Ценники прогресса

"Мир не может быть построен так, как вы мне сейчас рассказали. Такой мир может быть только придуман. Боюсь, друг мой, вы живете в мире, который кто-то придумал - до вас и без вас, - а вы не догадываетесь об этом".

"Белый Ферзь", неоконченный роман А.и Б.Стругацких

Был когда-то в древние времена такой анекдот, состоящий из гипотетического названия кинофильма: "Подводная лодка в степях Украины". Суперсильная технология в несоответствующих условиях - это парадокс. В котором, однако, научились выживать, имитируя движение.

Поэтому никто не интересовался судьбой гипотетического экипажа. Экипажем были мы сами.

Есть в Украине прогресс или нет? Есть какое-то движение? Куда движется наша подводная лодка?

Революции и войны вынуждают участников взглянуть на происходящее с точки зрения динамики изменений.

Прежде человек, воспитанный на историческом наследии, эстетизировал себя как мыслящее насекомое, торжественно застывшее в янтаре времени. Когда случилась внезапная кровавость окружающего мира, он внезапно озадачился скоростью и качеством изменений мира. Хотя от этих треволнений человеку, по большому счету, ничего и никогда не обламывалось.

Но поскольку подавляющее большинство поступков и рефлексий связаны исключительно с желанием повысить самооценку, интерес человека к явлению, называемому "прогресс", тоже существует и растет исключительно для того, чтобы понять: в тренде он - или завтра могут списать в расход.

То есть все рассуждения высшего порядка, получающие в определенный момент истории "волшебный пендель" к развитию и продолжению, при внимательном рассмотрении оказываются заботой о личном, родовом и видовом выживании.

В этом месте следовало бы высокомерно написать: "всего лишь". Но практика показывает, что лишь умеющие заботиться о себе и близких в состоянии обеспечить политическую и биологическую выживаемость нации. А криворукие пассионарии, будучи не в состоянии даже гвоздь в доску ровно забить, гарантированно ведут охлос на заклание, а то и куда похуже.

Поэтому инстинктивный интерес типа "а что, собственно говоря, происходит?", конвертирующийся в размышлизмы о том, прогрессирует Украина или наоборот, очень здрав и должен всячески приветствоваться.

Но не тут-то было.

Власть (любая) категорически настаивает на том, что именно при ней осуществляется развитие, реформы и прогресс, а кто не видит, тот сам дурак и "зрада". Причем власть тоже делает это инстинктивно, руководствуясь инстинктом самосохранения. Ведь любой ответ на сакраментальный вопрос "за что боролись?" может для нее, власти, обернуться весьма печально. Все, что она может и делает, - утверждать, что развитие и прогресс существуют, но их могут видеть лишь специально обученные люди.

И вот мы имеем, говоря шахматным языком, цугцванг, а народным - "куда ни кинь, всюду клин", потому что: а) народ уверен, что прогресс должен быть, ему обещали, но он как-то незаметен; б) власть изо всех сил уверяет себя и народ, что она и есть прогресс, а кто не видит - тот агент Кремля; в) западные кредиторы недоуменно смотрят на эту пещерную гносеологию и споры владельцев ракушек с держателями бус. И жизнь продолжается.

Восприятие прогресса-регресса основывается на трех позициях. Первое - это принятое сегодня летоисчисление, точнее - типология соотношения исторических событий. Второе - это само понятие прогресса, в нынешнем его толковании имеющее вполне отчетливую марксистскую подоплеку. И, наконец, третье - это субъективное восприятие, мотивация достижений и система потребности в них. Без анализа этих трех позиций мы не поймем ни уровень прогрессистской демагогии в Украине, ни реальные качественные изменения.

Хронология древней и средневековой истории создана и в значительной мере завершена в серии фундаментальных трудов XVI–XVII веков. Она приводится просто в виде таблиц дат, без их обоснования. В XX веке из-за огромного массива наблюдаемого материала вопрос считался практически решенным, и хронология древности окончательно застыла в той форме, в какой она вышла из трудов Скалигера. Сама мысль о том, что на протяжении нескольких сотен лет хронологи следовали ошибочной схеме, была невозможна, поскольку вступала в противоречие с традицией. Коррекция в сто лет туда-сюда для такой хронологии была и есть нормой. Поэтому сама идея развития была не фактографической (даже о времени сотворения мира или рождения Христа были десятки версий) а религиозной. Прогресс есть, потому что он есть, и в это надо верить. Отсюда фактическое восприятие Тараса Шевченко как самого правдивого историка и футуролога.

Сама идея линейного прогресса получила свое новое развитие в эпоху Просвещения у вольнодумных французов. Первым, кто изложил последовательную теорию прогресса, был аббат Сен-Пьер в своей книге "Замечания о непрерывном прогрессе всеобщего разума" (1737).Как говорят злые языки, сделал это назло протестантам. С тех пор и до самой Второй мировой идея прогресса оставалась квазирелигиозной, как идея универсальной, достигаемой всем человечеством конечной цели. Эта идея переместилась из сферы религиозных, то есть халявных чудес в сферу естественного, рационального объяснения. Но, по большому счету, так бессмысленной и осталась.

После Второй мировой немецкие философы Хоркхаймер и Адорно в книге "Диалектика Просвещения: философские фрагменты" пришли к выводу, что подчиняя себе природу, человек не освобождается, а, напротив, гораздо легче попадает в зависимость от собственных параноидальных выдумок. При этом государство называет развитием и прогрессом алгоритм собственного развития, но к развитию личности это не имеет ни малейшего отношения. Личность как-то себе живет и развивается, а государство делает вид, что это все происходит благодаря ему.

Ну и, наконец, мотивация достижения - это стремление к успеху в деятельности. Человек, стремящийся к успеху, очень зависит от мнения общества на сей счет. Есть некие внешние индикаторы успеха, благосостояние, например. И человек стремится к обладанию этими индикаторами, как маркерами принадлежности к более эффективным выживальщикам. При этом "казаться", особенно в нашей культуре, неизмеримо важнее, чем "быть".

Эти три фактора объясняют, почему у нас падает самооценка, как только разговор заходит о прогрессе. Пройдемся по формальным составляющим прогресса.

1.Процесс приближения общества к свободе, равенству и справедливости осуществляется через известное место, где общество в целом и продолжает находиться. Справедливости ради нужно сказать, что справедливостью оно считает халяву, рыночные условия труда - неравенством, а свобода, за которую платить, не нужна вообще такая, это же не коммуналка. Разумеется, на фоне происходящего в России мы страшно движемся вперед, а когда их главный гильгамеш окочурится и ситуация станет еще мрачнее, то будем считать себя почти что Брюсселем, но такой прогресс от противного - еще более пошлый самообман.

2. Система социальных отношений, влияющих на удовлетворение материальных и духовных потребностей, отсутствует по определению, поскольку все заняты борьбой с коррупцией, то есть переделом потоков, сиречь - дерибаном.

3. С духовностью у нас традиционно получше, поскольку за нее не нужно платить. Переход от материалистических к постматериалистическим ценностям происходит естественным путем, через молодое поколение. Это единственное, чем можно похвалиться.

4. С наукой, обслуживающей процесс непрерывного, расширяющегося и углубляющегося познания окружающего мира, просто беда, ибо прикладную науку не к чему особо прикладывать, а фундаментальная в лучшем случае мракобесно воспроизводит сама себя.

С восприятием прогресса та беда, что он воспринимается исключительно как уровень заполненности холодильника, и не иначе. Объективные изменения существуют для нас уже в невидимой части спектра. Хотя в истории бывали периоды поступательного развития стран, при котором их гражданам приходилось терпеть лишения, но граждане такой прогресс в упор не хотели видеть. Вот 65% украинцев готовы эмигрировать. То есть очевидно, что большинство населения видит в стране для себя регресс. Но возможность свободно выехать из страны и найти себе применение - с государственной точки зрения, с точки зрения демократии - явный прогресс, о котором еще лет 30 назад люди и не помышляли. Мечтательность и неоправданно завышенные ожидания в итоге исключают возможность радоваться даже собственным незначительным успехам.

Но проблема еще в том, что мантра "рост уровня развития населения" уже несколько десятилетий на Западе расшифровывается не как "покупка еще одного холодильника". В качестве критерия прогресса предлагается способность населения решать жизненные проблемы.

Не власти. Не правительства. Не президента. А именно населения. Сорганизовались, решили, разбежались по своим делам до следующей проблемы.

И вот еще плохая новость для наших пассионариев, сторонников копать поглубже и кидать чем подальше. Непрестанное повышение мотивации в итоге приводит к ухудшению результатов. Это закон Йеркса-Додсона, доказанный еще в 1908 году: наилучшие результаты возможны только при средней интенсивности мотивации: "торопитесь медленно", как говорили древние римляне.

Братьями Стругацкими был изобретен термин "прогрессор", сочетание двух слов - "прогресс" и "агрессия". Это представители высокоразвитых разумных рас, в чьи обязанности входит способствование социальному развитию цивилизаций, находящихся на более низком технологическом уровне. Порой они действуют конспиративно, под прикрытием, и при выполнении заданий моральные устои и этика цивилизации, в которую приходится внедряться, - если потребуется, игнорируется. Термин начал мелькать последний год в украинской интеллектуальной среде, и его вызвали к жизни два обстоятельства. Существовавший и снова возросший запрос на "сильную руку", плюс надежды на интеграцию в украинский политикум западных советников и экспертов. Хотя западники - очень уж плюшевые "прогрессоры".

Тем не менее ориентация на некий новый имидж "хунты", более жесткой и решительной, состоящей из квалифицированных специалистов, как домашних, так и зарубежных, - все больше набирает популярность в Украине. Демографические перспективы, будущая трудовая миграция на Запад, крах системы образования делают нереалистичными любой проект, предусматривающий квалифицированное замещение кадров в масштабах страны. Поэтому наше общество эмоционально склоняется к модели прогресса, которую можно было бы назвать "самооккупационной", с ужесточением репрессивного аппарата и ограничением гражданских свобод, поскольку подавляющее большинство ими и так не пользуется, а репрессии в качестве зрелищ пылко поддерживает.

Плюс в таком подходе - в условиях непрекращающейся и даже растущей террористической угрозы подобный прогресс уменьшает уровень комфорта, зато продлевает жизнь. Хотя - зачем большинству такая жизнь?