Человеко-обезьяны и зомби, или О моде на детей и уважении к пенсионерам

В статье «Неогеронтократия» («ЗН» за 27 октября 2007 года) Р.Щука демонстрирует оригинальный взгляд на причины демографического кризиса. По его убеждению, миром, как и на заре исторического развития человечества, снова правят старики. Их избирают ровесники, ведь население земли стремительно стареет. Правители преклонного возраста обеспечивают пожилым людям большие пенсии за счет эксплуатации молодых, получающих маленькую зарплату, а потому рожающих мало детей. Результат — всемирный демографический кризис, ведь даже в Нигерии и Уругвае рождаемость значительно ниже, чем полвека назад, несмотря на то что там в семье значительно больше малышей, чем в развитых странах. Время говорить о всемирном заговоре геронтократов (по аналогии с заговором масонов) — такой вывод напрашивается, если довести размышления автора до логического завершения.

Несмотря на стройность и, на первый взгляд, аргументированность, такая теория не выдерживает проверки фактами, цифрами и моралью. Если все демографические беды — от больших пенсий, то Украину с ее мизерными выплатами уже давно должен был захлестнуть девятый вал бэби-бума, взамен этого у нас тот еще бэби-крах. По некоторым подсчетам, сто женщин у нас рожают 110 малышей (показатель рождаемости составляет 1,1, а для простого воспроизведения населения должно быть не меньше 2,15 ребенка на семью). Не может похвастаться солидными пенсиями и Россия, однако и там бьют тревогу по поводу вымирания, а по количеству абортов в 2004 году (их зарегистрировано 1,6 миллиона) Российская Федерация даже вошла в книгу рекордов Гиннесса за 2008 год, оказавшись по этому показателю впереди всей планеты еще и в процентном отношении на душу населения.

Не выдерживает проверки реальностью и другой тезис уважаемого автора. Подчеркивая то, что средний возраст американских сенаторов — 62 года, он утверждает: произошло это потому, что старики голосуют за старых — эдакая круговая порука. Почему же тогда в Украине свыше 30% избирателей отдали свои голоса за политическую силу, возглавляемую 47-летней Юлией Тимо­шен­ко, а за партию, лидером которой является 63-летний Александр Мороз, — только немного больше 2%? Наверное, избирают власть все же не по возрастному цензу, а по другим критериям.

Однако интрига в другом: мировой опыт и тенденции свидетельст­вуют: деньги не способны решить проблему рождаемости. Приятным исключением является Швеция: там после пяти лет усиленной финансовой помощи, направленной на материнство, на одну семью вместо 1,5 ребенка приходится 1,71. Тем не менее руководитель Центра социальной политики Института экономики Российской академии наук Евге­ний Гонтмахер скептически замечает: не факт, что рост произошел за счет коренных жителей этой скандинавской страны, демографическому «прорыву» она обязана исключительно иммигрантам. Убедительным свидетельством того, что желание иметь ребенка почти не зависит от государственных субсидий, является и тот факт, что уровень рождаемости в более бедных восточных землях Германии выше, чем в ее более обеспеченной западной части.

Итальянский дуче Бенито Муссолини об этих закономерностях не знал, да и исследований соответст­вующих сто лет назад никто не проводил, потому диктатор объявил «битву за рождаемость», оружием в которой должна была стать финансовая помощь семьям с детьми. 26 мая 1927 года в речи на День вознесения он поставил задачи 49-мил­лионной нации — дос­тичь численности 60 мил­лионов. И началось... Родителей больших семей засыпали налоговыми льготами, им был гарантирован карьерный рост. Начались притеснения и дискриминация холостяков, для которых был введен специальный налог. Средства планирования семьи попали под жесткий запрет. Но жители итальянских городов игнорировали доброту государства и упорно ориентировались на одного ребенка, несмотря на драконовские запреты, активно регулируя рождаемость единственным способом — абортами. Итак, метод пряника не сработал даже в условиях диктатуры.

Сегодня же повышение образовательного уровня и новые карьерные возможности, открывшиеся перед жен­щинами Европы, привели к тому, что каждая пятая фемина в Финлян­дии, Германии, Италии и Нидерландах в возрасте до сорока лет — бездетная, утверждает бывший директор департамента ООН по проблемам населения Джозеф Чейми. В демократическом обществе ничто не заставит женщину рожать больше, чем она сама желает. Последние исследования, про­веденные в Германии, показали: тамошние женщины хотят иметь только одного ребенка. Известно, что российское правительство выступило с инициативой материального стимулирования рождаемости и благодаря этому надеется до 2025 года довести ее показатель до 1,8—1,9. Уже упоминавшийся Евгений Гонтмахер так прокомментировал такую инициативу: «Достичь этих показателей можно одним способом: запустив в страну несколько десятков миллионов мигрантов, которые закроют собой неквалифицированные рабочие места и нарожают по двое-трое детей вместо пяти-шести, как это было заведено у них на родине». Солидарен с ним и директор вашингтонского Института миграционной политики Деметрис Папа­деметриу: рождаемость среди иммигрантов быстро падает до уровня, который можно сравнить с уровнем коренного населения.

Однако вернемся к упомянутой выше статье. По убеждению ее автора, «радостные пенсионеры западных стран» являются показателем неэффективного распределения национального дохода. Но, чтобы иметь обеспеченную по высоким стандартам старость, эти пенсионеры всю жизнь вкалывали, создавая этот же национальный доход, зная, что потом, в старости, гарантированно получат его часть. Будут ли они работать так же добросовестно без такого мощного экономического стимула — вопрос риторический. В результате уменьшатся поступления в бюджет и, соответственно, затраты на помощь семьям с детьми, на развитие медицины, а это, в свою очередь, обернется ростом детской смертности. Тем, кому эти аргументы кажутся неубедительными, следует вспомнить: коммунистическая система погибла потому, что не выдержала экономической конкуренции, ведь именно из-за уравниловки и мизерности оплаты эффектив­ность труда была низкой. Ну а гневная филиппика в адрес радостных пен­сионеров — это всего лишь вариация на тему любимой песенки люмпена: если в кране нет воды, то виноваты чеченцы, евреи, старики, дети, масоны, кони Пржевальского, собака Баскер­вилей... (нужное подчеркнуть).

Прочитав сетования, что молодым не хватает зарплаты для содержа­ния семьи из трех человек, поэтому приходится обращаться за помощью к родителям, которые (подумать только!) не всегда с готовностью делятся своими пенсиями, хочется спросить: а сколько поколений они должны кор­мить? Внуков? Правнуков? Праправнуков? А также напомнить: рабство давно перестало существовать, а частная собст­венность (и пенсии в том числе) — священна. К слову, если кто забыл (а некоторые, может, и не знали никогда), в Святом Письме сказано: уважай отца твоего и мать твою. Поучительным в этом смысле может быть пример братьев наших меньших: звери и птицы выкармливают своих детенышей сами, бабушки и дедушки им не помогают. Ну а о тех человеческих особях, которым не дает размножаться маленькая зарплата, можно сказать так: плохому танцору все мешает. Заодно посоветовать: попробуйте работать на двух-трех работах по 14 часов, как это делают некоторые бизнесмены и политики.

Как бы там ни было, следует вспом­нить, что попытки решить глобальные демографические проблемы нетривиальными способами в истории человечества уже случались. Но­вый человек — это не только метафора, изобретенная идеологами коммунистической системы. На рассвете становления «самого справедливого» строя в СССР для обеспечения потребностей государства в рабочих и сол­датах пытались создать гибрид человека и обезьяны. Такая особь, по замыслу творцов, должна была быть выносливее и трудоспособнее гомо сапиенс и совсем непритязательной. В 1924 году профессор-зоотехник Илья Иванов на заседании Государственного ученого совета предложил скрестить человека с шимпанзе или гориллой и привел такие аргументы: «Гибридный человек, отвечающий антропоидам, от рождения растет быстрее, чем обычный, в три-четыре года набирает невероятную силу, значительно менее чувствителен к боли, непритязателен в пище... Возможности его использования безграничны». Иванов получил финансирование для своих экспериментов и отправился в экспедицию в Африку, однако попытки вывести человеко-обезьяну потерпели фиаско. На другом континенте звучали призывы прибегнуть к практике вуду и использовать как дешевую рабочую силу зомби. В демократическом обществе призывы отобрать пенсии у стариков и распределить их между молодежью кажутся не менее экзотическими, чем эксплуатация труда человеко-обезьян или возвращенных к жизни мертвецов.

Почему же прошла мода на детей? Закономерности рождаемости до конца не осознаны демографической наукой даже теперь, утверждает заведующая лабораторией миграции населения Института народнохозяйст­венного прогнозирования Российской академии наук Жанна Зайончковская. С ней солидарен и Евгений Гонтмахер, характеризуя рождаемость как процесс, не поддающийся регуляции. Од­нако мода — вещь капризная: как загадочно исчезла, так же непостижимо может и вернуться, стремительно и надолго. Опять же, согласно Святому Письму, конец мира должен наступить не потому, что человеческий род вымрет, а из-за того, что Земля и все на ней сгорит. Потому есть надежда, что, переболев бездетностью, гомо сапиенс выздоровеет, и дети снова станут самой большой ценностью.