А тем, на которые с ребенком нельзя бы было говорить, нет! Смерть, секс, жестокость — обо всем этом можно ребенку рассказать, но на его языке. Самая большая проблема в литературе для детей — как рассказать ребенку про э т о. Особенно ее боятся чиновники и всегда дискутируют, нужно ли об этом рассказывать? Да нужно! Нельзя оставлять без внимания этот самый первый вопрос, который возникает у ребенка: как я родился? Он уже возник, и если не ответите вы, ответит улица, и далеко не лучшим образом. Расскажет полуправду, полуложь, со скабрезными, грязными намеками и недомолвками, создаст в воображении образ такого себе запретного плода, о чем в обществе не говорят. И тут в помощь родителям — а это вопрос очень раннего возраста и будет задаваться именно в семье — может и должен прийти писатель. Он поможет ровным тоном, просто и доступно рассказать ребенку о тех естественных, прекрасных вещах, которые происходят с людьми, которые, как на трех китах, стоят на уважении, нежности и любви людей друг к другу.

— Какой жанр, на ваш взгляд, сегодня наиболее востребован — сказки, рассказы, стихи, что-либо другое?

— Ребенку нужно все — вся картина мира во всей ее полноте. А уже в какой форме это будет подано — не суть важно. Сказка ли, стих, рассказ, наконец, справочная литература, которой, кстати, у нас очень мало. И книжка пока еще может сегодня дать ребенку это познание мира.

— Все говорят об экономическом кризисе, а что скажете о кризисе тем?

—Что такое отсутствие экономических условий для издания, я еще понимаю, сама издатель. Но для творчества... Если хочешь писать, все остальное неважно, разве только умираешь с голоду или нет крыши над головой. Какой кризис тем? А состояние охраны здоровья наших детей? А беспризорные дети? А потребительские настроения? А проблемы религии и религиозного воспитания? А детская преступность, попрошайничество, наркомания, проституция? А издевательство над детьми в семьях? Если мало тем, давайте выпускать справочные издания. Но они требуют огромных затрат.

— Вы много ездите, общаетесь с зарубежными коллегами, посещаете книжные выставки. Скажите, в какой стране больше всего любят маленьких читателей?

— Я не знаю, где, но в нашей стране детская книга менее всего защищена государством и правом. Для нее созданы условия не на процветание, а на выживание. Создание и издание литературы для детей требует однозначной поддержки государства. Об этом говорят и цифры статистики. Тиражи мизерные, потому что вопрос упирается в реализацию. Материальное состояние писателей сами знаете какое. Почему у нас один из самых больших в мире налогов на книжку — 20%? Россия уже давно вообще сняла его и в огромных количествах ввозит нам свои книги.

— Вы в курсе, что сегодня читают наши дети?

— Вместе с нашим закарпатским телевидением мы проводили подобный опрос на улицах Ужгорода. Оказалось, дети читают нашу местную газету «РИО» — желтую, скандальную, не очень грамотную, где печатаются похабные анекдоты из Интернета, где есть рубрика «С приветом»…

— Возможно, отсутствие книг сегодня могли бы восполнить детские журналы? Какого плана журналов у нас нет?

— По-моему, главная ценность журналов в обратной связи: журнал-помощник, журнал- товарищ, журнал-трибуна — вот его привлекательные стороны. Те же журналы, которые у нас есть, делают подвижническую и непосильную работу — они стараются охватить как можно больше пространства в поле зрения ребенка, и поэтому страдают эклектичностью, рваной подачей материала, мечутся… Это не от хорошей жизни, конечно. А журналов для детей должно быть много и разных.

Два года назад наше издательство «Закарпаття» возобновило выпуск детского журнала для малышей «Віночок» — с более чем восьмидесятилетней историей (его основал известный просветитель доктор Иван Панькевич) и журнала для более старшего возраста «Наш рідний край», который более пятидесяти лет издавал писатель и педагог Александр Маркуш. Вышло соответственно восемь и семь номеров каждого журнала — под аплодисменты гособладминистрации, общественности. Но залезли в такие долги, что уже с середины прошлого года не сделали ни одного журнала. Помня о визите Людмилы Кучмы на Закарпатье в рамках программы «Жена Президента — детям Украины», мы осмелились обратиться за помощью в возглавляемый ею фонд. Однако после разговора с заместителем председателя фонда Валентиной Шевченко, которая за подобную просьбу накричала на меня как на пионерку, сорвавшую сбор отряда, мы похоронили последние надежды.

— Давайте помечтаем: вдруг находится меценат и у вас появляется возможность издавать книги. За что бы вы взялись в первую очередь?

— За украинскую классику — стихи Грицька Бойко, Владимира Ладыжца, Платона Воронько. Раньше их издавали много, а теперь у нас, например, их книг даже в библиотеках нет — ведь издания изнашиваются, рвутся. Издали бы прекрасных современных украинских писателей, пишущих для детей — Неонилу Стефурак, Лидию Повх...

— Всегда ли понимают вас близкие?

— С детьми у меня полное взаимопонимание, Богу слава. Старшая дочь очень помогает и морально, и материально — она гордится тем, что я делаю, и любит мои книги. А младшая учится в Ужгородском колледже искусств. Сама и пишет, и рисует, поэтому ей понятны проблемы творческого человека. У меня есть два самых больших желания — чтобы мои дети были здоровы и чтобы они жили в ладу с собой. И еще, пожалуй, одно — написать такую книжку для детей, которую хотя бы один ребенок любил так, как я люблю «Алису в Стране чудес».

P.S. К тысяча второму году книгоиздания в Украине мы подошли с 0,36 книжки на душу населения в год. По расчетам социологов, чтобы страна считалась цивилизованной, необходимо, чтобы этот показатель составлял 12—15 книг. В Белоруссии на душу населения выпускается 8,5 книги, в Польше — 9,5, в Германии — 12.