ЭТО СЛАДКОЕ СЛОВО — АМАРГИ, ИЛИ САГА О ДЕМОКРАТИИ

История — учительница жизни.

Цицерон

«Амарги» по-шумерски — свобода. Буквально это слово переводится как «возвращение к матери». Ведь только в лоне матери или на ее руках ребенок чувствует себя полностью свободным и защищенным. Впервые в письменной истории Шумера, а следовательно, и человечества слово «свобода» было написано на глиняной табличке примерно в 2350 году до н.э. Текст повествует о выдающейся реформе царя города-государства Лагаш — Урукагимы, суть которой заключалась в ликвидации тотальной системы вымогательства и насилия над рядовыми гражданами, введенной в свое время царем Эаннутом под предлогом военных действий.

Традиционно считается, что основы демократии были заложены в греческих полисах. Однако понятие демократии, хоть и с религиозным оттенком, было хорошо известно еще жителям месопотамских городов в течение огромного периода истории в три тысячи лет. Традиции демократии были настолько сильны, что в крупнейшем мегаполисе мира — Вавилоне — они сосуществовали с окружающими столицу деспотическими порядками с XVIII по IV век до н.э.

Как пишет Лео Оппенгейм в исследовании «Древняя Месопотамия», рядом с воротами в большинстве известнейших городов Месопотамии был установлен символ божества kidinnu. Это означало, что жители этих городов являются людьми указанного божества, находятся под его защитой и потому освобождены от большинства общегосударственных обязанностей и повинностей. Можно сказать, что признание покровительства божества kidinnu над городом является своеобразным месопотамским соответствием значительно более позднего средневекового Магдебургского права. Любопытно, что в пределах привилегированных городов царям запрещалось вести боевые действия. Так, царь Ассирии Асаргаддон в одном из текстов сетует на своих братьев, которые в борьбе за трон «даже вынули из ножен мечи в пределах Ниневии, что является святотатством». Особый статус граждан привилегированных городов наглядно подтверждался во время церемонии празднования Нового года в Вавилоне. Только в этот день царю разрешалось войти в самое потаенное помещение святилища. Но сделать это он мог только после того, как верховный жрец забирал у него все знаки царской власти, бил по щекам и дергал за уши. После этого царь должен был припасть к земле и заученной наизусть молитвой заверить бога города Бела в том, что он в течение года не грешил, не был невнимателен к нуждам священного города и его святилища и, более того, не обидел ударом по лицу кого-либо из его жителей. Подобное уважение к человеческому достоинству является, безусловно, уникальным не только для Ближнего Востока, но и для древних цивилизаций Запада.

Исследователи не сомневаются в том, что понятия демократии и свободы пришли в Вавилон из соседних шумерских городов. Несмотря на огромную удаленность во времени, менталитет и образ мышления граждан этих городов довольно понятен и приближен к современному. Прежде всего, бросается в глаза любовь шумеров к своим городам-государствам. Вот что пишет по этому поводу один из лучших шумерологов Самюэл Крамер. Жители города называли себя его «сыновьями» и считались единым неделимым целым. Как правило, они гордились своим городом, богом и правителем и всегда были готовы стать на их защиту с оружием в руках». «Истоки гордой независимости месопотамских городов коренились в глубокой уверенности всех городских жителей в своем положении, — отмечает Лео Оппенгейм. — Имея одинаковое социальное положение, хотя и разный достаток, горожане довольно легко выработали определенный modus vivendi в ведении дел, касавшихся общих интересов… Именно наличие «крупных организаций» в месопотамском городе (имеются в виду городские общины. — В.М.) обеспечило равновесие сил и всеобщую гармонию благодаря которым город существовал продолжительное время — чего греческий полис достичь не мог… В месопотамских городах возникло понятие гражданства, которое было или результатом, или же движущей силой процесса урбанизации».

Кроме совета старейшин, а в наиболее важных случаях — народных собраний, в каждом месопотамском городе огромную роль играли храмы. В их функции, в частности, входила обязанность поддержки социально незащищенных сограждан. Жрецы следили за тем, чтобы торговцы использовали неизменные меры веса и длины, а ростовщики брали за кредит не более установленного процента. Кроме того, храмы и сами одалживали деньги под умеренные проценты.

Исследователи без колебаний относят феномен месопотамского демократизма к первоистокам шумерской цивилизации. Описывая способ основания Шумера, Лео Оппенгейм отмечает чрезвычайно интересную деталь: «Появляется не один город и не несколько расположенных на значительном расстоянии друг от друга центров, а целый конгломерат городов. Такие важные города, как Эреду, Ур, Ларса и Урук, находились рядом и не имели разделявших их естественных границ». Это может означать, что пришельцы появились в Месопотамии в большом количестве примерно в одно и то же время и принесли с собой уже где-то апробированную городскую организацию общества. Считается, что это произошло примерно в 3500 году до н.э. Этого же мнения придерживается и К.Керам — автор знаменитого археологического романа «Боги, гробницы и ученые»: «Но где сформировалась их культура? Этот вопрос затрагивает одну из крупнейших, окончательно не выясненных проблем археологии».

Я уже писал («ЗН» от 2 августа 2003 г.) о практически полном соответствии структуры трипольских и месопотамских городов. Наиболее впечатляющим проявлением трипольской цивилизации стало появление на рубеже V—ІV тыс. до н.э. протогородов с населением 5000—15000 человек — на Подолье и Междуречье Южного Буга и Днепра. Похоже, что на протяжении ІV тыс. до н.э. это были крупнейшие агрогородские конгломерации в мире. По мнению одного из лучших знатоков трипольской культуры Михаила Видейко, основой протогородов стали поселения или общины средних размеров с количеством жилых зданий от 40 до 100. Они были полностью автономными в экономическом отношении и насчитывали от 200 до 500—600 жителей. Почти не вызывает сомнений, что внутренняя жизнь такой общины регулировалась одним или несколькими старейшинами, а наиболее важные решения принимались общим собранием хозяев таких усадеб. Среди ученых ведутся споры об уровне коллективности действий членов подобных общин. Я считаю, что он был максимальным. Дело в том, что трипольские агрогорода существовали только 50—80 лет, а потом сжигались в связи с потерей плодородия почв и вырубкой окружающих лесов для нужд строительства и на дрова. Поэтому приходилось искать другой, еще никем не занятый участок лесостепи и начинать все сначала. Очевидно, что с нуля, за несколько месяцев, с помощью лишь инструментов из кремня и меди, возвести десятки новых поселений и город-столицу, вспахать и засеять тысячи гектаров целины могли только очень трудолюбивые, многочисленные, а главное — хорошо организованные сообщества людей.

Значительно отличается отношение отечественных исследователей к этому периоду в нашей далекой истории — от признания трипольского феномена в качестве самого первого в мире государства «Аратта» (Юрий Шилов) или цивилизации (Михаил Видейко) до одной из многочисленных и малозначимых культур на территории нынешней Украины (Леонид Зализняк). Соответственно различные источники приводят по этому поводу информацию, часто противоположную по смыслу. Так, в ряде трудов вполне серьезно утверждается, что трипольские протогорода фактически представляли собой огромные села. Так же игнорируется факт наличия у трипольцев протошумерской ритуальной письменности и развитой системы счета, использовавшейся с практической целью и ставшей основой шумерской системы счета. (Это и понятно. Если не было городов, письменности и системы счета, то о какой цивилизации может идти речь?) То же касается и численности населения культуры «Кукутени—Триполья» на территории современной Украины на протяжении ІV тыс. до н.э. По разным подсчетами она составляла от 0,4 до 2 миллионов человек (по мнению Михаила Видейко — около миллиона человек, или 8—10 человек на кв. км лесостепи Правобережной Украины). Не вызывает сомнения, что у столь многочисленного сообщества на протяжении его существование — с конца V до начала ІІІ тыс. до н.э. — должны были выработаться основы сосуществования и внутренней демократии, определенная общественная организация.

«Главным стимулом к образованию протогородов была потребность контроля над территорией, природными и человеческими ресурсами, для чего необходимым условием была концентрация населения в одном месте, отмечает Михаил Видейко в своем исследовании «Трипольская цивилизация». — Трипольские поселения-гиганты были центрами значительных окрестностей (Майданецкое — 140 кв. км, Тальянки — 250 кв. км), в них сосредоточивалась экономическая жизнь, они были административными, военными, идеологическими ячейками. При этом выигрывали те общины, точнее их руководство, которое становилось на путь концентрации населения, увеличения военно-демографического потенциала, захвата значительных территорий». Поэтому между отдельными городами-округами и племенными союзами должна была вестись постоянная конкурентная борьба не только за лучшие земли, но и за контроль над запасами стратегического сырья и путями его транспортировки, а также наличием более прогрессивных технологий. В таких специфических условиях классическая для ранних комплексных обществ форма организации — так называемый вождизм — приобрела своеобразные, состязательные черты.

Чтобы лучше понять цивилизационный феномен вышеуказанных городов-округов, попытаемся проанализировать, на чем базировались трипольская и киево-русская цивилизации. С самого начала трипольские общины-поселения развивались и разрастались на базе собственного воспроизводящего производства — мотыжного земледелия, животноводства и ремесел без существенного внешнего влияния. Потребности в профессиональных вооруженных формированиях у них не было, поскольку в то время общины-поселения являлись самыми многочисленными, цивилизованными и хорошо организованными и вооруженными человеческими сообществами в Евразии. Производимый ими незначительный дополнительный продукт полностью поглощался все возрастающим количеством населения. Внутренние противоречия и споры, возникавшие между отдельными городами-округами и племенными союзами, в значительной мере улаживались за счет экспансии на еще не освоенные территории. В отличие от трипольцев, образование объединенного Киево-Русского государства значительно ускорила потребность в контроле над торговым путем «Из варяг в греки» и частью Великого Шелкового пути, с которого киевский князь и его дружина имели значительные доходы. Тем не менее, когда во второй половине ІХ века указанный контроль над Причерноморскими степями и Крымом был в значительной степени утрачен, киевские князья начали активную колонизацию огромных пространств в северо-восточном направлении. В результате спустя некоторое время Киевская Русь распалась на отдельные княжества, что было вполне естественным процессом.

Вообще-то накопление цивилизационного потенциала в истории человечества, как правило, обусловливалось конкуренцией между однотипными, небольшими и, как правило, демократическими государственными или догосударственными образованиями. И только после этого наступало время империй. Так, основываясь на тогдашних цивилизационных достижениях, прежде всего, греческих городов-полисов, Филипп Македонский создал самую боеспособную на то время профессиональную армию. Его сын Александр с честью завершил дело отца. Он не только завоевал великое множество стран, но и распространил там достижения эллинизма. Спустя несколько веков то же произошло и с Римской республикой. Общеизвестен цивилизационный вклад средневековых североиталийских республик и стран Северо-Западной Европы в эпоху Реформации. Однако начало указанной традиции было положено несколько тысяч лет до этого, еще в Шумере. Самюэл Крамер по этому поводу указывает: «Вражда между городами-государствами (шумерскими. — В.М.) продолжалась постоянно, что в конце концов и стало причиной их падения. Они ни за что не хотели утратить свою независимость. Похоже, что только ближе к 2500 году до н.э. Шумер начал восприниматься как единое политическое целое, размежеванное на ряд городов-государств». Таким образом, в течение первой тысячи лет шумерские города-государства существовали параллельно, как это было принято на их родине — Триполье. «С другой стороны, — продолжил свою мысль Самюэл Крамер — несмотря на высокие идеалы и этику, шумеры, скорее всего, не сумели бы так далеко пойти по пути прогресса, если бы не их честолюбивое, состязательное, агрессивное и довольно далекое от эстетичного, стремление к преимуществу и престижу, победе и успеху».

Сейчас уже не приходится сомневаться в том, что «честолюбивое, состязательное и агрессивное стремление» было присуще также и трипольским городам-округам. Прежде всего, в трипольском обществе из классического месопотамского треугольника — городская община, храм, царь (военачальник) — в связи с отсутствием постоянной военной угрозы ведущую роль играли первые два компонента. Они же следили и за соблюдением социальной справедливости в трипольском обществе. Естественно, дешевые кредиты бедным никто не выдавал, так как денег, равно как и бедных и богатых, еще не существовало. Однако общественные запасы зерна наверняка закладывались. Ведь неурожайные годы в Триполье не были редкостью.

Как Самюэл Крамер, так и Лео Оппенгейм подчеркивают прагматичность шумерской религии, о чем свидетельствует отсутствие в рецептурах лекарств каких-либо заклинаний. Это свидетельствует о том, что жрецы воспринимали окружающий мир вполне трезво. Вероятно, эта традиция была основана еще в Триполье, где жрецы должны были быть экспертами и советниками по различным вопросам, в т.ч. и по демографическим. Как пишет Михаил Видейко: «Палеодемографическое моделирование указывает на то, что естественный прирост должен был быть в пределах 0,3—0,5% ежегодно. Раз в 250—300 лет могли возникать кризисы перенаселения, единственным регулятором которых могли быть миграции». Подготовкой последних также должны были заниматься жрецы. Этому предшествовала разведка и сбор информации, и только после ее анализа принималось решение о том, куда и по какому именно маршруту отправляться переселенцам. Кроме того, должны были отслеживаться и соответствующие переселения из соседних городов-округов.

На начало ІV тыс. до н.э. уровень цивилизационного развития трипольских городов-округов начал превышать те довольно ограниченные возможности, которые им предоставляла экосистема лесостепи. Похоже, что трипольская элита перепробовала несколько вариантов переселения в различные части Евразии. Одним из доказательств этого является наличие протошумерских пиктограмм на пряслицах из Трои и керамике Элама (Иран). Как свидетельствует история, месопотамский вариант оказался наиболее удачным. Ведь только он, благодаря внедрению ирригационного земледелия, обеспечил постоянное развитие на одном и том же месте в течение тысячелетий. Более того, в болотах и полупустынях Южной Месопотамии поначалу осели несколько тысяч переселенцев из одного города-округа. После того как они сумели вырыть первые каналы, построить дамбы и собрать первые урожаи, к ним начали подтягиваться переселенцы из соседних трипольских протогородов. Как отмечают Лео Оппенгейм и Самюэл Крамер, приспособление к новым условиям происходило непросто. В связи с переполивом, обусловленным летней жарой, были засолонцованы и выведены из сельскохозяйственного оборота тысячи гектаров земель. Поэтому время сева зерновых было перенесено с апреля на декабрь. Воинствующие семитские племена из окружающих гор далеко не всегда были хорошими соседями. Но несмотря на все трудности, уже тысячу лет назад население каждого из крупнейших шумерских городов составляло более ста тысяч человек. В то время они были наибольшими в мире.

Стоит отметить, что сквозь призму месопотамской цивилизации мы можем узнать еще очень много интересного и о Триполье. Так, самым любимым и значительным праздником Месопотамии было празднование Нового года. Впрочем, привязывалось оно ко дню весеннего равноденствия. Следовательно, именно в это время его праздновали и трипольцы. Эта традиция уходит своими корнями в палеолит. Ведь в те времена климат на Европейском континенте напоминал приполярный. Поэтому пережившие лютую морозную зиму радостно встречали весну, восклицая при этом: «Энлиль вернулся! Энлиль вернулся!» Упомянутые пиктограммы разбросаны по территории всей Европы — от Испании до Украины.

И еще одно наблюдение. Образ жизни и мышления жителей привилегированных городов Месопотамии значительно отличался от окружавших их полудиких семитских племен. Особенно ярко это проявлялось в отношении к женщине. Как известно, Коран не очень щедр на права для прекрасной половины человечества. Что тогда говорить о временах, предшествовавших возникновению магометанства? Тем не менее Самюэл Крамер отмечает по этому поводу следующее: «Основной единицей шумерского общества, как и у нас, была семья, члены которой были тесно связаны друг с другом чувствами любви, уважения и общими обязанностями. Брак устраивали родители, и помолвка считалась состоявшейся после того, как жених дарил отцу невесты свадебный подарок. Помолвка часто подтверждалась записываемым на табличке контрактом. Хотя брак, таким образом, был сродни обычному соглашению. Имеются свидетельства, что шумерам не были чужды добрачные любовные отношения. Женщина в Шумере имела определенные права: она могла владеть собственностью, быть свидетелем и принимать участие в делах. Муж мог довольно просто развестись с женой, а если она была бездетной, имел право вступить в брак еще раз. Дети полностью подчинялись воле родителей, которые могли лишить их наследства и даже продать в рабство. Однако если все было хорошо, их любили и лелеяли, а после смерти родителей они наследовали все их имущество. Приемные дети тоже были обычным явлением, и к ним относились с такой же любовью и заботой». Положение женщины довольно ярко иллюстрирует следующий закон, о котором рассказывает Самюэл Крамер. Если жена необоснованно обижала мужа, тот мог обратиться в суд с жалобой. Кстати, обязанности судей в шумерских городах исполняли наиболее уважаемые граждане, не получавшие за это плату. Если свидетели подтверждали обоснованность жалобы, судьи могли приговорить жену к следующему наказанию — записать все ее обидные слова на глиняном кирпиче, обжечь его в печи и после этого им выбить ей зубы. Сегодня в большинстве арабских стран подобный прецедент просто невозможно себе представить. Муж, как правило, без колебаний разбирается со своей сварливой женой наедине, без свидетелей. Отношение к женщине как к наделенному правами члену семьи в то время было присуще только жителям Европейского континента. Ведь только там еще со времен палеолита поклонялись матери-богине и вырезали из костей мамонтов женские фигурки. Еще больше это касается трипольцев.

Шумеры еще долго хранили память о существующих с незапамятных времен равенстве, справедливости и безопасной жизни на их прародине, как о «золотом веке», который уже никогда не вернется.

Несмотря на наши далеко не полные знания о трипольских городах-округах, их роль в становлении мировой цивилизации трудно переоценить. Самым значительным достижением жителей этих городов стала проработка и воплощение на практике наиболее эффективной и универсальной в истории человечества модели цивилизованного развития. Она исправно функционировала и тогда, когда от трипольских и шумерских городов не осталось и следа. Она эффективно работает и ныне. Вот что по этому поводу отмечает Самюэл Крамер: «Абсолютно очевидно, что стремление быть первым и преобладать над другими придавало особый оттенок шумерскому мировоззрению и играло важную роль в образовании, политике и экономике. Это наталкивает на мысль, что, сродни типично современной американской культуре, направленной на постоянное состязание и успех, агрессивная склонность к противостоянию и жажда первенства стали серьезными психологическими основаниями зарождения и существования шумерской культуры, достигшей значительных успехов в материальной и культурной сферах: в системе орошения, новых технологиях, монументальном строительстве, развитии письменности и образования».

К сожалению, мировоззрение, присущее современным украинцам и вообще восточным славянам, значительно отличается. Чему мы можем научиться у трипольцев? Думаю, пониманию своего предназначения. Прежде всего это касается отечественной финансово-промышленной и политической верхушки. Ведь пока она однозначно не идентифицирует себя в качестве украинской элиты, ничего хорошего нам всем ждать не приходится. Украина и в дальнейшем будет оставаться для нее всего лишь территорией для ведения бизнеса и реализации власти. Позволю себе еще раз процитировать слова Самюэла Крамера, родившегося, кстати, на Черкасщине в городе Жашкове: «Патриотизм, любовь к стране и особенно любовь к родному городу были мощной силой шумерской мысли и поступков».