Броня крепка и "Валентайны" наши быстры…

Литвиненко Иван Федорович. Родился 17 сентября 1918 года в селе Поповка Велико-Крынковского (ныне Глобинского) района Полтавской области. Полковник запаса. Воевал на танках Mk III "Валентайн" и Т-34. В ходе боев сменил три машины. Был несколько раз ранен и контужен. Герой Советского Союза (указ от 17 октября 1943 года). Награжден орденами Ленина, Красной Звезды, Отечественной войны 1-й степени, Богдана Хмельницкого, знаком "Отличный танкист" и многими медалями. Воевал в составе 3-й гвардейской танковой армии генерала Рыбалко. Войну закончил под Тернополем в
1944-м. Был направлен на учебу в Киевское танковое техническое училище. В октябре 1945 г. демобилизован по состоянию здоровья. Работал в прокуратуре Киева.

Советский Союз в предвоенные годы гордился своими танковыми войсками. Сотни и тысячи быстроходных бронированных машин готовы были по первому зову товарища Сталина смести с лица земли врага. Николай Крючков в киноленте "Трактористы", вышедшей на экраны в 1939 году, прекрасно воссоздал образ танкиста Клима Ерко. А дебютировавшая вместе с фильмом песня, славящая мощь советских танковых войск, стала всенародно любимым хитом.

Имея на вооружении армаду мощных Т-28 и Т-35, а также высокоманевренных "бэтэшек", народ гордо распевал песню о трех танкистах. А ведь на подходе были еще КВ и Т-34, которые по мощи не имели себе равных во всем мире. Да, гигантский танковый парк РККА должен был внушить страх любому врагу. Но ошеломляющее и катастрофическое начало войны бросило страну на край пропасти. Согласно официальным данным Генштаба, в 1941-м Красная армия потеряла 20500 единиц бронетехники. Дело дошло до того, что танки распределялись между фронтами чуть ли не поштучно лично Сталиным. Пока тысячи эшелонов с заводским оборудованием неслись в восточном направлении, дабы в кратчайшие строки ценой нечеловеческих усилий снабдить Красную армию сотнями и тысячами боевых машин, союзники подставили нам надежное плечо. К декабрю 1941 года, когда немцы уже рассматривали в бинокли башни Кремля, РККА располагала 1731 танком отечественного производства; из них 1214 машин были легкими. Великобритания и США в кратчайшие сроки - с сентября по декабрь 1941-го - передали СССР 930 танков. Оседлав "Валентайны", "Шерманы" и "Матильды", советские танкисты отогнали врага от ворот Москвы.

Мне посчастливилось познакомиться с ветераном Великой Отечественной, который воевал на "бронированной иномарке", английском "Валентайне" и был награжден "Золотой Звездой" Героя как раз за сражение на Букринском плацдарме южнее Киева осенью 1943 года. 62 года назад, 6 ноября 1943 года, советские войска, совершившие марш-бросок с Лютежского плацдарма, находившегося севернее Киева (Букринский плацдарм выполнил свою роль, оттянув наиболее боеспособные части вермахта), и освободили столицу Украины.

Мог ли представить себе парнишка из живописного села Поповка, которое раскинулось в междуречье Псла и Хорола на Полтавщине, что пройдет всего несколько лет, и он сядет за руль полуторки, а затем и за рычаги "бронированной иномарки". И что как механик-водитель "Валентайна" за бои на берегах Днепра он будет награжден званием Героя Советского Союза. Мне стоило определенных усилий разговорить бывшего прокурора Ивана Федоровича Литвиненко.

- Иван Федорович, вы еще до войны были призваны в Красную армию. Где встретили войну?

- В глубоком тылу, на границе с Ираном. Службу проходил в 136-м отдельном артпарковом дивизионе артполка. В воскресенье 22 июня мы работали в парке. И вдруг подходит ко мне товарищ, Коля Кандауров, и говорит: "Вань, ты знаешь, Германия на нас напала. Только ты никому. Может, это просто провокация?" Прошло полчаса; все шофера уже знали, а где-то за час до полудня была объявлена боевая тревога. Построение в парке, и комиссар дивизиона объявил нам о начале войны. Сразу вспомнились слова моего отца - участника Первой мировой. У него в боку осколок остался с той войны, он задыхался - результат немецкой газовой атаки. Отец, когда провожал меня на службу, сказал: "Попомни, сынок, войны с германцем не миновать"...

- Имея водительские навыки, вам, наверное, не составило особого труда сесть за рычаги танка?

- Вот как раз с этим и возникли проблемы. После некоторых перипетий меня направили для прохождения службы в медсанбат 75-й стрелковой дивизии. Командиром медсанбата был капитан Хурцидзе - добрейший, интеллигентнейший человек. Он попросил меня восстановить хотя бы один автомобиль из 11 неисправных, которые находились в автопарке. Через два месяца все машины были на ходу. Командир доволен, меня чуть ли на руках не носят. А тут как раз вышло распоряжение Государственного комитета обороны о том, что военнослужащих, имеющих среднее образование и служивших ранее в танковых войсках, отправить в танковые училища. А я хотя и не служил танкистом, но страсть как хотелось стать командиром танка, и потом - идет война, а я в тылу. Но не тут-то было, комбат меня ни в какую не хочет отпускать. После уговоров и нескольких рапортов я добился своего. Но пока я уговаривал своего начальника, набор в училище был прекращен. Спустя некоторое время я попал в поселок Арапкир возле Еревана. Там готовили механиков-водителей и заряжающих. Шесть месяцев пролетели как один день, и вот я уже готов уезжать на фронт, ведь после Орловско-Курской битвы наши войска начали освобождение родной Украины. И здесь меня подвело желание быть во всем всегда первым: в стрельбе я первый, по вождению танка тем более.

- И вас как лучшего оставляют обучать новобранцев?

- Мои друзья получают обмундирование, а мне приказали принимать должность инструктора по вождению танка. Я к командиру роты Жукову. Ответ: "Нет". Я к комбату. Грозный дядька такой был. Его категоричность была еще жестче… И здесь я впервые нарушил дисциплину. Решил проигнорировать субординацию и вопреки категорическому запрету обратился к командиру полка. А он, по-видимому, был предупрежден. Я только рот открыл, а на пороге комполка: "Старший курсант Литвиненко, кругом! Трое суток ареста. Бегом в роту!" Я к Жукову. Доложил и выпалил от избытка чувств: "Товарищ старший лейтенант, я хочу на фронт, защищать Родину! Разве кто-то имеет право запретить мне это?" После этого монолога у меня поднялась температура и бросило в озноб. Жуков меня от греха подальше отправил в общежитие. А вечером мне сообщили, что я включен в списки отбывающих на фронт.

- Получилось так, что вы попали с корабля на бал, ведь перед армией Рыбалко, в состав которой вы были зачислены, стояла ответственная задача: форсировать Днепр у Букрина. Сегодня приходится слышать, что решение форсировать Днепр именно в этом районе было ошибкой.

- Без Букрина не было бы прорыва немецкой обороны на Лютеже! Наш гвардейский полк 21 сентября был выстроен буквально на берегу Днепра, и командир полка полковник Суховаров объявил, что для форсирования реки нужны добровольцы. Поднял руку и я, но вот незадача, накануне форсирования Днепра моего командира танка Матвиенко свалила малярия. Помог случай, меня к себе в экипаж взял командир роты Шевгени. В ночь с 21 на 22 сентября наша 3-я рота в составе четырех танков форсировала Днепр. Планировалось бросить на удержание плацдарма одиннадцать танков, но осенняя ночь слишком коротка - на тот берег переправились всего четыре машины. Наша группа в течение трех дней удерживала плацдарм.

Передо мной выгоревшие строки газеты 3-й гвардейской танковой армии "Во славу Родины": "Первым повел свою машину к бревенчатому настилу причала механик-водитель старший сержант Иван Литвиненко... Огонь немецких пулеметов прижал нашу пехоту к земле. На немецкие позиции танк повел Иван Литвиненко. Он гусеницами раздавил пулеметное гнездо противника. Наша пехота поднялась и пошла вперед, чтоб отбросить немцев от Днепра… Литвиненко водил командирский танк. Он помогал командиру корректировать огонь орудия, указывал Шенгени цели. Неуклюжая машина была послушной, как ребенок, в руках опытного механика-водителя. За первые дни боев танкисты истребили более двухсот гитлеровцев, уничтожили несколько танков, огневых точек противника, бронетранспортеров и мотоциклов. И первым среди танкистов был механик-водитель старший сержант Иван Литвиненко, удостоенный звания Героя Советского Союза".

- А что осталось вне газетных строк и наградных листов?

- Накал боев на Букрине. Мой танк тогда разделали в пух и прах. Как раз спускались с горки, когда нас обогнала "тридцатьчетверка", и здесь в ее бензобаки попадает снаряд. Огонь охватил корму. Я помню, еще подумал, что сейчас такая же болванка попадет в нас. Поэтому кричу командиру: "Товарищ старший лейтенант, нас подобьют". Он: "Вперед!" Ну что здесь делать? И вдруг все померкло. Очнулся ночью от свежести. Голова звенит. Вокруг тихо, только ракеты освещают ночное небо. Снаряд в нескольких сантиметрах над головой прошел. Рядом заряжающий - уже холодный. А командира нет. Позже оказалось, что его вытащили санитары, а нас с заряжающим оставили, подумали, что мы уже погибли. А я к утру завел танк и отправился искать медсанбат. Приехал, там вырыли траншею, я танком наехал на нее, залез под него и там отходил от контузии.

- Вы начинали карьеру механика-водителя за рычагами "Валентайна". Хороший был танк?

- Хорошим его уж никак нельзя назвать, потому как создан был для того, чтобы уничтожать людей.

- Да, но это философия, а с врагом надо было сражаться.

- Признаюсь, я любил его. Прежде всего за надежность и безопасность. Бронезащита у "Валентайна" была то что надо. Ведь снаряд в броне "англичанина" просто увязал как в тесте, не давая ни осколков, ни окалины, которые могли бы поразить экипаж. Он был лучше, чем наши легкие танки Т-26 и Т-70. И среди иностранных, по моему мнению, он держал первенство. Например, американский "Шерман" высокий и приметный. Тот же английский танк "Матильда" из-за особенностей ходовой части был непригоден для нашего бездорожья и мог подвести в любой момент. А вот "Валентайн" был надежным танком - низкий, малогабаритный и, главное, для пересеченной местности Правобережья незаменимый. Особенно это проявилось во время боев на Букринском плацдарме. Боекомплект - 70 снарядов, но мы, конечно же, набирали побольше, складывая их на днище танка словно поленицы дров. Серьезный недостаток - отсутствие осколочных снарядов.

- Почему тогда в прессе об английских да и американских машинах, на которых воевали наши танкисты, ничего не упоминалось?

- Не принято было об этом говорить. Хотя даже тогда мы, рядовые солдаты, понимали, что без заморской помощи ой как тяжело было бы!

- За форсирование Днепра и удержание плацдарма на его западном берегу вы получили звание Героя Советского Союза. Как проходила церемония награждения столь высокой наградой?

- Летом 1944-го должно было состояться празднование годовщины создания нашего 9-го механизированного корпуса. Командир роты сказал мне быть готовым к награждению. Обмундирование у механика-водителя, мягко говоря, не первой свежести. Подворотничка нет. Что делать? Но смекалка солдатская подсказала. Выдрал я из кальсон беленькую тесемочку и пришил к гимнастерке. Стою в строю. Команда: "Старший сержант Литвиненко, к генералу Рыбалко!" Признаюсь, оробел. Выхожу. Доложил, как и положено: старший сержант Литвиненко по вашему… А генерал Рыбалко: "Сюда интенданта". Выскакивает из строя пузатенький тыловик. Командарм и говорит ему: "Почему старший сержант не обмундирован? После награждения выдать обмундирование!" Прикрепил "Золотую Звезду", орден Ленина и обращается ко мне с вопросом: "Что вы желаете?" "Хочу быть офицером-танкистом", - отвечаю. Рыбалко говорит: "Будете, становитесь в строй".

- Наверняка, имея на груди столь высокую награду, вы долго в холостяках не ходили?

- С Олей мы познакомились 29 сентября 1944 года (я уже учился в Киевском танковом техническом училище имени маршала Тимошенко) в парке Шевченко, что напротив Киевского университета. Выяснилось, что оба любим театр. Как раз в Оперном шел "Запорожец за Дунаем". Решили пойти. Пока шли от памятника Тараса Шевченко к театру, поведали друг другу о своей прошлой жизни. Я вообще-то не очень решительный в таких вопросах, но до начала спектакля оставалось полчаса, я возьми и скажи: "Пойдем, мол, зарегистрируем наш брак". Благо напротив Оперного в полуподвальном помещении находился ЗАГС. Ожидал, что Оля словно Наталка Полтавка, как и годится, станет печь колупать или скажет: "Ой, що ви таке кажете, та мені з батьками треба побалакати". А услышал: "А что ты так долго с этим вопросом тянул?" Сейчас думаю, что если бы не те тридцать минут перед спектаклем, то до сих пор ходил бы холостым. Жаль, но единственная любовь Оленька и боевые побратимы смотрят на меня только с пожелтевших фотографий…