Доверие vs философская интоксикация

Все в руках нашей судьбы. А тебя научили держать судьбу в своих руках. Так выпусти ее из рук и доверься ей.

Так говорил вуйко Дезьо

Бессмысленно обсуждать логическую изысканность и обоснованность дискурсов, если при этом пренебрегаются основоположные принципы. Это - философская интоксикация.

Она возникает, когда абсолютизируются вторичные, производные принципы, в ущерб принципам основоположным. Философская интоксикация имеет много источников происхождения: от беззаботного невежества - до одного из самых уродливых проявлений рентного проклятия.

Дармовой ресурс развращает, поэтому вместо того, чтобы развивать спонтанные порядки, "философы" начинают выдумывать и воплощать порядки навязанные. А ресурс это позволяет. Не имея сдерживающих факторов, можно очень просто и точно в соответствующих декорациях воссоздать битву при Аустерлице и победить в ней Наполеона. И это - самая невинная из возможных токсичностей. Особенно помогают в этом смысле современные информационные технологии с их фантастическими возможностями и абсолютной моральной беспринципностью.

Выразительным и зловещим примером такого положения вещей является наш северный сосед, где нефтегазовая рента индуцировала появление токсичных теорий "русского мира", "либеральной империи", "новороссии" и т.п.

Кровавые последствия такой философской интоксикации мы ощущаем в ежедневной практике нашей жизни. Отсюда становится понятной настоятельная необходимость лишить таких "философов" ресурса, на что и направляются сейчас международные санкции. Рассмотрим историю вопроса, чтобы определить основоположные принципы.

В первоначальных сообществах всегда возникала потребность установления взаимных прав. Эта же логика привела к формированию спонтанного порядка - социума. Собственно, можно сказать, что сами первоначальные социальные сообщества - это спонтанные образования, в которых начинают устанавливаться взаимные права.

С установлением взаимных прав возникла собственность - разные ее формы. Появление прав и собственности, кроме их легитимации - общего признания, которое закреплялось в традициях, предрассудках, сказках и т.п., сформировало еще и потребность в легализации этих прав и собственности - формировании норм, по которым они будут определяться и наследоваться в повседневной практике. Также нормы должны были устанавливаться, когда возникали новые права и собственность, не описанные традициями. К этому прибавилась потребность контроля над выполнением установленных прав и защиты собственности. Это сформировало и наполняло содержанием понятия справедливости и законности.

Все указанное составило в первоначальном обществе логику, из которой возникли новые спонтанные порядки сообщества - институты государства. Формы и практика этих институтов отличались, но философия, истоки их появления были общими - установление прав, собственности и надзор над соблюдением норм.

Со временем институты государства начали дополнять свои функции. Так, спонтанные порядки общества стали дополняться навязанными порядками государства. Появление навязанных порядков (а это всегда затраты) вызвало необходимость дополнительного их обеспечения, кроме первоначального, которое основывалось на солидарных действиях сообщества. Это стало предтечей фискальной системы.

То есть по первоначальной идеологии, государство (его институты) устанавливает взаимные права, следит за их соблюдением и выполняет функции защиты этих прав, в том числе - собственности.

Среди разнообразных форм и способов осуществления таких функций государства можно выделить два подхода, тоже вариативных: выборочное применение законов и норм - партикулярная система; и независимое действие законов и норм - универсальная система. В реальной жизни существуют и их симбиозы, и экзотические интерпретации каждой в частности.

Когда звучат предложения отменить институт государства, а не искусственно навязанные его порядки, то сразу возникает вопрос: а кто будет устанавливать взаимные права и легализировать собственность, превращая ее в капитал? Когда эту функцию предлагают передать непосредственно людям, то мы получаем только крайнюю форму партикулярной системы, которая основывается на выборочном применении закона, но уже не государством, а отдельным лицом.

Функцию обеспечения прав и собственности такие "идеологи" предлагают решить тотальным вооружением людей. Диалог, с которого возникло первоначальное сообщество, договорившись о взаимных правах, предлагают заменить перестрелкой.

Осознание того, что такие теории - крайняя, извращенная форма партикулярной системы, дает возможность понять, откуда подкармливаются такие навязанные порядки: из страны, которая олицетворяет выборочный подход к применению законов и норм, к капитализации собственности; из страны, в которой избирательность приобрела противоположную крайность - империю в форме скрытой диктатуры.

Нет смысла опровергать выводы таких моделей, иногда они логически безупречны. Следует выявить их принципиальные недостатки.

Главной основой такого недостатка является уменьшение значения апологетами токсичных теорий концепта доверия и подчинение его воли их автора.

econet.ru

Доверие - это дорациональный опыт человека. В рациональных категориях его можно сформулировать так: "Это надо сделать или попробовать".

Доверие можно считать инструментом, через который окружающий мир и социум инсталлируется в человека. Не исключено, что такая способность генетически заложена и закреплена эволюцией - методом проб и ошибок.

Доверие - это фундаментальная потребность человека, как и чувство жажды или голода. Но это потребность нематериальная.

В сообществах, где снижается уровень доверия, усиливается невротизация, которая со временем превращается в невроз. Если такой невроз не удается сублимировать развертыванием солидарных действий, повышающих уровень доверия, то он превратится во внутреннюю агрессию, которая приведет к самоуничтожению сообщества или втянет его во внешнюю агрессию с тем же последствием. Таким образом, доверие как дорациональный опыт человека можно считать механизмом выживания сообщества, прошедшего эволюционный отбор.

Значимость доверия подчеркивает исторический факт из юридической практики Дубровницкой республики во времена Высокого Средневековья. Одним из самых суровых наказаний граждане считали привязывание к столбу позора. Большинство осужденных считали, что лучше отбыть срок наказания в тюрьме, потеряв временно права и свободы. Поскольку быть привязанным к столбу позора - означало потерять честь, т.е. доверие. Это немедленно означало потерю всех контактов: экономических, общественных, бытовых. Данный факт свидетельствует, что приоритет доверия тогда был выше концепта прав, свобод и материальных выгод.

Поскольку наша рациональная цивилизация пришла к господствующей роли денег в ее жизни, попытаемся именно через них объяснить определяющую роль доверия в выживании общества.

До сих пор, с рациональной точки зрения, считалось, что сами по себе деньги ничего не означают, они являются лишь инструментом обмена.

Технологичность денег раскрывается в экономической формуле, она дает возможность сделать количественные сравнения товаров разного качества.

Предположим, что деньги все же имеют ценность, но она нематериальная. Тогда феномен денег заключается в том, что их нематериальным субстратом является доверие. Деньги - это аккумулятор и носитель доверия. Люди соглашаются (легитимация), или им предлагается (легализация), что является таким носителем: сапы, ракушки, жернова, монеты, банкноты и т.п.

Деньги не обеспечиваются, а привязываются к золоту, чтобы определить меру (как метр к меридиану, а унция - к зерну и т.п.). В этом предположении просто объясняется все разнообразие вопросов обмена.

Например, разрушая смыслы понятий, постмодернизм разрушает и денежную систему, поскольку исчезает доверие, наполнение денег. Немедленно возрастают транзакционные затраты. Попытки выйти из такого кризиса, внедряя новые высокотехнологические валюты, бессмысленны. Бесперспективно менять дискурсы, если перестали работать принципы.

Относительно новых технологий внедрения денег и денежных систем: ни один электрический заряд или возбужденное состояние не могут быть носителями доверия, поскольку воспринимаются человеком не дорационально - через органы ощущений, через доверие, а рационально - через созданную, навязанную информационную модель. В таких условиях уже не человек признает деньги и обеспечивает, подтверждает их существование, а модель легализирует деньги, независимо от воли человека, который становится лишь элементом системы и находится в ней в подчиненном состоянии.

В этом и заключается фундаментальный разрыв принципов.

Да, доверие к электрическим деньгам (возбужденным состояниям) можно внедрить, но только опосредованно, через доверие к социуму (как и доверие к словам, языку и т.п.). И это не снимает онтологического разногласия. Пространство доверия человека не распространяется на то, что не дается в ощущениях, - это уже пространство Веры. Но позитивисты (предшественники апологетов токсичных теорий) сами уничтожили значимость этого фантастического инструмента существования человека, неограниченно абсолютизировав концепты прав и свобод, поставив замысел человека - над Замыслом относительно человека: воспели электростанцию на реке, проигнорировав океан, источники и грозы.

Доверие - условие возникновения, существования, обогащения и продуктивной сути социума. Без него не будет работать ни один из производных концептов: права, свободы, собственности и т.п. Доверие присуще человеку еще до появления у него всех смыслов понятий и признаков и лежит в основе инициации человека как общественного существа.

В свое время, в эпоху буржуазных революций, концепты прав и свобод органически возникли из новых моральных установок. Пока торжество концептов прав и свобод дополнялось моральным законом, они содействовали прогрессу и расширению экономики. Но абсолютизация прав и свобод привела к уменьшению значения морального закона: экономическая формула "убила" Бога. Зато начали внедряться административные регуляторы, и для них лукавый закон стал доминирующим над этикой, из которой и возникли концепты прав и свобод: навязанные порядки стали господствующими над порядками спонтанными. Это привело к росту транзакционных затрат, повлекших за собой кризисы и затяжные периоды стагнации. К чему это приведет в будущем, можно только осторожно прогнозировать, взяв за основу последствия последних глобальных кибератак: выразительный пример того, к чему приводит абсолютизация производных и пренебрежение основоположными принципами жизни человека и социума.

Выход из такой ситуации возможен не в накоплении и усовершенствовании администраторов и регуляторов - суть паразитные потери и источник соблазнов, а в возвращении к моральным законам, которые восстановят доверие во взаимоотношениях людей, народов, стран и снизят чрезмерные бытовые, общественные, экономические транзакционные затраты.

Кибератаки - зловещий пример последствий неограниченной абсолютизации концепций свобод в целом и свободы слова в частности. Ведь буквально все компьютерные программы написаны словами, которые лишь содержат буквы, цифры и знаки. Это никакой не "вирус", с точки зрения их автора, это - послание, на которое он имеет безоговорочное право в установках неограниченной свободы слова. Собственно, с информационной точки зрения, все является словом, даже прикосновенье.

Нынешние последствия кибератак, а будущие - и подавно, указывают на реальные угрозы, которые несет в себе неправильное установление приоритетов ценностей. Нельзя производные ценности (например, свободу слова и действия) ставить впереди ценностей основополагающих (например, доверие и заботу). Это так хотя бы потому, что на основе доверия возникло общество, провозгласившее впоследствии концепты свобод, а не наоборот.

Разнузданная абсолютизация свобод заводит общества в крайность. Сразу возникает обратный тренд, приводящий другие общества к авторитарным ограничениям и диктатурам. Апологеты этих крайностей всегда имеют свою определенную материальную выгоду, которая подкармливает их философскую интоксикацию, - выгоду химерическую, и поэтому они постоянно пугают обывателя крайними проявлениями альтернативы. Цивилизация оказывается на качели, которая ведет ее вразнос.

Выходить из такой ситуации следует, возвращаясь к основополагающим основам - доверию и заботе. Поскольку все, что разрушает доверие в семье, между соседями, между народами и т.п., заканчивается бедой.

Речь идет не о каких-то искусственных, выдуманных из головы ограничениях свобод. Речь о том, чтобы на шкале ценностей вернуть свободам присущее им место: производные концепты должны содействовать реализации императивов - безоговорочных моральных принципов, а не опровергать или приуменьшать их. Поскольку определение концептов прав и свобод через их абсолютизацию, как высочайших приоритетов жизни социума, приводит к абсурдизации существования всей цивилизации, возникшей на приоритетах доверия и заботы.

Сделать это просто и вместе с тем чрезвычайно сложно: каждый человек должен координировать свои слова и действия с установками морали, из которых возникло общество, а не с установками очередной философской интоксикации.

В самом беспорядочном доверии больше совершенства и полноты, чем в самом рациональном неверии.