Чтение моралей

Может быть, совесть — источник морали, но мораль никогда еще не была источником того, что по совести считают добром.

Акутагава Рюноскэ

«Социальное», «политическое», «гражданин» — слова греческого и латинского происхождения. Polis восходит к корню со значением «крепость», «скала»; город — это защищенное место; горожанин — защитник его ценностей. Civis, согласно философу Ильину, говорит о сердечности отношений между людьми, то есть об общей для них морали. Но что такое мораль — нудные поучения церковноприходского характера, несовместимые с современной жизнью, или последние прочные нити, удерживающие общество от окончательного впадения в скотское состояние? Вызов для сильных или спасательный круг для слабых? Почему мы с трудом сдерживаем рвотный рефлекс, когда слышим это слово из уст высокомудрых политиков, но умиляемся, усматривая признаки «порядочности» в поведении какой-нибудь безмозглой птицы или твари?

О том, почему у людей слова и дела расходятся, написано множество умных книг. Одна из лучших — «Человек играющий» Йохана Хейзинги. В паре с ней я бы поставил «Зоопарк людей» Десмонда Морриса. И таким образом образовалась бы шкала, на одном конце которой — бесконечная ребячливость и стремление порезвиться, а на другом — универсальное для всего животного мира поведение, которое определяют голод, размножение, безопасность и сон.

Отличная была бы шкала и все бы легко объясняла. Если бы не было истории цивилизации с ее сменой культур, истории искусства, отражающей довольно глупые, но оттого не менее вечные сомнения и метания гомо сапиенс. Незачем далеко ходить — личная история каждого из нас включает и первобытные, и средневековые, и новейшие модели поведения. Мы наблюдали и наблюдаем их, участвовали и участвуем.

Каков характер этого участия? Неоднозначный. Наедине с собой мы имеем некоторые фиксированные представления о правилах социального поведения, с другим человеком или с группой. По большому счету это те же представления неандертальца, повстречавшего на узкой горной тропинке другого неандертальца, в трех вариантах. Встреченный может быть другом — с ним можно вместе пойти охотиться на мамонта. Он может быть врагом — тогда его нужно срочно дубиной по башке и в пропасть. И он может быть сексуальным партнером, причем независимо от пола.

То, что мамонта заменил российский газ, дубину — мобильник, а секс... ну, тут, пожалуй, все осталось по-прежнему, — никакой принципиальной роли не играет. Да, за тысячелетия на все это поверху легла тоненькая красивая пленочка культуры, переливающаяся различными историческими охами и вздохами. Как бензин на воде — чем тоньше пленка, тем ярче краски.

В общении с другим человеком у нас уже возникают сомнения — отдать предпочтение быстроте, прямоте и естественности или подольше поохотиться на него, выяснив попутно, насколько он «съедобен» (состоятелен, годится для брака, деторождения, решения сиюминутных проблем и т.п.). Поскольку в человеческих коммуникациях более важную роль играют именно скрытые мотивы (причем эта скрытность зачастую бессознательна, инстинктивна), то начинается игра в выявление этих мотивов, а затем — игривое тасование скрытого и явного, возбуждение интереса, пока кто-то первым не подставит шею для укуса. Тут-то и определяется, была ли это добродушная возня щенков или волчья охота, но бывает поздно.

В общении нужно еще учитывать мораль данной группы (все равно, хочешь ли добиться от нее признания или разрушить ее). И поскольку общественное наиболее полно фиксируется и охраняется, то нужно выучить много писаных законов, чтобы понять, сколько реального жизненного пространства тебе отведено за их пределами. В рамках законов люди существуют как сообщество. А в попытках их изменить, обойти или нарушить — как бунтующие личности.

Попробуйте одновременно левой рукой описывать круг, правой двигать вверх-вниз, а головой кивать влево-вправо и вперед-назад. Постепенно, через часок, ничем больше не занимаясь, вы это упражнение сможете выполнить. И оцените количество и качество нервной энергии, ушедшей на подготовку.

Современный человек делает то же самое. У него физиология и биология млекопитающего, которые совершенно бесстрастно включают все «часовые механизмы» организма и заботятся о том, чтобы они работали отведенное природой время — любой ценой, это заложено в спинном мозге и некоторых примыкающих участках головного мозга. Есть разные импринты и паттерны поведения — схемы выживания, усваиваемые с младенческого возраста (некоторые говорят — еще в утробе матери) и включающиеся во вторую очередь. И есть то, чему учат семья—школа—государство—церковь — каноны религиозной и социальной этики и морали. Устои, без шуток. Попытки выделить из этих трех сфер основополагающую, более важную — бессмысленны, как бессмысленной была дискуссия о природе света — волновой или корпускулярной? И то и другое. Человек тоже ведет себя как луч света — он и волна, и частица, и функция, и производное.

Тогда ложь — это несовместимость во времени и пространстве правд разного происхождения. Животной, личностной, социальной.

Недавно еще казалось, что одно из препятствий развития Украины — наследие проклятого коммунистического прошлого. Сломав его, прорубив окно в Евросоюз, мы сразу избавимся от всех социальных бед. Традиционный для нас паттерн восприятия и действия: сломаем все, что мешает, и общество станет открытым, а человек — свободным.

Философ Анри Бергсон в книге «Два источника морали и религии» выделяет два типа обществ, два типа социальной организации, соотнося их с двумя типами морали: статической и динамической. Статическая — система привычек, доведенных до автоматизма навыков общения, жестких ритуалов и норм, авторитарно поддерживаемых во имя общественной дисциплины и порядка. Закрытое общество, в котором доминирует статическая мораль, — это общество, которое находится в эволюционном тупике, оно существует только во имя самосохранения себя самого. Люди, которые борются за сохранение национальной идентичности, должны помнить об этом. При такой морали люди обслуживают государство, ограничивая себя в творчестве, саморазвитии.

Организмы и человеческие сообщества — очень разные типы живых систем. Тоталитарный политический режим жестко ограничивал автономию членов сообщества и, поступая так, деперсонализировал и дегуманизировал их. Фашистские сообщества по режиму своего функционирования ближе к организмам, и поэтому нельзя считать совпадением, что диктаторы часто любили использовать метафору общества как живого организма.

Что такое открытое общество? Это общество, в культуре которого возникает и получает свое естественное развитие динамическая мораль. Первичным ее источником является опыт внутреннего переживания духовного порыва, религиозно-мистическое чувство сопричастности к мировому целому, чувство мировой гармонии. В динамической морали воплощаются принципы человеческой свободы, любви, креативности, длительности, воплощается первичная интуиция жизненного порыва. Вроде бы опять коммунизм какой-то утопический… Но в отличие от статической морали традиционного общества динамическая мораль — индивидуальна. Она реализуется в конкретных личностях, становящихся носителями жизненной мудрости, идеалов справедливости, любви и милосердия, в зависимости от того, в какой мере члены общества способны свободно, на самом глубинном уровне воспринять и взрастить в себе эти образцы и идеалы. И не в качестве навязанных извне, а как пережитые ими самими.

Открытое общество и его мораль изначально человечны. Его открытость, его свобода имеют своим источником открытость и свободу опыта личностного переживания. Они очень разные, эти переживания. Их нужно уметь донести до других, не представляя свой всегда сравнительно скудный опыт в качестве эталона, как единственно правильный и приемлемый. Это всегда рискованно и компромиссно. Приходится не просто следовать за словами, а попытаться поймать волну собеседника — да-да, он тоже обладает эмоциональным полем, ваш бесценный опыт не единственный во Вселенной!

Каждый человек насыщен положительными и отрицательными обратными связями, коммуникативными циклами, гештальтами, завершенность или незавершенность которых определяет специфику его личной морали. Он также вмещает в разных пропорциях мужские и женские личностные субличности, которые могут обладать независимыми друг от друга представлениями о морали.

Если бы эта статья писалась для специфически женского или мужского журнала, то, разумеется, главным был бы вопрос о сексуальной морали и аморальности, поскольку для постсоветского общества эти вопросы все еще крайне важны. Но скучной правдой является то, что сексуальность присутствует во всех формах человеческого поведения как в виде эроса, так и танатоса. И поскольку связана с жизнью и смертью более непосредственно, то и выступает в качестве наиболее расхожего теста на биологическое, личностное и социальное — на определение пропорций в персональной морали индивида. Недаром народная мудрость гласит: не так важно, с кем ложиться, как с кем просыпаться.

Аморальными называют публичных нарушителей одного из видов морали те, кто сумел удержать аналогичное собственное поведение в тайне от других. Но аморальность не является беспределом, как анархия не является безвластием. Это утопическая форма профсоюзной власти, которая нигде не смогла полностью воплотить в жизнь свои принципы общественного устройства. Аморальность — это частная ошибка в отборе, выборе и принятии решений, а следовательно — в раздаче своих оценок другим.

Поэтому если вы устали вращать левой рукой или кивать головой, как предписывалось выше, подумайте не о том, что это невыполнимая задача, а о том, что вы последовали бессмысленному лично для вас совету. И не напрягайтесь. Особенно на темы морали.