Медиа: зайцы на снегу

Журналисты похожи на зайцев на снегу. Впереди - заснеженная степь. И кажется, что побежав к горизонту, туда, где солнце, оставишь за собой правильный след, за которым, возможно, пойдут другие. Нам хочется не просто писать «о…». Мы тешим себя надеждой, что можем влиять «на…». Но зайцев много, и горизонт у каждого свой - снег покрыт затейливым рисунком заячьих лапок. Останутся ли следы, когда растает снег, или окажется, что мы просто описывали бездушное белоснежное пространство, которому нет до этого никакого дела?..

Незатейливая американская офисно-мотивационная комедия «Доброе утро» с Харрисоном Фордом в роли желчной легенды журналистики на пенсии заставляет задуматься: действительно ли серьезная журналистика отжила свое, и все, что остается прежним акулам пера - это учить домохозяек готовить фетучини. При всей простоте и незатейливости истории в ней переданы две главные движущие силы современных медиа: карьера и рейтинг, порой превращающие серьезный информационный ресурс в сенсационно-развлекательную ерунду с цветными бантиками. Уровень улицы побеждает. Именно это происходит с главными телеканалами нашей страны, работающими в основном на копирование российского, тоже вторичного продукта, и привлекающего на роль ведущих журналистов заезжих звезд, потому что мы не способны подготовить своих. Авторская журналистика вымирает, потому что журналисты не являются специалистами в темах, о которых пишут. А несовпадение интересных людям тем и тех, что освещаются СМИ, часто поражает.

О том, какие смыслы сегодня продуцирует украинская журналистика, почему сограждан мало интересуют международные новости, о будущем печатных СМИ, феномене социальных медиа и многом другом корреспондент ZN.UA беседовала с Георгием ПОЧЕПЦОВЫМ, доктором филологических наук, профессором Мариупольского государственного университета и Национальной академии государственного управления при президенте Украины, который пишет книгу о медиа, состоящую из двух частей: «Метажурналистика» и «От Фейсбука и гламура до Викиликс: новые медиафеномены».

- Георгий Георгиевич, что такое метажурналистика, которой вы посвящаете половину
своей книги? В чем ее принципиальное отличие от журналистики и каковы украинские примеры?

- Это те процессы, которые начинаются после собственно журналистского процесса. Например, получаемые эффекты. Кстати, и реклама, и паблик рилейшнз находятся в этой сфере, поскольку используют объекты журналистики для своих целей. В метажурналистику попадут люди как медиа, например, шестидесятники, которые обладали своими смыслами и пытались их распространить.

Продакт плейсмент как новый тип воздействия также будет здесь, поскольку это тоже «паразитирование» на имеющихся информационных потоках. Кстати, вузы учат журналистике, а основной сферой применения усилий выпускников стала, наоборот, метажурналистика. Сегодня есть структуры, которые просто производят контент, даже не задумываясь над тем, как он будет использован. Они, конечно, задумываются, но функционируют в отрыве от процессов передачи потребителю.

- В названии второй части вашей книги соединились, на мой взгляд, несоединимые вещи: Фейсбук, гламур и Викиликс. Почему? В чем их феноменальность? Какое влияние каждый тип из этих медиа оказывает на общество и наоборот?

- Все это новое использование информационных потоков, которого до этого не было. Против них человеческое сознание еще не выработало защиты, поэтому именно здесь будет всплеск нового инструментария по воздействию на сознание. Например, мыльные оперы появились впервые как радиосериалы, когда возникло радио.

Массовое производство может производить только единый продукт. А здесь эта аксиома рушится, начинается демассифицированное производство в виде журналистики граждан, которая характерна, к примеру, для Твиттера. Просто оказалось, что сегодня информационные мускулы стали так сильны, что даже малые «возмущения/отклонения» могут порождать сильные воздействия. Раньше этого не было. А теперь будет все чаще и чаще.

- Журналистика граждан, гражданская журналистика... Вы считаете эти понятия разными? И будет ли то, что вы называете журналистикой граждан, способствовать развитию в Украине гражданского общества? Или это, скорее, является отголоском каких-то других, более глобальных изменений?

- Я как раз употребляю такой термин, чтобы не шел повтор-подсказка от термина гражданское общество. Пока у нас нет достойного уровня жизни, не будет и гражданского общества. Этика тоже зависит от уровня зарплаты. Тем более что один из классиков этого направления, которого не особенно любят и на Западе тоже, выделил три типа свобод: гражданские, где среди прочего и будет свобода слова; политические, где будет свобода голосования и прочее. Но у него есть еще третий тип прав, который мы (а точнее, все) не хотим признавать, - социальные. Сюда попадают и образование, и медицина, и другие социальные услуги, которые должно обеспечивать государство. А государство сегодня - и у нас, и у них - сбрасывает с себя все обязанности. Оно говорит: вы заболели, но ведь это же ваша вина. Оно говорит: ваш ребенок хочет учиться, что же вы не заработали на его обучение? Это сегодня происходит во всех странах. Но тогда возникает законный вопрос: а зачем нам такое государство?

- На ваш взгляд, какие смыслы сегодня продуцирует украинская журналистика и насколько отечественное информационное пространство отражает физическое?

- Всегда и везде есть, с одной стороны, несовпадение тем, которые интересны людям и которые освещает газета. Нас втягивают в интересы политические, а нам важны больше цены на хлеб, электричество, образование для детей и т.д. Наша локальная жизнь нам важнее жизни универсальной. С другой стороны, есть перекос в освещении жизни ряда профессий и событий, который также не соответствует реальному проценту этих профессий в жизни. Герой сериала - милиционер - встречается на экране чаще, чем в жизни. Герой газетной статьи - чиновник - больше представлен в СМИ, чем в жизни. Такое искривление присутствует во всем мире.

Журналистика также удерживает доминирующую модель мира, которой соответствует распределение власти. Поэтому первые лица должны получать там более позитивное и более взвешенное освещение. От них в стране зависит больше. Поэтому газета скорее опубликует интервью с генеральным прокурором, чем с районным.

Что касается собственно наших смыслов, то мне представляется, что они более критичны, чем это есть в мире, поскольку мы не удовлетворены положением дел в стране. Дополнительно к этому журналисты со времен становления страны и революций забыли, что они все же посредники (информационные), а не глашатаи. У журналиста нет права выступать в роли истины в последней инстанции, поскольку роль посредника не дает ему этого.

- Думаю, с вами согласятся далеко на все. Журналисты сегодня хотят не просто писать «о…», а влиять «на…». И многие ждут от них именно последнего.

- Конечно, каждый солдат хочет быть генералом. Но солдатскую службу кто-то должен выполнять? Не может быть армии из одних генералов. Надо вырасти до такого уровня. Кстати, посмотрите, что все еженедельные телепрограммы чаще повторяют свой прошлый выход пересказом, чем заняты аналитикой.

- Часто говорят, что в последние десятилетия журналистика стала «женской», прежде всего имея в виду смещение акцентов с сухих фактов в сторону большей эмоциональности. Хотя и количественно, как мне кажется, сегодня женщин в журналистике больше, чем мужчин. Согласны ли вы с этим? И если да, то с чем, на ваш взгляд, связана нынешняя популярность женской журналистики?

- У нас исходно появилась женская журналистика в чистом виде - женские журналы, у которых принципиально свои интересы. Что касается женской журналистики вообще, то это общая тенденция всех гуманитарных профессий: женщин больше в жизни и больше в этих профессиях. По поводу же эмоциональности, то мне кажется, что у нас умерли те жанры, которые ее требовали и которые были на плаву в советское время. А смещение от фактов к эмоциям - общемировой процесс, называемый порождением мягких новостей. Это подача информации в неновостных телепрограммах типа ток-шоу. То есть это попытка выстроить человеческое измерение новостей, которое, естественно, более интересно для человека.

- Говоря о жанрах, требовавших эмоциональности и бывших на плаву в советское время, вы имеете в виду прежде всего фельетоны и очерки? Они, кстати, умерли окончательно?

- Ничего окончательно не умирает. Круговорот жанров когда-то снова вернет их на место. Вчерашнее маргинальное становится сегодняшним главным.

- В связи с востребованностью локальных новостей и дефицитом внимания из-за больших потоков информации, не считаете ли вы, что авторская журналистика постепенно уйдет в прошлое? Актуальна ли она сегодня?

- Она действительно уходит в прошлое, но вряд ли мы найдем одну четкую причину этого. Сегодня журналистам надо писать больше материалов, сегодня возникло бесконечное число изданий, раньше их было значительно меньше, поэтому конкуренция была больше.

И для меня основное состоит в том, что у нынешнего журналиста по сути нет права на авторскую точку зрения. Он ее, грубо говоря, не заслужил. Он «средний». За ним ничего нет, что заставило бы меня прислушиваться к его точке зрения. По сути он не является специалистом в той сфере, по которой собирается писать. Он даже специализировался благодаря самообразованию. Немцы в этом плане готовят журналистов лучше: они берут людей, которые уже имеют одно образование. Там журналистика может быть только вторым образованием. И человек, получивший диплом, например, по квантовой физике, будет более внятным научным комментатором, чем наш студент-журналист, который и свои-то лекции прогулял.

Кстати, гуманитарные и негуманитарные мозги (как шутили, есть науки естественные и неестественные) по-разному структурируют мир. Гуманитарные мозги тяготеют к хаосу, если утрировать ситуацию, а естественные - к упорядоченности.

- На примере отечественных СМИ мы видим, как постепенно стирается разница между новостями, информацией и развлечениями. Не приводит ли эта тенденция в результате к поверхностным знаниям, получаемых обществом, и к постепенному вымиранию профессионалов? Кулинарные шоу ведут звезды кино и эстрады, они же рассуждают о политике и т.д. Востребованы селебритиз, а профессионалы и специалисты - значительно меньше.

- Общество не особенно заинтересовано в «завышении себя». Об этом говорит и падение интереса к книге. Звезды шоу-бизнеса вполне удовлетворяют общество во всех ролях: от кулинарии до политики. Сегодня на обочину интересов вытеснены и высокое искусство, и высокая литература. Уровень улицы победил всех.

Кстати, как следствие, что-то надо будет делать с подготовкой людей для управления страной, хотя бы двум процентам людей надо давать нормальное образование, ведь и эта сфера тоже «ушла под воду». Есть серьезное несоответствие как в наборе предметов с престижными университетами Запада, так и особенно с качеством этого преподавания и теми людьми, которые преподают и ведут научные исследования. Частично это связано с тем, что наши современные студенты уже не выдержали бы такого уровня преподавания. Они просто ждут диплом.

- Украинцы мало интересуются международными новостями. Пожалуй, больше, чем раньше, их интересуют новости локальные. К примеру, события в Египте интересовали среднего украинца в основном с точки зрения того, дешевле ли станет там отдыхать? Почему, на ваш взгляд?

- Это естественная реакция. Но в стране все равно должно быть пять-десять процентов людей с интересами за пределами своего района, своей профессии, своей семьи.

Все это немножко поломала универсализация модели успеха, которую мы заимствовали. Сегодня единственное мерило успеха - это деньги, а раньше были варианты, которые, условно говоря, можно назвать «безденежными». Научный поиск, например, не сопровождался деньгами, но был интересен.

Но есть и еще одно объяснение, которое касается того же Египта. Все наши новости и не могли быть интересными хотя бы потому, что мы не показывали собственных кадров и не писали репортажей с места событий. Это был сухой пересказ чужих новостей. А в этом случае всегда и принципиально отсутствует своя точка зрения, без которой не может возникать интерес.

В целом же международная журналистика - это реализация глобальных социальных коммуникаций, где человек является отражением определенных глобальных структур, официальных и неофициальных. По этой причине там и «отрезаны» в определенной степени «бытовые» характеристики нашего существования. Там должна быть представлена структурная точка зрения в ущерб человеческой. Это на другом уровне и ведет к снижению читательского интереса.

- Все большее развитие во всем мире и в Украине получают электронные СМИ. Что будет со СМИ печатными?

- Все тенденции работают против бумажной прессы. Статистика продаж уже уравняла в начале года количество книг в мягкой обложке, проданных в книжном интернет-магазине Амазон, с числом проданных электронных книг. Ежемесячно сокращается число подписчиков бумажных газет. В определенных сегментах общества у газеты не более пяти процентов охвата. Но это совершенно не говорит о сокращении чтения, оно может и расти, но в других формах.

У нас только начинается этот процесс, а там, где он прошел, появились и нехорошие результаты. Например, человек с экрана читает не более двух страниц, а потом переключается на следующий материал. Отсюда возникло правило: все самое важное должно быть изложено на первых двух страницах. Далее: студенты потеряли способность пересказывать текст, выделять главное, отбрасывать второстепенное, по сути, потеряна способность понимания, которая была характерной для времени расцвета книги. И тут человечество ждут страшные последствия.

- Какие? Утрата уже приобретенных человечеством знаний? Их мозаичность?

- Университеты не могут передавать знания не только потому, что не вырабатывают их, а потому, что эти формы (лекции, семинары) устарели. Это формы из средних веков, когда одна книга была у преподавателя, а у студентов книг не было вовсе. И преподаватель пересказывал книгу.

Учение формирует мышление. Сегодня мы шаг за шагом теряем эту способность. Добавьте к тому совершенно другие методы анализа и планирования, которые, к примеру, возникли в США. Мы уже скоро не будем их понимать, поскольку американцы это делают как бы на основе другой «таблицы умножения». Нам кажется, что мы понимаем, но это не так.

То же происходит и с новостями. Как показывает социология, люди их не понимают. Им нужна история события, причины и следствия, - все это для того, чтобы новость стала понимаемой.

- Какое будущее ожидает медиа социальные? Фэйсбук называют экспериментом в сфере глобальных манипуляций. Не создает ли все увеличивающееся присутствие спецслужб в информационном пространстве угрозу глобального тоталитаризма?

- Это какой-то вполне возможный, но следующий шаг. Сегодня у спецслужб нет ресурсов для такой тотальной работы. У них просто появился дополнительный след, который оставляет человек, как заяц на снегу. Раньше этот след был в физическом пространстве, теперь он есть в пространстве информационном - к тому же оно легко поддается автоматическому мониторингу.

А социальные медиа все равно будут расти. Единственно, что с Фейсбуком сейчас проявилась еще одна история, помимо привязки к ЦРУ. Исследования Стенфордского университета продемонстрировали, что общение в Фейсбуке порождает у человека печаль... Оказалось, что поскольку все демонстрируют там успехи, человек начинает ощущать свою ущербность. Уже найдено чисто психологическое объяснение этого, но пользователь-то этого не знает. Человек в горе, как правило, один, а счастьем он стремится поделиться с другими. Поэтому человек в горе думает, что он такой единственный. На самом деле горе и радость бывают у каждого. Поэтому правилом для пользователя Фейсбука должна быть строка из песни «не надо печалиться, вся жизнь впереди».