Трагическая хроника одного рейда 22 сентября — День партизанской славы

Весной 1943 года партийно-государственные органы руководства УССР (нелегальный ЦК КП(б)У и подчиненный ему Украинский штаб партизанского движения) получили от московского Центра задание превратить вооруженную борьбу против оккупантов во всенародное восстание, взять под контроль антинацистское движение Сопротивления на западе и юге Украины. То есть перенести туда советские формы партизанской борьбы, с их жестким централизмом, партийным диктатом, неприятием альтернативных идеологий.

С самого начала германо-советской войны Западная Украина оказалась вне влияния Кремля. Касаясь попыток организовать там подпольные обкомы, райкомы как центры сопротивления, член нелегального ЦК КП(б)У А.Зленко в ноябре 1942 г. откровенно констатировал: «Следует отметить, что в силу сложившейся обстановки в западных областях, за исключением Черновицкой и Измаильской, ни один обком не успел создать подпольной организации на мес­тах. Поэтому ЦК КП(б)У вместе с секретарями обкомов западных областей вынуждены были посылать для работы в подполье и партизанские отряды людей из Киева, из числа работников западных облас­тей. Люди посылались большими группами. В них входили руководя­щие областные и районные работники… в каждую западную область было переброшено 100–150 чел. Однако в это время такие переброски себя не оправдали и положительных результатов мы не имели».

Как пример такой неудачной операции по созданию коммунис­тической подпольной сети на За­падной Украине можно вспомнить судьбу Ровенского партизанского отряда в составе 25 человек (коман­дир И.Иванов, комиссар К.Прин­цевский), отправленного 2 августа 1941 г. на территорию области. Поставленные перед ним задачи оказались невыполнимыми. Же­лез­ная дорога уже была повреждена вследствие военных действий, крестьяне успели собрать урожай, немецких войск в округе не было. Местная добровольная милиция, сформированная ОУН, порядком потрепала непрошеных «народных защитников». Уцелевшие «красные партизаны», которые так и не встретили подпольщиков, 9 сентяб­ря 1941 г. с большими потерями (в том числе командира отряда) вернулись через территорию Бело­руссии. Действия аналогичных групп для других западных областей были также провальными…

В начале 1943 г. снова было решено отправить агентуру на западноукраинские земли. Это отразилось в Оперативном плане боевых действий партизанских отрядов Украины на весенне-летний период 1943 г., утвержденном нелегальным ЦК КП(б)У 7 апреля 1943 г.: «…не пізніше 1 червня 1943 р. на­діслати уповноважених ЦК КП(б)У та Українського штабу партизанського руху з групами партійних робітників в Полтавську, Станіс­лавську, Дрогобицьку, Ізмаїльську і Чернівецьку області». Перед уполномоченными, которые были и представителями УШПД, ставились задачи по созданию цент­ров коммунистического сопротивления, подготовке почвы для развертывания партизанского движения. На языке военной тактики это называется «разведка боем»: прорваться на территорию противника, в ходе операции выясняя его силы, политическую и военную ситуацию в регионе, проложить путь для передислокации на западноук­раинские территории уже сущест­вующих партизанских соединений. Интересно, что в этом наброс­ке стратегии отсутствовал даже намек на сотрудничество с другими антинацистскими движениями.

Сектор кадровой работы ЦК КП(б)У подобрал соответствующие кандидатуры уполномоченных. В Дрогобычскую область (по советскому административному делению существовала в декабре 1939 - мае 1959 г.) был откомандирован Дмитрий Хижняк, до начала войны - секретарь по транспорту Дрогобычского обкома КП(б)У. Он был карьерным номенклатурщиком: член ВКП(б) с 1929 г.; последовательно - пионерский, комсомольский, советский, с 1937 г. - партийный функционер районного уровня на Киевщине. В сентябре 1939 г. в числе многих дру­гих партработников Восточной Украины его откомандировали на работу в бывшее Львовское воеводство. За неполных два года он ус­пел пройти путь от секретаря районного парткомитета до одного из партруководителей области. С началом войны работал в союзных руководящих органах партизанского движения. Там получил боевую награду - орден Красной Звезды и звание майора, но непос­редственно в боях участия не принимал. В марте 1943 г. после ликви­дации ЦШПД Хижняка передали в распоряжение Украинского ШПД.

ЦК КП(б)У назначил его своим уполномоченным по Дрого­бычс­кой области - секретарем под­польного обкома. Кроме него, в состав партгруппы вошли 12 человек: парторганизатор С.Чернявс­кий, комсомольский организатор К.Беляев, агитатор М.Авдеев, разведчики С.Прибер и В.Музыка, радисты В.Ионов, С.Копейкин, В.Шар­пило, инструктор-подрывник И.Мороз, переводчица Т.Ава­льян, машинистка-наборщица О.Вечлинская, врач В.Синель­ни­ков. Первых трех также можно считать карьерными партноменк­латурщиками. Уроженец Павло­града Беляев с первых лет войны находился на какой-то таинственной «спецработе». Авдеев и Прибер имели партизанский опыт, причем последний был заместителем сек­ретаря подпольного Павлоградс­кого горкома КП(б)У. Состав группы по формальным признакам был довольно сильным, но местным был лишь Василий Музыка, уроженец с. Гощаны Дрогобычской обл., бывший председатель Гощанс­кого сельсовета и депутат Верхов­ного Совета УССР. Другие были родом из Восточной Украины и России, не знали языка, обычаев и специфики региона.

Группе предоставили несколько радиостанций, походную типографию, оружие, библиотечку, медикаменты. Кроме того, Хижняк должен был получить в помощь один из отрядов черниговского партизанского соединения А.Фе­дорова. Это должен был быть сильный в боевом и моральном плане отряд им.Сталина, но партизанс­кий генерал выделил Хижняку для сопровождения отряд им.Чапаева (командир Филиппов, комиссар Обрушенко). Перевод­чица Ава­льян свидетельствовала позже: «Ча­паевский отряд, в соединении именовавшийся 9-м батальоном, в боевом отношении был одним из самых слабых федоровских батальонов. Имел он весьма небольшой боевой опыт и боевую выучку, использовался до сих пор главным об­разом в обороне, для исполнения второстепенных задач... Состав его был сильно разжижен наличием большого количества недавно мобилизованных Федоровым колхозников Полесья, в большинстве своем еще не получивших и не завоевавших оружия». Белорусы преобладали и в командном составе отряда.

11 июня 1943 г. группа Хижня­ка приземлилась на партизанском аэродроме на территории Белорус­сии, где в то время находилось соединение Федорова. На протяжении месяца она продвигалась с партизанами на Волынь, вместе с тем пытаясь укрепить организационно и дисциплинарно отряд им.Чапаева. Представители партгруппы заняли ключевые должнос­ти в отряде: Прибер стал заместителем командира отряда по разведке, Чернявский - ее политруком, Авдеев возглавил агитацию и пропаганду партизан.

Наконец с территории Волыни уполномоченный отбыл в самостоятельный поход, не имея достаточных сведений относительно обстановки за Западным Бугом, на местностях генерал-губернаторства. Маршрут рейда предусматривал продвижение сначала на запад, к Холму, а уже потом - поворот на Дрогобыччину.

За первую неделю (7-14 июля) отряд, передвигаясь по лесным массивам, не имел столкновений с противником, кроме «мелких стычек с украинскими националистами»; лишь на магистрали Брест - Ковель партизаны подорвали немецкий эшелон. Компар­тийная вер­хушка отряда видела причину такого успеха в умелых действиях разведки, соблюдении правил мас­кировки. Правда, у участницы рейда Авальян было про­тивопо­лож­ное мнение: «шест­вовали, таща за собой огромный обоз, состоявший из нескольких десятков повозок, обоз, делавший отряд громоздким, неуклюжим, лишенным маневренности, обоз, который был днем заметен за 10 км, а ночью грохотом своим рвал ночную тишь и возвещал на весь мир о нашем походе».

Скорее всего, переводчица была права. Для украинских националистов движение отряда не было тайной. Как свидетельствовал врач группы В.Синельников, «о продвижении отряда по маршруту на Запад националисты знали за один-два дня до нашего прихода на стоянку...». Только сдержанная позиция представителей национального движения Сопро­тивления позволила отряду пройти по контролируемой националистами территории Волыни к бассейну реки Западный Буг. Мелкие стычки с казаками УПА были, скорее всего, случайными.

На рубеже Западного Буга произошла первая задержка, поскольку разведчики сообщили о значительных немецких гарнизонах в каждом селе на правом берегу. Это делало невозможным тайное форсирование реки. К тому же нужно было время, как свидетельствовал врач отряда, «для ведения дальней разведки, уточнения маршрута на территории области государственных интересов Германии, уточнения и выбора мес­та форсирования реки Буг, приведения в образцовый порядок обоза, подгонки и частичного ремонта обуви, тщательной проверки вооружения и залечивания потертых ног».

14 июля в отряд прибыли трое вооруженных неизвестных, которые назвались украинскими нацио­налистами и предложили перегово­ры. Дав согласие, красные партизаны выдвинули в сторону занятого националистами с.Смоля­ры заставу в сто человек (треть всего отряда), разоружили передовые заставы, окружили село, забрали оружие у остальных и предложили штабу сотни поехать с ними. Во время переговоров якобы было достигнуто согласие относительно взаимных действий против немцев, и оружие националистам вернули. Уроженцы Восточной Украины, которые находились в сотне УПА, по свидетельству К.Беляева, перешли к красным партизанам.

С военной точки зрения это была хорошо спланированная и осуществленная операция по ликвидации вражеского подразделения. В случае любого сопротивления ему угрожало уничтожение на месте. Результатом было полное разложение боевого подразделения УПА. Со временем, как узнали партизаны, при столкновении с другим красным отрядом сотня разбежалась. Поэтому местное командование УПА было настроено против советских партизан и Хижняка лично.

Отряд им.Чапаева получил небольшое пополнение. Кроме неизвестного количества бывших уповцев, к нему во время марша присоединились 30 военнопленных-красноармейцев; Федоров прислал еще 23 бойца из своего соединения. На момент форсирования Западного Буга отряд насчитывал уже более 300 бойцов.

23 июля Хижняк пересек административную границу генерал-губернаторства, и с этих пор начинается хроника его неудач. Первая постигла уже утром 24-го. Увидев усадьбу лесничего, командир передовой роты Смагин инициировал ее ограбление («попалась водка, сапоги, мука, папиросы и т.д.»), а хозяин тем временем сообщил о партизанах. Днем, когда они отошли от имения лишь на 2 км и стали в лесной полосе, из Холма прибыло несколько автомобилей с немецкими солдатами, и отряд выдержал почти пятичасовой бой. Враг был отражен, а по округе пошла молва о появлении крупного советского отряда.

Тамошние леса не обеспечивали надежного укрытия, поэтому уже 25 июля пришлось лишь после 40- километрового марша остановиться на день в небольшом Трещанском лесу. Во втором часу дня с разных концов леса поступили сообщения о прибытии значительных сил врага (до пяти тысяч немцев и вспомогательных частей из военнопленных грузин и армян). Заставы с боем начали отходить вглубь леса, но фактически отряд уже потерял управляемость. По воспоминаниям очевидцев, командир батальона Филиппов отказался сражаться, заявляя: «Если бы его оставили на территории Белоруссии, он бы боролся». Его поддержали комиссар Обрушенко, начальник штаб Григоренко и другие командиры. По свидетельству радиста Ионова, они «крепко подпили, вероятно, думали, что больше не придется выпить, для смелости, очевидно, выпили, но, по-моему, даже и лишнего хватили. После чего и пошли нелепые приказы...». Руководство отрядом приняли на себя Хижняк, Беляев и Васильев, но они не переломили ход боя. От полного разгрома партизан спасал лес, куда враг не рисковал углубиться, ограничиваясь артиллерийским, минометным и пулеметным обстрелом. Колонна во главе с Хижняком всю ночь искала место для прорыва. Лишь на рассвете уцелевшие партизаны, бросив лошадей и боеприпасы, группками вырвались из рокового леса.

Некоторым членам группы Хижняка после всяческих мытарств удалось вернуться к Федо­рову. Так, Авальян и три радиста в составе крупнейшей из групп отряда (85 бойцов), под предводительством начальника штаба Гри­горенко, прошли еще дальше по территории Польши в Яновские леса, выдержали несколько боев уже в Галичине, наделали много шума и наконец вернулись 20 сентября. С другими группами отошли Беляев и Синельников. В официальной истории партизанского объединения А.Федорова было зафиксировано, что из 246 партизан, которые вышли в рейд, «в соедине­ние вернулось всего 110 человек».

Члены группы Авдеев, Веч­линс­кая и Копейкин погибли в Трещанском лесу. Мороз, Прибер и Чернявский пропали без вести уже 26 июля.

Но самые жестокие испытания ожидали Хижняка. Он вырвался из Трещанского леса с группой в 20 бойцов и пошел на территорию Польши, где был назначен пункт сбора. На второй или третий день его небольшой отряд наткнулся на засаду карателей, чье появление было спровоцировано самим Хижняком. Накануне он то ли отпустил проводника, то ли неосторожно разговаривал с лесником, или же кто-то из этих местных жителей сообщил немцам о группе красных партизан. Часть отряда погибла от пулеметного огня, другая - смогла оторваться от преследователей, а три бойца с Хижняком отбились от своих.

Достоверно обстоятельства его гибели так и не удалось установить даже спецрасследованием, проведенным республиканским штабом в 1944 году. Показания дали все члены группы, оставшиеся в живых, но они мало что знали о гибели уполномоченного ЦК.

К.Беляев, ссылаясь на других партизан, свидетельствовал, что Хижняк и трое бойцов попали в руки националистов на Форосто­вец­ких хуторах (Любомльский район) 14 августа. Партизаны неосторожно зашли на хутор, где оказался штаб какого-то отряда УПА, и их сразу схватили. Хижняк держался достойно, отказываясь давать какие-либо показания. Си­нель­ников приводил рассказы о гибели командира: «После этого начались пытки и истязательства с целью узнать расположение партизанских отрядов, количество вооружения и личного состава, на что Хижняк сказал, что все равно ничего не скажу, делайте со мной что хотите, но победим мы. Хижняку вбили в лоб орден Красной Звезды и живьем зарыли в Глинянском лесу». По тем же свидетельствам, фигура пленного уполномоченного была использована националистами как наглядное свидетельство успехов УПА в борьбе с «красной партизанкой». Однако нам не удалось обнаружить среди известных на сегодняшний день пропагандистских, информационных и оперативных документов УПА никакой информации о захвате партизанского командира.

Если коротко сформулировать причины поражения рейда, то первой из них следует назвать авантюрность самой задачи, поставленной перед уполномоченными ЦК. Ни один из других уполномоченных (по Станиславской, Львовской и Тернопольской областям) также не достиг успеха. Большинство из них просто не приступили к выполнению задач, ссылаясь на разные объективные причины, как, например, группа М.Козенко, направленная в Станиславскую область.

Абсолютно неудачным оказался и намеченный для группы Хиж­няка маршрут, который был проложен через территорию Холмщи­ны, укрепленную крупными военными гарнизонами и частями, с неблагоприятными природными условиями для передвижения партизан: густо населенная местность с маленькими и жиденькими лесами, не обеспечивающими прикрытия.

Еще одним фактором поражения стала постоянная неподготовленность ни Хижняка, ни выделенных ему людей, ни отряда поддержки к выполнению своей миссии. Они не владели информа­цией о действительном состоянии дел на Волыни, Холмщине и Львовщи­не. Тот факт, что практически все местные жители сообщали о них или командованию УПА, или оккупационной власти, был для них большой неожиданностью. И, наконец, выделение для рейда в Дро­гобычскую область маленького, малоопытного и плохо вооруженного отряда насильно мобилизованных белорусских крестьян стало последней причиной трагедии. Проведенный приблизительно в то же время рейд партизанского соединения С.Ковпака в Прикарпатье доказал, что определенного (но не полного) успеха в таких рейдах можно достичь, лишь оперируя значительными военными силами.

Можно говорить и о личных качествах Д.Хижняка. Он полностью положился в военных проблемах на командира отряда Филиппо­ва. Решающий бой в Трещанском лесу доказал ошибочность такого распределения обязанностей. С дру­гой стороны, сам Хижняк не владел, очевидно, нужными лидерскими качествами, поскольку и в Трещанском лесу, и позже не смог сплотить даже маленькую группу людей.

Еще больше было мелких причин: громоздкий обоз из 34 телег; недостаточное снабжение; недостаточная дисциплинированность и опытность бойцов, их склонность к грабежам и мародерству и т.п.

Но все же главной причиной трагедии была ошибочная установка относительно украинских на­цио­налистов, которую получил Хижняк от республиканского компартийного штаба. В ходе рейда он старался выполнить задачу, сформулированную Н.Хрущевым в ап­реле 1943 г.: «Учитывая, что некоторая часть, в первую очередь рядовых участников, этих отрядов искренне желают и могут бороться с немецкими оккупантами, но обмануты буржуазными националистами-руководителями, всеми способами разоблачать руководителей националистических формирований - буржуазных националистов как врагов украинского народа, немецких агентов. Это необходимо проводить путем усиления агентурной работы, распространения листовок и другими путями...». Попытка такой на первый взгляд удачной акции относительно сотни УПА вместо сотрудничества в борьбе с немцами в конце концов стоила самому Хижняку жизни.