ПАСЬЯНС ГЕНЕРАЛА де ГОЛЛЯ

«Рассудительные люди прозябали. По-настоящему жили лишь люди больших страстей».

Шарль де Голль

Среди зарубежных государственных деятелей, согласно опросам общественного мнения, в Украине наиболее популярны де Голль, Рузвельт, Тэтчер и Пиночет. Что же объединяет в нашем сознании эти четыре исторические личности? Патриотически настроенный, мыслящий украинец с горечью осознает, что его народ на протяжении столетий был лишен государственности, а нынешняя независимость - лишь слабый отблеск несбывшихся надежд. Он мечтает о появлении сильной личности, которая выведет Украину из состояния стопора, спасет от национальной катастрофы. Но сентиментальная мечта лишь уводит от реальной действительности. Достаточно вспомнить бессмертное изречение Монтескье «каждый народ достоин того правительства, которое он имеет».

Духовная ущербность нашего общества проявляется даже в том, что не удовлетворен интерес к жизни и деятельности популярных исторических личностей. В то время как на Западе библиографический перечень книг о Рузвельте и де Голле насчитывает сотни томов, в Украине до сих пор не появилось ни одного жизнеописания этих выдающихся деятелей ХХ века. Не переведена ни одна из книг самого генерала де Голля, которые дают представление о масштабах его деятельности, предвидении им мировых событий и помогают осознать истину, служению которой он посвятил свою жизнь, - без национальной идеи невозможно полноценное существование даже такого государства, как Франция, опирающегося на великие исторические традиции. Сегодня для Украины - это самая больная тема.

Генерал де Голль, гордо поднявший знамя Сопротивления в борьбе против нацизма, смывший позор поражения, а впоследствии предотвративший гражданскую войну, приведший Францию к процветанию и возвративший ей величие, духовно близок нам. Изучение голлистского наследия убедило меня еще и в том, что в 60-е годы он был приверженцем независимости Украины - идеи, к которой пришел на основе блестящего знания французской и европейской истории. Но это отдельная тема, которая выходит за рамки публикуемого очерка.

Нет пророка

в своем отечестве…

«Я услышал о Шарле де Голле от Риббентропа и друзей Гитлера», - свидетельствует французский публицист Ф.Баррес. В книге «Шарль де Голль» он рассказывает о состоявшемся в 1934 году разговоре с министром иностранных дел «третьего рейха». «Мы сокрушим линию Мажино с помощью танков, - заявил Риббентроп. - Как доказал наш генерал Гудериан, это - лишь вопрос времени и решимости. Я полагаю, что ваш лучший технический эксперт придерживается того же мнения». «Кто же наш лучший технический эксперт?» - перебил его Баррес. Риббентроп воскликнул, как будто речь шла о само собой разумеющемся факте: «Де Голль, полковник де Голль. Неужели он почти неизвестен во Франции?» «Я пропустил вопрос мимо ушей, - пишет Баррес, - поскольку никогда не слышал имя полковника де Голля» (в действительности Риббентроп ошибся, а вслед за ним допустил неточность и автор книги. Из-за независимого поведения де Голль на протяжении двенадцати лет был в чине капитана, а звание полковника получил в 1937 году. - Прим А.С.).

Во второй раз французский журналист услышал это имя в Нюрнберге, на состоявшемся в 1934 году съезде нацистской партии, от приближенных Гитлера. «Чем занимается мой самый выдающийся в мире французский коллега?» - спросил Барреса командующий мотомеханизированным корпусом нацистов. «На этот раз, - признается Баррес, - мое неведение уже начало раздражать меня. Кто же этот французский офицер, которого, кажется, так плохо знают в его собственной стране и так уважают в Германии?»

«В книге, озаглавленной «За профессиональную армию», - пишет де Голль в «Военных мемуарах», - я изложил свой план и свои идеи. Я предлагал немедленно приступить к созданию ударной маневренной армии, в состав которой входили бы отборные механизированные и бронетанковые войска и которая должна была существовать наряду с соединениями, комплектующимися на основе мобилизации». Однако в середине 30-х годов в среде французской военной элиты преобладали консервативные взгляды, существовало убеждение, что танки и самолеты по-прежнему будут играть лишь вспомогательную роль, а грядущие войны, как и в прошлом, будут позиционными. Генеральный штаб французской армии создал линию Мажино, продолжением которой были бельгийские фортификации, и был убежден, что их невозможно преодолеть. Неудивительно, что неустанные усилия творчески мыслящего офицера, отличающиеся новизной в решении военно-стратегических вопросов, по выражению того же Барреса, «потерпели крушение из-за инертности ума и сильных предрассудков в высших сферах». «Ваши идеи опасны, поскольку они сумасбродны, - поучительно заявил де Голлю начальник генштаба генерал М.Гамлен. - Вы слишком молоды и слишком неопытны, чтобы знать, как следует воевать».

Ограниченность в мышлении демонстрировала не только военная верхушка Франции, но и капитулянтски настроенная политическая элита Третьей Республики.

Сегодня стратегические концепции де Голля о применении в военном деле новейших технических средств и создании профессиональной армии общепризнаны в мире и тогдашние споры по этому поводу кажутся абсурдными. Но в 1930-х годах в яростной борьбе против идей де Голля объединились заскорузлый со времен первой мировой войны французский генералитет, надеявшийся отсидеться за «неприступной» линией Мажино, правые политики, в числе которых - будущий премьер-министр Э.Даладье, один из архитекторов позорного мюнхенского сговора, отдавшего Чехословакию на съедение Гитлеру, и левые, узревшие в реформаторских намерениях коварный план создания преторианской гвардии - орудия установления фашистской диктатуры.

Нельзя сказать, что книга «За профессиональную армию», как и другие труды де Голля, вызвала лишь негативный отклик и что его призывы были гласом вопиющего в пустыне. Но число сторонников патриотически настроенного, дальновидного военного теоретика и государственного деятеля, не говоря уже о степени их влияния, было несравненно меньшим. Тогда его неустанная борьба за спасение Франции от нависшей над ней катастрофы и национального унижения не имела реальных шансов на успех.

Между тем доктрина де Голля о мотомеханизированной войне, которой пренебрегли генеральный штаб и правящие круги Франции, была подхвачена в нацистской Германии. Сравнивая организационную структуру французской бронетанковой дивизии образца 1933 года (вариант де Голля) и танковую дивизию вермахта образца 1935 года (вариант Гудериана), американец Дж.Марлоу в книге «Де Голль и предстоящее вторжение Германии» обнаруживает почти полную идентичность. Еще более категоричен в своих выводах французский исследователь Г.Боннер, который считает, что идея создания бронетанковой дивизии, изложенная де Голлем, «была попросту украдена немцами».

В то время как проект французского военного теоретика фактически остался на бумаге, по ту сторону Рейна уже в 1935 году появилась первая танковая дивизия. Когда нацисты, отмечает Марлоу, захватили Нидерланды, Бельгию и Люксембург, а затем молниеносно вторглись во Францию, применяя в качестве ударной силы тяжелые танки, они прибегли точно к такой же тактике, какую предлагал использовать в будущей войне Шарль де Голль. Даже непримиримый антиголлист французский контрадмирал Мюзелье признает, что прорыв фронта на территории Франции в результате внезапного нападения нацистской Германии явился «самым блестящим применением военных теорий де Голля».

В период крушения Франции в мае-июне 1940 года военная удача улыбнулась ей лишь дважды. Сначала наспех сколоченная 4-я бронетанковая дивизия под командованием полковника де Голля столкнулась под Лаоном с 19-м танковым корпусом генерала Гудериана и с честью выдержала боевое крещение. За три дня ожесточенных боев были уничтожены сотни солдат вермахта, 130 захвачены в плен. В «Мемуарах солдата» один из лучших военачальников вермахта отдаст должное воинской доблести французского офицера: «Де Голль не уклонялся от боев и с несколькими танками прорвался на расстояние двух километров от моего командного пункта… Я пережил несколько часов неуверенности».

Еще одна наступательная операция была осуществлена де Голлем вблизи Абвилля. Французские офицеры-танкисты отметили победу, накрыв праздничный стол вместо скатерти захваченным у нацистов флагом со свастикой. Но Франция была уже повержена. В этот драматический момент де Голль принимает решение, предопределившее не только его личную судьбу: «Пока я жив, я буду сражаться там, где это потребуется, столько времени, сколько потребуется, до тех пор пока враг не будет разгромлен и не будет смыт национальный позор».

Тогда никто, кроме самого де Голля, не подозревал, что ему уготована необычная судьба спасителя Франции и одного из величайших государственных деятелей ХХ века. В последний момент ему присваивают звание бригадного генерала, в ранге заместителя министра обороны он становится членом доживающего последние дни последнего законного правительства Франции, возглавляемого П.Рейно. На него возлагается важная миссия - поддерживать связь с премьер-министром Великобритании Уинстоном Черчиллем, координируя совместные военные усилия против гитлеровской Германии. Но генералу де Голлю не удастся ее осуществить. Он пытается склонить Рейно к мысли о немедленном переезде правительства в Северную Африку и продолжении борьбы, однако среди политической иерархии в Париже верх берут пораженческие настроения.

Человек 18 июня

18 июня 1940 года возвещает мир: Франция не сломлена, появился тот, кто в пантеоне славы займет место рядом с Наполеоном Бонапартом и Жанной д'Арк. Именно в этот день на волнах радиостанции Би-Би-Си генерал де Голль призывает соотечественников не предаваться отчаянию и продолжать борьбу. Этот призыв прозвучал сразу после того, как престарелый маршал Петэн убеждал французов, что любое сопротивление нацистам бессмысленно. В противоположность ему генерал де Голль провозглашает: «Что бы ни произошло, пламя французского Сопротивления не должно погаснуть и не погаснет!».

Де Голль действует быстро и решительно. 22 июня 1940 года он создает комитет Свободная Франция (впоследствии - Сражающаяся Франция), который частично является правительством де-факто в эмиграции. Его эмблемой становится Лотарингский крест, средневековый геральдический знак и символ христианской веры - праведности дела, которому он себя посвятил. Спустя несколько дней британское правительство признает генерала де Голля «главой всех свободных французов». 24 сентября 1940 года в Лондоне создан Французский национальный комитет. Но эти успехи одновременно предвещают бесчисленные трудности, неудачи и поражения.

В то время как коллаборационистское вишистское правительство и маршал Петэн получили чрезвычайные полномочия от Национального собрания, патриотически настроенную Свободную Францию и генерала де Голля не признает легитимными ни один французский законодательный орган. Ватикан, США и СССР, проявляя политическую близорукость, поддерживают дипломатические отношения с вишистским режимом (показательно, что с Советским Союзом они были прерваны в июне 1941 года по указке Гитлера маршалом Петэном). Даже более дальновидные англичане, несмотря на разрыв дипломатических отношений с коллаборационистами летом 1940 года, еще долго будут принимать в Лондоне консулов вишистского правительства.

На берегах туманного Альбиона на непреклонного француза со всех сторон обрушиваются опасности. Первая - с той стороны Ла-Манша.: он заочно приговорен французским военным трибуналом «за дезертирство» к смертной казни. Между тем за каждым его шагом следит британская военная разведка, он - постоянный объект интриг в британских правительственных кругах, где горделивого француза охотно заменили бы на послушную марионетку. Этим попыткам препятствует Черчилль: он прекрасно осознает, что де Голль «не был другом Англии», но признает в нем «дух и идею, которые навсегда утвердят слово «Франция» на страницах истории».

Положение де Голля, особенно в начале пребывания в Лондоне, чрезвычайно шатко. Почти безвестный во Франции и тем более за рубежом, не имея финансовой поддержки (4 000 франков - немногим более 500 долларов - из правительственного секретного фонда, предоставленные Рейно, были единственными деньгами, которыми он вначале располагал), 49-летний генерал, казалось, был обречен. На его первый призыв не откликнулся ни один из видных французских деятелей, не считая губернатора Индокитая генерала Катру, вместе с которым де Голль находился в немецком плену в годы первой мировой войны. Но в противоположность другим французским политикам и военным, оказавшимся в лагере коллаборационистов или в плену собственных амбиций, он с присущей ему убежденностью говорит и действует от имени Франции.

История расставила точки над «і», и даже многие антиголлисты отмечают выдающиеся заслуги де Голля в организации движения Сопротивления. Убежденный противник генерала Жан-Батист Дюрозель отмечает, что он представлял тогда «гордость и надежду Франции». А.Фабр-Люс в книге «Самый выдающийся из французов» отмечает, что «де Голль останется в истории Франции как священная личность, поскольку он первый вынул шпагу». М. Шуман, который является политическим антиподом де Голля в вопросах европейской интеграции, считает, что для многих французов имя де Голля «символизировало отказ от рабства и готовность к самопожертвованию». «Я часто не соглашался с ним, - пишет в книге «Генерал и мир» американский историк В.Кулски, - но это несогласие нельзя рассматривать как недостаток уважения. Для меня де Голль всегда останется человеком 18 июня 1940 года, который отказался склонить голову перед торжествующими нацистами».

Генералу де Голлю приходится упорно противостоять не только им. Французский историк А.Гроссе так охарактеризовал драматическую ситуацию, в которой он оказался: «Свободная Франция сражалась на три фронта: против германских и японских врагов, против Виши, чей дух капитуляции она разоблачала, и против англо-американцев. Иногда было неясно, кто же основной враг».

В июле 1940 года британское правительство, озабоченное тем, чтобы мощные французские ВМС не оказались под германским контролем, принимает решение осуществить широкомасштабную секретную операцию «Катапульта», цель которой - захват или уничтожение французских военных кораблей. В английских портах обошлось почти без жертв. Однако у берегов Алжира и Дакара был нанесен, по выражению Черчилля, «смертельный удар»: несколько французских военных кораблей, застигнутых врасплох внезапным огнем англичан, пошли ко дну, погибло 1400 французских моряков. Для де Голля это было полной неожиданностью: по вине союзников пролита французская кровь, и теперь вишистская пропаганда могла с полным правом утверждать, что он продался англичанам. Новый предлог для дискредитации дало подписанное вскоре соглашение между правительством Великобритании и Свободной Францией. В действительности де Голль пообещал придерживаться лишь «общих директив» британского правительства взамен на вполне конкретное обязательство полностью взять на себя расходы по содержанию его вооруженных сил.

В противоположность другим эмигрантским правительствам в Лондоне, уверовавшим в свою счастливую звезду после того, как умолкнет канонада войны, де Голль осознавал: за победу необходимо заплатить как можно большую цену. «Я считал, - пишет он в «Военных мемуарах», - что навеки будут потеряны честь, единство и независимость Франции, если в этой мировой войне одна лишь Франция капитулирует и примирится с таким исходом. Ибо в этом случае, чем бы ни кончилась война, независимо от того, будет ли побежденная нация освобождена от захватчиков иностранными армиями или останется порабощенной, презрение, которое она испытывала бы к самой себе, и отвращение, которое она внушила бы другим нациям, надолго отравили бы ее душу и жизнь многих поколений французов». Де Голль был убежден: «прежде чем философствовать, нужно завоевать право на жизнь, то есть победить».

В июне 1940 года де Голль готов сражаться за Париж, а не объявлять его открытым городом. Честь нации и свободу он ценит дороже памятников культуры. В начале существования комитета Свободная Франция ее вооруженные силы насчитывают лишь 7000 человек, однако французские летчики сражаются в небе над Англией и принимают участие в воздушных налетах на промышленные районы Германии. Авиаторы полка «Нормандия-Неман» становятся асами на Восточном фронте. Де Голль стремится к тому, чтобы его вооруженные силы принимали участие в крупных военных операциях. В 1942 году происходит танковое сражение в Ливийской пустыне, в котором на стороне союзников впервые участвуют две дивизии Сражающейся Франции. Вокруг одной из них сжимается кольцо окружения армии Роммеля, но французы его прорывают. Де Голль восхищен: «Пушки под Бир-Хашеймом возвестили всему миру о начале возрождения Франции».

Он - убежденный сторонник открытия Второго фронта в 1942 году. Стремясь как можно скорее начать битву за освобождение родины, де Голль предлагает осуществить операцию с участием 50 союзных дивизий, обещая помощь Сражающейся Франции. Но шпага де Голля «слишком коротка», в Лондоне и Вашингтоне игнорируют его советы и держат в тайне от него начало в 1942 году на Африканском континенте операции «Факел». В то время как французский генерал ведет борьбу за освобождение страны, используя в качестве плацдарма заморские территории, Великобритания и США пользуются слабостью Франции, пытаясь вытеснить ее из традиционных сфер влияния на Севере Африки и Ближнем Востоке.

Это накладывает отпечаток на личные отношения генерала де Голля. Все чаще возникают острые разногласия с британским премьером, при этом партнеры не переходят грани, сохраняя уважение друг к другу. Однако возникшую с самого начала неприязнь в отношениях с американским президентом так и не удалось преодолеть даже после двух встреч, состоявшихся в Касабланке и Вашингтоне.

В Вашингтоне неправильно оценивают соотношение сил патриотических и пораженческих группировок во французском обществе. Там делают ставку сначала на капитулянта-адмирала Дарлана, которого провозглашают верховным комиссаром Северной Африки. А после его таинственного убийства в Алжире в декабре 1942 года на орбиту запускают еще одного представителя вишистской иерархии - генерала Жиро. Одновременно Рузвельт постоянно выражает недовольство поведением «капризной невесты» (прозвище де Голля), иронически рекомендует Черчиллю «отправить его губернатором на Мадагаскар». В июне 1943 года под давлением Вашингтона создается «двухглавый» Французский национальный комитет освобождения (ФНКО), сопредседателями которого провозглашают де Голля и Жиро. Однако события развиваются с молниеносной быстротой по не предусмотренному в США сценарию. Возвратившись из «триумфальной» поездки в Вашингтон, Жиро узнает, что он устранен от дел и власть полностью перешла в руки его непримиримого соперника. Твердая позиция генерала де Голля чревата новыми сюрпризами.

Во время встречи, состоявшейся в Лондоне в мае 1944 года, накануне высадки союзных войск в Нормандии, Черчилль предлагает де Голлю выработать проект трехстороннего соглашения о формировании французского правительства и представить его на рассмотрение Рузвельта во время предстоящего визита генерала в Вашингтон. Но этот совет кажется де Голлю странным, и он категорически отвергает его. Одобрение англичан и американцев ему совершенно ни к чему. Ведь он уже издал ордонанс о преобразовании ФНКО в возглавляемое им Временное правительство Республики.

Де Голль, в свою очередь, пытается переубедить Черчилля, склонить его на свою сторону. Но тот тоже более непреклонен, чем когда-либо. «Вы, кажется, хотите, чтобы мы, англичане, заняли позицию, отличную от позиции Соединенных Штатов?.. - заявляет он. - Запомните же: всякий раз, как нам надо будет выбирать между Европой и морскими просторами, мы всегда выберем морские просторы. Всякий раз, как мне придется выбирать между вами и Рузвельтом, я всегда выберу Рузвельта».

Во время состоявшейся вскоре встречи в Белом доме президент США изобразит де Голлю как свершившийся факт будущий мировой порядок под эгидой Вашингтона, а также Москвы, Пекина и Лондона. В нем Западной Европе отводится второстепенная роль, а Франция вообще сбрасывается со счетов. Она по-прежнему находится под пятой нацистских оккупантов, ее освобождение зависит главным образом от военных действий союзников. Де Голль на первый взгляд ведет себя как Дон Кихот. В действительности - это хорошо рассчитанная дипломатическая игра. Он опирается на патриотические силы нации, поэтому союзникам так или иначе придется иметь дело с ним, поскольку ставка на квислингов бессмысленна. Хотя американцы уже отпечатали оккупационную валюту и намерены передать власть верховному главнокомандующему войсками союзников в Европе генералу Эйзенхауэру, их план установления во Франции «союзного военного правительства» (АМГОТ) повисает в воздухе. В августе 1944 года де Голль вступает в охваченный народным восстанием Париж победителем. Когда он появляется в городской ратуше, первой его осеняет мысль: «Все на месте, не хватает только государства. И мне надлежит здесь его учредить».

Отвергнув иностранное вмешательство, де Голль устанавливает правила игры возрожденного суверенного государства. И хоть это не нравится в Вашингтоне, он включает в состав Временного правительства коммунистов, признавая тем самым их вклад в движение Сопротивления. Ради упрочения национального единства он отказывается отменить награды французским солдатам и офицерам, воевавшим в Северной Африке против американцев на стороне Виши, считая, что они заблуждались, но защищали Родину. Во внутренней политике он провозглашает лозунг «Порядок, закон, справедливость», во внешней - величие Франции. Списанная со счетов новыми властелинами планеты, она присоединится к странам-победительницам, примет участие в решении судеб Германии и Европы, станет постоянным членом клуба избранных - Совета Безопасности ООН, возвратит себе ранг великой державы, а в 60-е годы будет задавать тон в европейской и мировой политике.

Совет, полезный Украине:

«Договоры подобны девушкам

и розам…»

Судьба оказалась благосклонной к де Голлю в том смысле, что отвела ему больший срок в насыщенный драматическими событиями период после второй мировой войны, чем его современникам - Франклину Рузвельту, Уинстону Черчиллю и Йосифу Сталину. Рузвельт умер в апреле 1945 года, в канун великой Победы. Черчилль вскоре потерпел поражение на выборах, уступив власть лейбористам. Сталин умер в 1953 году, оставив своим недальновидным наследникам коммунистическую империю, которой сегодня не существует. Де Голль покинет политическую арену последним из плеяды великих спустя более полутора десятилетия. Он опровергнет мнение о себе кремлевского диктатора, который самоуверенно заявил: «Де Голль? Он не сложен». Сталин оказался плохим психологом. Ведь де Голль намного прозорливее кремлевского диктатора: он предвидел неизбежность войны между СССР и Германией, а на переговорах в Кремле в декабре 1944 года отказался признать так называемый Люблинский комитет - промосковское правительство Польши. Он не допустит установления Рузвельтом американского протектората над Францией. Одновременно де Голль развеет иллюзии Черчилля, который считал себя его патроном, хотя французский аристократ не раз переигрывал сановитого англичанина, имея для этого несравненно меньшие возможности.

Пребывание де Голля на вершине власти определяется весьма долгими временными рамками: с июня 1944 года до января 1946 года он - председатель Временного правительства Французской Республики. В 1958-1959 годах - премьер-министр, а в 1959-1969 годах - президент Франции. Для де Голля власть - не самоцель, а лишь средство служения Франции. Оба раза он уходит в отставку добровольно. Первый раз - не имея возможности противостоять обструкционизму ненавистного ему парламентаризма. Второй - выдержав мощный анархистско-маоистский шквал студенческих выступлений и прокоммунистической Всеобщей конфедерации труда, но не получив затем вотума доверия на задуманных им самим выборах по второстепенным вопросам реформы сената и системы местного самоуправления. На этот раз политика величия государства, которую он неуклонно проводил, оказалась для большинства французов слишком тяжкой ношей, нация оказалась недостойной своего лидера.

В ту пору у де Голля не было соперников на международной арене ни среди американских, ни среди европейских государственных деятелей. Он становится главным генератором идей. Осознав, что период «холодной войны» между Западом и Востоком заканчивается, де Голль добивается повышения статуса Франции и ее лидирующего положения в Западной Европе. В феврале 1966 года он объявляет о решении выйти из военной организации НАТО и об удалении с французской территории к 1 апреля 1967 года иностранных военных баз. Для де Голля это - «последняя важная битва в жизни». Его обвиняют в маккиавелизме. Но разве менее коварно вели себя англосаксы в период второй мировой войны, пользуясь временной слабостью Франции?

Перед его мысленным взором простирается новая Европа - «от Гибралтара до Урала». Бросив вызов Вашингтону, де Голль обращает свой взгляд в сторону Москвы. Во время триумфальной поездки по Советскому Союзу он увещевает бровастого кремлевского лидера предоставить большую свободу восточноевропейским сателлитам, но тот остается глухим к новым веяниям эпохи.

Любимая игра де Голля - пасьянс (в переводе с французского - «успех»). В геополитике он разыгрывал многие сложнейшие комбинации: после упорных, но неудачных попыток добиться расчленения извечного врага - Германии и ссор с англосаксами шел на сближение с наследниками русских царей - большевистскими вождями, в пику Вашингтону заключал «сердечное согласие» с канцлером ФРГ Аденауэром, придя к власти при поддержке «ультра», согласился предоставить независимость Алжиру, и это полностью развязало ему руки в проведении европейской политики. Но каждый раз он неизменно начинал раскладывать карты с «дамы черви» - прекрасной Франции.

«Когда я хочу знать, что думает Франция, я спрашиваю самого себя», - писал генерал де Голль. И еще в том же возвышенном стиле: «Я был Францией». Это - как хорошо выдержанное, многолетнее вино. Смесь французской, ирландской, шотландской и немецкой кровей бурно взыграла патриотическими чувствами в жилах представителя старинного аристократического рода, предки которого храбро сражались с иноземными захватчиками, за королей и Родину. Он доказал, что патриотизм - не чья-то привилегия, а кредо личных убеждений и эмоционального состояния души.

Что же оставил он в наследство «вечной Франции»? Внешняя политика де Голля оказалась настолько успешной, что и сегодня ее основы не подвергаются ревизии. Ударная ядерная сила подтверждает статус Франции как великой державы. Соотечественники получили из его рук президентскую республику, которая, по убеждению де Голля, полностью отвечает национальному характеру французов с присущей им склонностью «уступать иностранцам и не ладить между собой». Интересно, что сказал бы генерал де Голль об украинцах, знай он нас?

Украине, как последняя надежда, нужна политическая фигура масштаба генерала де Голля, чтобы не потерять последний исторический шанс утвердить на своей суверенной территории государственность, сформировать политическую элиту, а затем и нацию. Для нее, слабо искушенной в тонкостях мировой политики и чрезмерно полагающейся на международные обязательства, не бесполезно осмыслить голлистское наследие. Начиная с мудрых советов, которые президент Франции облекал, как это искусно умеют делать французы, в блистательные афоризмы. Например: «Договоры подобны девушкам и розам. И те, и другие вянут».