Иоанн Павел Великий: пастырь, научивший свою паству не бояться

Без него коммунизм бы не кончился или, по крайней мере, это произошло бы намного позднее и с большей кровью.

Лех Валенса

Не бойтесь! Откройте, откройте двери настежь Христу! Откройте двери его спасительной силе, откройте ей границы государств, экономические и политические системы… позвольте Христу говорить с человеком!

Иоанн Павел ІІ

За двадцать веков, в течение которых существует Престол святого Петра, только четверо из 264 римских пап, занимавших его, удостоились (разумеется, только после смерти) имени Великого. Лев І жил в V веке, Григорий І — в V—VІ, Николай І — в ІХ в. И только через тысячелетие появился еще один Великий Папа — наш современник Иоанн Павел ІІ. Он был римским понтификом в 1978—2005 гг. А в июне 2001 года сотни тысяч украинцев могли видеть его, слышать его слова в Киеве и Львове.

Посещение Быковнянского леса на окраине Киева, где когда-то сталинские палачи тайно закапывали свои жертвы, не было предусмотрено официальной программой визита Иоанна Павла ІІ в Украину. Поэтому возле памятного креста собралось только около двух десятков человек. И Папа прошел буквально в метре или двух от автора этих строк. Десяток метров, которые он должен был преодолеть пешком от автомобиля к подножию креста, были для Папы чрезвычайно трудными. Иоанн Павел ІІ еле-еле, медленно переставлял ноги, руки его заметно дрожали, а мутные глаза имели такое выражение, словно он не очень хорошо понимал, где находится и что с ним происходит. Я чувствовал тогда только сочувствие к этому уже очень немолодому и очень больному человеку, у которого, на какой-то миг тогда показалось, все уже в прошлом. И только обстоятельства, чья-то воля вынуждают его выдерживать эти нагрузки.

Но Папа наконец дошел до креста и начал говорить. И вдруг из-под седых бровей на меня глянули молодые острые глаза, исполненные внутренней силы и мудрости...

Как Кароль посвятил себя Богу

18 мая 1920 года в городке Вадовице неподалеку от Кракова в семье поручика Войска Польского Кароля Войтылы и его жены Эмилии родился третий ребенок. Мальчика назвали Каролем-Юзефом. Первое имя он получил отнюдь не в честь отца, а в честь последнего императора Австро-Венгрии Карла І, вынужденного отречься от престола за полтора года до этого, второе — в честь Временного начальника возрожденного после 123 лет небытия Польского государства Юзефа Пилсудского.

Кароль Войтыла-старший был родом из селян-гуралов (польские гурали — аналог украинских гуцулов) из села Чанец. Но уже дед будущего Папы был сельским портным, этим же ремеслом зарабатывал себе на жизнь и Кароль Войтыла-отец, пока не был в 1900 году призван в цесарско-королевскую Австро-Венгерскую армию. После срочной службы Войтыла остался на сверхсрочную, стал унтер-офицером, а через несколько лет дослужился до офицера. Во время Первой мировой принимал участие в боях с россиянами на Восточном фронте, в 1918 году поступил в только что созданное Войско Польское. В 1920 году 41-летний поручик Войтыла служил в Вадо­вицкой уездной команде пополнений (что-то наподобие нашего райвоенкомата), оттуда в 1928 году и вышел в отставку.

Мать будущего Папы Эмилия, в девичестве Качоровская, родилась в Кракове в семье ремесленника-шорника. Она была родом из села Мыхалова, неподалеку от Щебжечина, что на Холмщине. Возможно, на этом основывается утверждение, что Эмилия Качоровская была этнической украинкой. Во многих украинских источниках, посвященных Иоанну Павлу ІІ, написано, что мать будущего Папы «как говорят, была по происхождению русинкой, как это тогда называлось» или — безапелляционно — «чистокровной украинкой». Пишут даже, будто бы сам Папа сказал в Риме каким-то украинским паломникам (каким именно?), что его мать была украинкой. Но подтверждение этой версии ни в одном польско- или англоязычном источнике отыскать не удалось. Следовательно, у Эмилии Качоровской могли быть украинские корни, а могло их и не быть. Но фактом является то, что она родилась и всю жизнь прожила на сугубо польских землях, была по вероисповеданию римо-, а не грекокатоличкой и считала себя полькой, так же, как и ее муж.

«Я сын народа, осужденного соседями на смерть, — писал через много лет Иоанн Павел ІІ. — Он выжил не благодаря своей физической силе, а исключительно благодаря культуре».

В день, когда родился будущий Папа, 1-я Конная армия красных прорвала фронт украинских и польских войск южнее Киева. А в августе 1920 года войска большевиков стояли уже под Львовом и Варшавой. Созданный в Белостоке польский «ревком» готовился превратить всю завоеванную Польшу в «советскую республику». Над только что возрожденным государством нависла смертельная угроза. Но вследствие патриотического подъема широких слоев польского населения произошло «чудо на Висле» и большевики потерпели поражение. Независимая Поль­ша выжила, но союзная ей Укра­инская Народная Республика была ликвидирована, а ее земли — разделены между большевиками и поляками. «Я родился во время войны, — вспоминал Иоанн Павел ІІ, — и хотя сам не помню ту войну, чувствую большую благодарность и восторг к тем, кто эту войну выиграл. В 1920 году это было очень важно».

Единственным источником доходов семьи Войтыл было отцовское не очень высокое жалованье офицера-тыловика, а со временем — пенсия. Поэтому семья жила бедно, снимая две комнаты в доме купца-еврея Хаима Баламута. И отец, и мать были набожными, а Лёлек (так сокращенно звучало имя Кароль) сызмальства был министрантом, прислуживал в костеле. Мать Лёлека тяжело болела и, когда ему было девять лет, умерла. Еще через три года заразился от пациентки скарлатиной и умер любимый брат Эдмунд, молодой врач, старше Лёлека на 14 лет. Сестра Ольга умерла грудным ребенком еще до рождения Лёлека. Поэтому Кароль-старший и Кароль-младший остались вдвоем...

Лёлек успешно окончил начальную школу и поступил в гимназию. Был, казалось, обычным парнем-гимназистом. Но, как вспоминал через много лет один из его бывших одноклассников, в присутствии Кароля ребята не... матерились. Нет, он не запрещал им этого, не делал замечаний, просто употреблять непристойные слова при Войтыле как-то язык не поворачивался. Кароль был одним из лучших учеников класса, но у него было несколько четверок. Любимым его предметом была польская литература. А еще очень активно занимался спортом — плавал, ходил на каноэ по горным рекам, увлекался горными лыжами и пешими походами в горы. В старших классах стоял на воротах любительской польско-еврейской футбольной команды городка Вадовице, капитаном которой был его лучший друг еврей Ежи Клутер. А еще у Войтылы-юноши появилось увлечение, которое, казалось, могло стать делом его жизни, — театр. Он играл главные роли в любительских спектаклях, получил второе место на воеводском конкурсе чтецов-декламаторов. В апреле 1938 года Вадовицкую гимназию посетил краковский архиепископ кардинал Адам Сапега. И приветственную речь почему-то поручили провозгласить школьнику выпускного класса Каролю Войтыле. Речь оказала на кардинала такое впечатление, что тот поинтересовался, куда юноша пойдет учиться после школы. «Еще не решил, — ответил Кароль. — Или на полонистику, или выберу себе актерское ремесло». — «Жаль, что вы не хотите посвятить свои таланты службе церкви», — вздохнул кардинал. Но, как вспоминал впоследствии Папа Римский, «на этом этапе жизни мое призвание священника еще не созрело, хотя многие из моего окружения допускали, что мог бы пойти в духовную семинарию».

Тем временем юноша поступил на отделение полонистики Ягеллонского университета в Кракове. И шутники-однокурсники прицепили на двери его комнаты бумажку: «Кароль Войтыла — начинающий святой». Отец переселился вместе с Каролем в Краков.

А через год началась Вторая мировая... Нацисты сразу же закрыли Ягеллонский университет, а всех профессоров вывезли в концлагеря. Чтобы избежать отправки на принудительные работы в Германию, юноша должен был немедленно найти работу. Он устроился подсобником на каменоломне химического завода «Сольвей», а летом 1941 года перешел работать уже на завод, тоже неквалифицированным рабочим. «С гордостью и благодарностью Богу говорю об этом — выпало мне четыре года быть рабочим», — вспоминал то время Папа. Одновременно Войтыла посещал лекции по полонистике в подпольном университете, писал стихи и пьесы и основал вместе со своим другом Мечиславом Котлярчиком подпольный Рапсодычный театр, в котором играл главные роли. Это уже был шаг к профессиональной сцене. Кароль не был подпольщиком или партизаном. Но, в соответствии с людоедскими нацистскими законами, и посещаемость занятий в подпольном университете, и работа в не зарегистрированном официально театре были преступлениями. «Ежедневно могли взять на улице, в карьере или на заводе и вывезти в концлагерь, — вспоминал впоследствии Папа. — Неоднократно спрашивал себя: столько моих ровесников погибло, а почему не я? Теперь знаю, что это не было случайностью».

18 февраля 1942 года от сердечного приступа умер отец. И именно смерть последнего близкого человека в соединении со всем тем горем и злом, которыми придушила поляков нацистская власть, стали для Кароля Войтылы последним толчком: он решил посвятить всю свою жизнь борьбе со злом, которое, как тогда казалось, безальтернативно господствовало в мире. Но выбрал не путь вооруженной борьбы, борьбы зла с помощью насилия, как большинство его ровесников, а путь любви — служения Богу. Он решил стать священником. Через несколько месяцев, предупредив коллег по театру, чтобы на него не рассчитывали, когда будут готовить новые спектакли, Кароль оставил изучение полонистики и пошел на нелегальные теологические студии того же Ягеллонского университета. С августа 1944 года, когда гестапо начало особенно жестоко преследовать католическое духовенство, Войтыла перешел на нелегальное положение и вместе с несколькими самыми лучшими семинаристами тайно поселился во дворце краковского архиепископа Адама Сапеги.

1 ноября 1946 года Кароль Войтыла был рукоположен в священники, а 15 ноября отправился продолжать богословскую учебу и защищать докторскую в Доминиканском университете «Ангеликум» в Риме.

Кто в доме хозяин?

18 мая 1969 года краковский архиепископ кардинал Кароль Войтыла заложил краеугольный камень в фундамент нового собора в Новой Гуте-Бенчицах. Это рядовое, на первый взгляд, событие, в действительности было одной из самых крупных побед во всей двухтысячелетней истории христианской церкви.

Польские коммунисты, пришедшие к власти на штыках советских воинов, за 45 лет своего владычества и строительства «народной» Польши так и не смогли подорвать моральный авторитет церкви в своей стране, вытеснить католический костел на маргинес духовной жизни. В Польше костел всегда был центром морального сопротивления коммунистической идеологии. «Атеизм означает безбожие, а следовательно, воспитание без Бога. Утверждают, что это является выражением поступи. У нас по этому поводу принципиальные сомнения, — публично заявлял кардинал Войтыла. — Не могу их не высказать, когда выступаю в Освенциме, в месте ужасного концентрационного лагеря, который также является — не забывайте об том — плодом атеистического воспитания. Мы знаем из опыта нашей новейшей истории, что без Бога и против Бога не воспитываются люди благородными. Вместо этого очень часто воспитываются такие люди, которые создали Освенцим».

Новая Гута неподалеку от Кракова — первый и единственный в Польше вполне новый, «социалистический» город, возникший вокруг построенного коммунистами большого металлургического комбината. Поэтому вопрос построения (или не построения) костела в этом «образцовом» городе, который должен был стать моделью новой, «по-настоящему» социалистической (следовательно — атеистической) Польши, стал принципиальным. Речь шла не только об удовлетворении религиозных потребностей рабочих-металлургов и членов их семей, но и о том, «кто в Польше хозяин». Первый секретарь ЦК Польской объединенной рабочей партии Владислав Гомулка присягнул, что костела в Новой Гуте не будет никогда...

Борьба продолжалась долгие годы. На стороне коммунистов был весь арсенал авторитарного государства: рабочих, которые сами или даже члены их семей принимали участие в мирных ненасильственных акциях протеста против запрета строительства костела, лишали премий, переводили на худшую работу, снимали с квартирной очереди. Студентов отчисляли из институтов. Активистов пугали спецслужбы. На стороне архиепископа Войтылы был только моральный авторитет. «Благодаря Папе (будущему. — О.П.), — писал со временем личный друг Иоанна Павла ІІ кардинал Тадеуш Перонек, — люди поняли, что им не хватает не только хлеба, но и неба». А в 1970-м, в следующем году после закладки костела в Новой Гуте, в результате массовых народных выступлений против социализма власть коммунистов в Польше закачалась. Гомулка вынужден был уйти в отставку.

Как же случилось, что за два десятилетия молодой священник созрел до духовного лидера польской нации?

Он проучился два с половиной года в Риме, защитил две диссертации — «Доктрина веры в действиях святого Иоанна от Креста» и «Оценка возможностей обоснования христианской этики на принципах системы Макса Шелера», преподавал христианскую этику — сначала на теологическом факультете своего родного Ягеллонского университета, а после закрытия факультета коммунистами — в Люблинском католическом университете, куда ездил пару раз в неделю из Кракова. Преподавал он вплоть до избрания Папой, будучи уже и епископом, и кардиналом. Писал и издавал сборники стихов и пьесы. И были они отнюдь не дилетантскими. Достаточно сказать, что по мотивам пьесы молодого священника «Перед магазином ювелира» в Голливуде сняли успешный фильм. Но основным содержанием его жизни было служение Богу. Несколько лет отец Войтыла возглавлял приход св. Флориана в университетском участке Кракова. Большинство его прихожан были студентами. Он не только вел Службу Божью, а и стал для молодежи духовным лидером. Священник постоянно ходил со студентами в туристические походы, ходил на байдарках по польским рекам, катался на горных лыжах. Службы безопасности коммунистического государства были чрезвычайно недовольны такой «чрезмерной» активностью батюшки, поэтому в походы Войтыла отправлялся в мирской одежде, и на фото можно увидеть священника в шортах и футболке. Как результат его многолетних откровенных дискуссий с молодежью в 1960 года вышла книга «Любовь и ответственность», в которой речь шла о плотской любви и даже о половом влечении, что было беспрецедентно для книги епископа. Ведь еще в 1958 году отец Кароль стал епископом, в 1964 году— краковским архиепископом, а в 1967 году — кардиналом. Известие об этом он получил во время похода, в горах, где, по его словам, «исчезает беспорядочная суета города, господствует тишина безмерного пространства, позволяющая человеку почувствовать внутренне голос Бога».

После получения красной кардинальской шапки один из верующих публично спросил у него: «Приличествует ли кардиналу кататься на горных лыжах?» — «Я унизил бы свой высокий сан, если бы катался плохо, — ответил владыка. — Но я катаюсь очень хорошо, так что никакой проблемы нет». Это была, конечно, шутка, одно из проявлений замечательного чувства юмора будущего Папы. Если же серьезно, то святой отец не понимал и не воспринимал взгляда, что настоящий верующий должен запереть себя в четырех стенах. «Солнце и звезды, вода и воздух, растения и животные — это дары, которыми Господь украсил жилище для человека, приготовленное на Земле», — писал он.

В начале 60-х Войтыла стал инициатором письма-обращения польских епископов к своим немецким коллегам. «Прощаем и просим прощения» — таким был главный тезис этого обращения. Ведь не прошло и двух десятилетий после ужасов Второй мировой. Многие в Польше, даже среди верующих, не могли себе представить, что поляки должны простить немцам преступления нацизма. Тем более неприемлемой казалась мысль, что поляки могут просить прощения у немцев. На радостях коммунистическая власть организовала открытое письмо рабочих завода «Сольвей» с осуждением слов своего бывшего товарища.

«Прощение — это сила большой любви. Прощение — это не слабость. Прощение не означает отказа от правды и справедливости. Означает: измерять правду и справедливость в духе Евангелия», — таким был ответ епископа.

В октябре 1962 года епископ Войтыла принимал участие в работе ІІ Ватиканского собора и удивил многих отцов церкви своей кипучей энергией, трудолюбием и спо­собностью продуцировать неординарные идеи относительно любых проблем церковной жизни.

Слуга слуг Божьих

«Папа Римский, глава Като­лической Церкви, епископ Римс­кий, викарий Иисуса Христа, потомок князя апостолов, Верховный пон­тифик Вселенской Церкви, пат­риарх Запада, примас Италии, архиепископ и митрополит Римской провинции, верховный правитель Государства-города Ватикан, слуга слуг Божьих». Такой пышный титул Кароль Войтыла получил 16 октября 1978 года. Но ближе всего к сердцу он принял именно последние слова из этого обширного перечня — «слуга слуг Божьих».

Иоанн Павел ІІ (а именно такое имя выбрал себе новый Папа) стал первым римским понтификом-неитальянцем за 455 лет и вообще первым в истории Папой-славянином.

Новый Папа решительно отказался от практически всех внешних признаков величия, традиций и придворного этикета, сформировавшихся в течение многих столетий и делавших римского понтифика наподобие идола, чем-то средним между живым человеком и Богом. Он категорически отказался пользоваться папским паланкином — крытыми носилками, в которых в торжественных случаях в течение столетий носили его предшественников; не позволил провести многочасовой торжественный процесс коронации, почти никогда не одевал папскую корону — тиару, решительно запретил целовать не только свой ботинок, но и руку. В скором времени после избрания новый Папа посетил Польский коллегиум в Риме. Несмотря на запрет, один из епископов стал перед ним на колени и поцеловал Иоанну Павлу ІІ руку. В ответ Папа... в свою очередь, стал на колени перед этим епископом и поцеловал руку ему. Присутствующие князья церкви отреагировали удивленно-возмущенным шепотом. Папа обернулся к ним и спросил: «А что, не имею права?»

В последние годы своей жизни, когда Иоанн Павел ІІ долго и тяжело болел, он не требовал, чтобы врачи лечили его в Ватикане, как всех его предшественников, а ложился в клинику Джемелли. Шутки ради называл эту клинику Ватикан-ІІІ (Ватиканом-ІІ была его летняя резиденция Кастель Гандольфо, где он приказал построить плавательный бассейн, что, кстати, вызывало упреки, что он «унижает свой маестат»).

Он всегда выходил к людям после своих еженедельных пропове­дей с балкона на площади Святого Петра, общался с верующими. «Од­нажды в садах Ватикана можно было наблюдать, как Его Святость тан­цевал с наркоманами, — вспоминает кардинал Перонек. — Отку­да взялись там наркоманы? Он был убежден, что это люди с проблемами. А если есть проблемы, то к кому же людям идти, как не ко своему духовному пастырю?»

Еще в первые годы своего понтификата Иоанн Павел ІІ получил прозвище «Летающего Папы». В отличие от всех своих предшествен­ников, практически никогда не оставляющих Рим, Иоанн Павел ІІ постоянно осуществлял апостольские путешествия к верующим в различные страны. За 26 с половиной лет своего понтификата Папа осуществил 250 пастырских поездок, в том числе 164 заграничных, посетил 1022 города, провел в общей сложности за пределами Рима 822 суток. И в каждой стране он обращался к верующим на их родном языке — или произносил несколько слов, или же читал целую проповедь на языке страны. Он делал все возможное, чтобы приблизить христианство вообще и католическую церковь в частности к людям, как можно полнее удовлетворять их духовные потребности. Иоанн Павел ІІ войдет в мировую историю как крупный экуменист — он делал все, чтобы наладить контакты и взаимопонимание с другими христианскими церквами — протестантами, православными. Он стал первым Папой, посетившим мусульманскую мечеть и иудейскую синагогу.

Иоанн Павел ІІ никогда не боялся признавать грехи и ошибки — и свои лично, и своей церкви. 12 марта 2000 года он издал специальную энциклику (папское послание) «О грехах католической церкви». «Католическая церковь вошла в ХХІ век с просьбой простить ей то зло, виновником которого она была в течение всего времени своего существования», — писал Папа. Иоанн Павел ІІ просил «извинить и простить» крестовые походы, инквизицию, преследование евреев, терпимость к рабству, раздел христианского мира. Как же отличается этот подход от позиций некоторых других крупных христианских церквей, чьи пастыри еще до сих пор, кажется, живут в средневековье, считая только свое веропризнание «единственно истинным» и ненавидя остальных христиан!

Вместе с тем Иоанн Павел ІІ оставался очень жестким и неуступчивым, когда был уверен в своей правоте. Так, несмотря на мнение многих кардиналов, он не пошел ни на какие компромиссы, резко осудил и наконец одолел так называемую «теологию освобождения» — некую смесь христианства и марксизма, очень популярную во многих странах Латинской Америки в 70—80-х годах прошлого века, отлучил от церкви католического священника Эрнесто Карденаля, который, несмотря на запрет Папы, стал министром в марксистском правительстве никарагуанских сандинистов. Он был и до конца жизни оставался непримиримым в вопросах о недопустимости абортов, контрацепции, невозможности женщинам быть священниками, сохранении целибата (запрета вступать в брак для католических священников), последовательно выступал против гомосексуальных браков и эвтаназии.

Убить Папу

13 мая 1981 года Иоанн Павел ІІ, как всегда после проповеди, вышел в толпу верующих на площади Святого Петра. Вдруг прозвучало несколько выстрелов. В Папу попали две пули — в живот и в руку. Операция в клинике Джемелли продолжалась более пяти часов. Иоанн Павел ІІ чудом остался жив. И первыми его словами после того, как он пришел в себя от наркоза, были: «Что с тем юношей?» — «С каким юношей?» — не понял врач. — «Ну с тем, который стрелял в меня... Не случилось ли с ним чего-то плохого?» Первым порывом Папы, находившегося на волоске от смерти, стала забота о том, чтобы не убили его потенциального убийцу!

Но террориста задержали. Им оказался член турецкой ультранационалистической исламистской организации «Серые волки» Мехмет Али Агджа. Тем не менее в ходе следствия выяснилось, что руководство «Серых волков» даже не думало убивать Папу, турок стал лишь исполнителем, а организатором покушения были спецслужбы Болгарии, наивернейшего сателлита СССР. Простая логика позволяла прийти к выводу, что и в этом случае за спиной Софии стоит Москва. Но тогда такую версию доказать не удалось. И только через четверть столетия, в 2006 году, уже после смерти Иоанна Павла ІІ авторитетная комиссия, созданная правительством Италии, обнародовала свои выводы. Она считает доказанным, что приказ убить Папу отдал лично Генераль­ный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев, а политбюро ЦК на тайном заседании единогласно (включительно с будущим «отцом перестройки» Михаилом Горбачевым) одобрило это решение.

Почему же московские коммунисты так испугались Папы-поляка, что даже пошли на риск организации скандального террористического акта?

Одной из первых апостольских поездок Иоанна Павла ІІ после избрания Папой стало путешествие в Польшу 2—10 июня 1979 года. Длинных семь месяцев коммунистические власти Польши сопротивлялись этой поездке, но наконец все же были вынуждены уступить. Папа тогда триумфально объехал всю страну, и в каждом городе его встречали сотни тысяч, а то и миллионы людей. И хотя ни один из каналов польского телевидения не показывал тех бесчисленных толп из-за категорического запрета власти, поляки впервые за десятилетия почувствовали себя свободными людьми. «Не бойтесь! Откройте, откройте двери настежь Христу!» — призывал Иоанн Павел ІІ паству в первый же день своего понтификата. И поляки перестали бояться. Через год, летом 1980 года, в Польше появится первый в коммунистических странах по-настоящему независимый профсоюз «Солидарность». Вскоре в Польше воцарилось фактическое двоевластие. Угроза для коммунистической власти стала абсолютно реальной не только на родине Папы, но и во всех других странах-сателлитах СССР. И лишь введение в Польше в декабре 1981 года военного положения, создание эдакой хунты латиноамериканского образца позволило на несколько лет отодвинуть неминуемый крах «мировой системы социализма». А покушение на Иоанна Павла ІІ было попыткой физически устранить духовного лидера и вдохновителя мирного демократического движения сопротивления коммунистической власти в Восточной Европе. Не удалось. И в апреле 1990 года, приехав в Прагу, Иоанн Павел ІІ смог провозгласить: «Новейшая Вавилонская башня разрушена». Власти коммунистов пришел конец.

Украина, поцелованная Папой

23 июня 2001 года Иоанн Павел ІІ, выйдя из самолета в Борисполе, стал на колени и поцеловал украинскую землю. Этот его жест не был уникальным. Еще в 1948 году, когда молодой священник Кароль Войтыла получил свой первый приход в польском Неговице и шел через поля к своему селу, войдя в его границы, он преклонил колени и поцеловал землю. Так же делал он, уже став Папой, во время каждой пастырской поездки в каждый из городов, в каждую страну. Но, несмотря на всю привычность, «неоригинальность» этого поступка Иоанна Павла ІІ, Украина, поцелованная Папой, стала после его визита все же немного другой страной. Попытки некоторых украинских обозревателей предать самой фигуре Папы, а также его визиту в Украину каких-то мистических (если не демонических) черт могли вызывать только улыбку, но пятидневное пребывание Иоанна Павла II на украинской земле, как увеличительное стекло, сделало наглядными некоторые процессы, происходившие в социальной, духовной и политической жизни Украины, и стало катализатором для части из них.

Визит Иоанна Павла II в Украину, безусловно, не был рядовым событием для нашей страны, но он не стал и будничной поездкой для самого «Папы-путешественника». Иоанн Павел II придавал этому паломничеству особое значение. Западные обозреватели сравнивали его с «прорывным» визитом на коммунистическую Кубу в 1998 году.

После краха СССР и до поездки в Украину Папа неоднократно посещал просторы распавшейся «империи зла» — он был во всех трех странах Балтии, в Грузии. Тем не менее о паломничестве в Украину Папа, по его собственным словам, молился много лет. Главной преградой на пути папского визита в Украину была крайне жесткая позиция по этому вопросу Российской православной церкви и ее украинского филиала — Украинской православной церкви Московского патриархата. Московская патриархия, добившаяся, чтобы в России на законодательном уровне все веропризнания были разделены на «чистые» («традиционные») и «нечистые» («нетрадиционные»), конечно же, с предоставлением важных юридических привилегий «чистым» конфессиям во главе с православием, вообще, мягко говоря, осторожно относится к диалогу с другими христианскими конфессиями, а с католиками — особенно. Визит же Папы на «периферию» их «канонической территории» — в Украину, без предыдущего посещения Москвы, РПЦ вообще восприняла как вызов. В течение многих лет Иоанн Павел II откладывал свое паломничество в Украину, пытаясь не «провоцировать» Московскую патриархию.

Решение Иоанна Павла II все же посетить Украину, несмотря на решительные возражения и противодействие Российской православной церкви, означало, что один из самых выдающихся (если не самый выдающийся) духовных лидеров Запада отважился проигнорировать претензии Москвы на Украину как на зону своего «исключительного влияния».

Все поведение Папы в течение визита, все его проповеди, речи, выступления и реплики стали, с политической точки зрения, одной большой демонстрацией полной поддержки независимости Украины, ее сохранения и развития как самостоятельного государства. Чего стоит хотя бы тот факт, что к украинцам Папа обращался исключительно на украинском языке. И то почти без акцента. Просто невозможно представить себе иерарха, например, Российской православной церкви, который бы, не родившись и никогда не живя в Украине, потрудился бы выучить язык такого близкого, такого братского народа. В конце концов, просто решился бы разговаривать на этом языке, если бы каким-то удивительным образом знал его.

«Украина имеет выразительное европейское призвание», — подчеркнул Папа, словно подталкивая политическую элиту страны в сторону Запада. А пресс-секретарь Святейшего Отца Хоакин Наварро-Вальс на вопрос российского журналиста, стал ли Иоанн Павел II после приезда к Киев ближе к визиту в Москву, почти отрезал: «Святой Престол не рассматривает паломничество Папы в Украину в связи с возможным визитом в Москву. Эта большая страна с почти 50-миллионным населением сама по себе достойна наибольшего внимания».

Тогдашняя украинская власть во главе с Леонидом Кучмой пыталась максимально использовать дивиденды от визита Иоанна Павла II в Украину, добиться, чтобы отблеск Папиной славы упал и на нее. Стремления некоторых украинских политиков и религиозных деятелей протолкнуться поближе к Папе, разжиться сюжетной фотографией на тему «Я и Иоанн Павел II» иногда казались просто неприличными.

И, несмотря на это, впечатления, что Папа дал себя использовать для раскрутки имиджа тех или иных украинских политиков, не возникло. Этот пожилой, усталый и больной человек вел себя с огромным тактом и вместе с тем с огромным чувством собственного достоинства. И какими-то почти незаметными штрихами и поворотами своего поведения вполне ясно дал понять, что приехал в Украину не в гости к какому-то конкретному лицу, а ко всем...

Впрочем, в Киеве и во Львове Иоанна Павла II принимали по-раз­ному. Сто пятьдесят тысяч на аэродроме «Чайка» в Киеве 24 июня и полтора миллиона на (и вокруг) Львовском ипподроме 26 июня. И еще шестьсот тысяч молодежи около церкви Рождества Пресвятой Богородицы на Сыхове — без преувеличения, вся Галичина собралась в тот день во Львове.

Очень разной была также атмосфера, господствовавшая на киевском аэродроме и львовском ипподроме. Большинство киевлян все же пришли из-за любопытства, и каждый стоял сам по себе или вместе со своим небольшим обществом. Во Львове же бескрайнее море людей чувствовало себя единым целым. Тогда возникло впечатление, что Галичина снова просыпается, что снова возрождаются мощные силы, рассосанные, растянутые нечистыми и непрофессиональными политиками, унизительными экономическими неурядицами, потерей веры в то, что в государстве действительно можно что-то сделать; что галичане ищут харизматического лидера, человека, за которым можно пойти. Через два года выяснилось, что проснулась не только Галичина.

Папа, по его собственным словам, приехал в Украину «с любовью и уважением к православным братьям». И он сам, и его окружение, и католические иерархи Украины (как западного, так и восточного обрядов) единодушно утверждали, что этот визит принесет, приносит, уже принес качественно новый уровень взаимопонимания между католиками и православными в нашей стране. Такого же мнения придерживалось и руководство Украинской православной церкви Киевского патриархата и Украинской автокефальной православной церкви.

Несмотря на настоящую истерию, которую пытались вызвать в обществе иерархи украинского филиала РПЦ, большими успехами похвалиться они не смогли. Даже по «самым оптимистическим» для РПЦ социологическим исследованиям, к визиту Иоанна Павла II в Украину негативно относилось не более 8 процентов населения. Большинство же украинцев этот визит приветствовало.

* * *

Иоанн Павел ІІ умер после тяжелой и продолжительной болезни 2 апреля 2005 года. И едва ли не весь мир замер в трауре. Свыше 4 миллионов людей, в том числе более одного миллиона из самой Поль­ши, приехали в те дни в Рим. Люди стояли по 13 часов в очереди, чтобы отдать последний долг своему пастырю. А за полгода до этого и через три года после визита Иоанна Павла ІІ в Украину произошла оранжевая революция. И, несмотря на все разочарования действиями наших «оранжевых» лидеров в послереволюционные годы, никто из тех, кто стоял в морозные дни 2004 года на киевском Майдане, никогда не забудет ощущение внутренней свободы, собст­венного достоинства и любви, переполняющие их тогда. Трудно это обосновать логически, но внутренне я убежден, что если бы не Иоанн Павел ІІ, оранжевой революции, по крайней мере в таком виде, в каком она произошла, не было бы.