Украина эры Водолея

Забавно, что ХХ век задержался на 20 лет. Он завершается только сейчас. Можно считать, что следующий год — это настоящее начало нового, ХХІ века. Кто-то даже считает, что новой эры — Водолея. Предыдущее, ХІХ столетие, тоже инерционно продержалось до Первой мировой и эпидемии «испанского гриппа». Не очень верю в исторические параллели, но российская агрессия и эпидемия стали для нас началом сложной перезагрузки в новый век — чем-то вроде того, что происходило приблизительно 100 лет назад. Все, что было до Майдана, — в действительности о постсоветской Украине, менявшейся не потому, что она этого хотела, а потому, что изменялся мир вокруг нее. Меняться не изменяясь, лелея прежде всего собственные узко частные или корпоративные интересы, — было нашей печальной реальностью, и только 2014 год стал первым, хотя и, к сожалению, не решающим вызовом этому. Теперь впереди новые вызовы, и стоять на месте уже не получится.

Вторая половина ХХ века была беспрерывной восходящей к повышению благосостояния, более устойчивому верховенству права и, в целом, к большей стабильности и определенности. Многим казалось, что все работает, дальше должно быть только совершенствование достигнутого, а «идеологическим» обоснованием этому стал текст Фукуямы о либеральной демократии как конце истории. Теперь этот текст вспоминают с улыбкой, ироничной или саркастичной, в зависимости от того, кто, собственно, вспоминает.

Коронавирус не перезагрузил мир и общество. Миллионы людей хотят не в будущее, а назад — к знакомой, удобной или даже не очень «нормальности», вот только она в последние годы стала совсем «ненормальной». Классическая репрезентативная демократия дегенерирует в сторону популизма, последней жертвой этого процесса стала «колыбель» демократии — Соединенные Штаты. Хотя двухпартийная система там еще является фактом жизни, но никто не знает, сохранится ли она после потрясений «трампизма». Система идеологических партий почти перестала существовать в Европе: противопоставление социал-демократии и христианской демократии утратило начальный смысл, ядро поддержки размыто, а баланс «левые—правые» больше не работает, поскольку система координат изменилась и, собственно, непонятно, что такое «левые» и «правые», кого и как они представляют. Всем очевидно, что надо двигаться вперед, но для этого необходимо настоящее политическое лидерство и визионерство. В нашей стране с этим очевидно не сложилось, но в мире — тоже явный дефицит. Оказывается, что воссоздавать себя в политике удобнее и проще, чем войти в историю, — пословица о «синице в руках» в политике работает даже лучше, чем в обычной жизни.

Ответ на глобальный вызов коронавирусной пандемии формировался преимущественно на национальном уровне, по крайней мере на начальном этапе. Коронавирус нам продемонстрировал, что политика остается национальной, а вызовы — глобальными. Соревнование национальных институций за победу в борьбе против глобальных вызовов выглядит все более маразматично, но людей можно понять: они платят (или не платят) налоги на национальном уровне и, соответственно, ждут защиты от национальных государств. Написаны тысячи статей и провозглашены тысячи эмоциональных речей о том, что это должно измениться, — но результата почти ноль. В качестве примера — борьба с изменениями климата: все научные исследования свидетельствуют, что реальные изменения жизненно необходимы в последующие 10–15 лет, но почти все хотят, чтобы начинали другие. Дискуссии вокруг Парижского соглашения это хорошо подтверждают. То, что альтернативой кризисам и климатическим изменениям станет инициированное Илоном Маском «Вперед, все на Марс!», пока что воспринимается как шутка и далекое будущее. Но оно таким не является. В рамках национальной ментальности всем нам жить удобно и комфортно. Эти удобство и комфорт создают сказки наших бабушек, праздники, язык, обычаи и кухня, хотя последняя начинает быстро размываться пиццами, суши и многим другим. Но какая национальная ментальность будет доминировать в первой колонии на Марсе — вопрос, скорее, забавный, как и вопрос национальных институтов, и кто кому там будет платить налоги. Уже через несколько лет мы собственными глазами увидим, как сообщества функционируют вне национальных рамок, и это будет иметь взрывной эффект для всей системы национальных государств.

Так же менеджмент многих международных компаний, состав оперных трупп и футбольных клубов давно напоминает карту мира. Здесь работает принцип «лучшие из лучших».

Национальная политика претендует на понимание нюансов ментальности, но, очевидно, утратила эффективность и стремление к лучшему результату, а выборы часто служат воспроизведению в политике тех, кто мимикрирует. Пандемия коронавируса показала, что национальная политика не может эффективно защитить от современных и будущих вызовов, нужен путь вперед. На сугубо национальном уровне невозможно ни принять решение, что, собственно, этот путь вперед необходим, ни сориентироваться, куда идти. Концепция «классических» национальных суверенитетов, созданная в результате Вестфальского мира, уже не работает. Более того, держаться за нее — означает давать миру все больше шансов «съехать с рельсов» из-за популизма, ностальгии по «старым добрым» временам, желания жить в теплой ванне и в среде, которая не открывает перспектив, но кое-как консервирует обычную жизнь. В ХХІ веке так не получится.

Экономическая реальность вокруг быстро меняется, мы уже не можем без Uber или таких, как он, акции Tesla зашкаливают, акции же «классических» нефтяных компаний стагнируют. Экономика ставит на будущее. Необязательно вытаскивать старый анекдот о цюрихском банкире — «если он прыгает в окно, то лучше прыгать за ним как можно быстрее», но экономическая модель ХХ века приближается к своему пределу. Экономика ХХ века не будет работать в ХХІ.

В последние годы мы привыкли к быстрым изменениям, но последующие десятилетия будут беспрецедентными. До конца этого столетия человечество освоит как минимум Солнечную систему, достигнет фундаментальных изменений в измерениях искусственного интеллекта и объединении компьютерных и живых сетей. Успехи в биологии позволят фокусироваться на потребностях отдельного человека, а энергетика станет «углеродонейтральной». Всплеск других технологий даже сложно предвидеть. Во времена моего студенчества все говорили о термоядерном синтезе в течение последующих 5–10 лет, но здесь, как и раньше, продвижение очень медленное, поэтому осмотрительность не помешает, но технологический скачок будет на уровне «взрыва мозга». Будущее соперничество будет развиваться в сфере технологий, а не торговли, но в этом соперничестве мы даже не на периферии, нас там просто нет. В будущем наши перспективы станут еще хуже, если это в принципе возможно. Систему образования мы не создали, последние телевизионные уроки стали предметом насмешек. Остальные страны успели выстроить онлайн-контент, а мы живем в мире учебников и скучных лекций. По последним исследованиям, образование за пределами городов у нас почти мертвое. Высшее образование превратилось в шутку, ведь у нас больше вузов, чем в Великобритании, при этом ни один из них не входит даже в 300 рейтинга мировых вузов. Национальная академия наук имеет к науке, скорее, опосредствованное отношение. Все это хорошо понимают, но ничего не делают. Даже если бы теоретически мы хотели стартовать в будущее — стартовать мы можем только в прошлое.

Вызовам, которые, как в любимой когда-то многими компьютерной игре «Тетрис», падают на нас со всех сторон, мы могли бы противопоставить устойчивость и способность наших институций, но их у нас просто нет. Названия есть, а самих институций — лишь видимость и коллапс. Задача выстроить систему подачи кислорода по всей стране — масштабная, но логистически и научно несложная, финансово не очень отягощающая: технология кислородных концентраторов давно известна. Никакого хайтека, просто системная проблема, которую надо было своевременно решить, — результат хорошо всем известен. После этого всю болтовню об устойчивости общества и политическом лидерстве можно прекратить: она просто не имеет смысла.

Вообще, в мир, который находится на пороге фундаментальных изменений, мы входим самой бедной страной Европы. Мы привыкли пренебрежительно говорить о «банановых республиках», но и они по большинству экономических и социальных показателей опередили нас, причем в разы, посмотрите на статистические данные. Большинство украинцев потеряли надежду на то, что государство станет сильным, но нам надо, чтобы государство стало хотя бы честным и справедливым и перестало создавать украинцам проблемы во всем.

Будущий мир будет сложнее сегодняшнего, хотим мы этого или нет. В нем никто не будет зарабатывать на производстве, ведь эта сфера будет довольно быстро роботизирована. Конечно, не завтра, но скоро, поэтому создание рабочих мест в производстве не только не является устойчивым, это не будет производить добавленную стоимость. К тому же инвесторы в нашей стране не приветствуются, — все работает на то, чтобы их у нас не было, как и связанного с этим трансфера технологий и знаний.

Энтузиазм по поводу победы Байдена можно понять, это действительно шанс, но дискуссия, как собственно им воспользоваться, — просто смешная. Многие надеются, что будущая американская администрация просто нажмет на Россию, изменит «нормандский формат», даст больше какой-то помощи, словно некий политический Святой Николай в русле предпраздничных настроений. Этот менталитет малыша, ждущего праздника, явно контрастирует с тем, что надо для реального партнерства, а это четкая программа жестких и мучительных действий и желания их выполнять.

Именно потому, что мы плетемся позади, цена визийного и политического лидерства беспредельно высока для Украины. Наивно надеяться на геополитическую или другую важность Украины, — мы важны для наших друзей, только если на нас можно полагаться, и это проявляется не словами или заявлениями, а реальными действиями. Так же наивно надеяться, что воспроизведение общественных ожиданий приведет к прогрессу: люди выбирают власть для лидерства, а не для менеджмента интересов.

ХХІ век будет временем, когда все будет проверяться и тестироваться, никто не может иметь гарантий, что он будет существовать и дальше просто потому, что ему так хочется. Иначе говоря, нет никакой гарантии, что в ХХІ веке вопросы суверенитета, солидарности, международного права и еще многие другие будут оставаться там, где они находятся сейчас, скорее — наоборот. Поэтому нам очень нужен положительный образ будущего, который укреплял бы нашу идентичность и вдохновлял на движение вперед. Нечего и говорить, что искусственная поляризация общества или «какая разница» не является образом будущего вообще ни для нас, ни для кого-либо другого.

Ни политики, ни государственные институции, очевидно, не хотели и не смогли вывести нас из периферийного состояния ХХ века, хотя все решения давно известны. На ближайшие годы у нас есть ключевая задача — создать элиту, которая действовала бы по правилам, отличающимся от тех, по которым действует «украинская политика», то есть которая не зарабатывала бы на политике и была интегрирована в глобальную элиту. Ведь национальных ответов на глобальные вызовы просто не существует. При этом это должна быть элита не «над» обществом, а внутри, только так это будет работать в будущем. Кстати, именно ХХ век начался с разговоров и лозунгов, что «кухарка может управлять государством». Всплеск популизма в конце века вновь поднял на поверхность эту тему: там, где есть устойчивые институции, это привело к общественным испытаниям, там, где их нет, — к общественным катастрофам.

Фокус на образовании и научных исследованиях, революционные, без преувеличения, изменения в этих сферах — основа всего. Необразованные — точно будут лузерами, как необразованная и отсталая нация — мы будем глобальными лузерами. Все успешные проекты последних 150 лет были построены на приоритетности высшего образования, никаких исключений здесь нет. После пандемии коронавируса останется общее осознание, что надо что-то делать с системой здравоохранения, по поводу образования — такого понимания точно нет.

Украинцы, очевидно, не готовы пожертвовать ни своей свободой, ни своим благосостоянием, — это на уровне ДНК нации, и это фундаментально отличает нашу ментальность от российской, несмотря на все попытки отсылки к концепции «одного народа». Свободу и благосостояние надо добыть и защитить. За первое мы заплатили невероятную цену, но это лишь начало нашего пути, второе — зависит от нас. Но все это возможно только при условии выхода из жалкой периферии, на которой мы находимся, иначе наши разговоры и мечты о субъектности останутся мечтами.

Мы любим генерировать правильные интеграционные лозунги, но как только доходит до реальных интересов, начинаем толочь воду в ступе: от «потери субъектности» до «внешнего управления». Интеграция в трансатлантическое пространство — это не только благородная цель и обеспечение безопасности, это, наконец, шанс выбраться из безнадежной периферии. Сторонники тезиса «Техас грабят только техасцы» придумают много причин, почему лозунги должны оставаться лишь лозунгами, а «Украину должны грабить некоторые из украинцев».

Доверие к нам, к качеству нашей демократии и верховенству права будет определять и серьезность отношения к нам. Можно внести курс на ЕС и НАТО в Конституцию, но это будет оставаться пустым звуком для наших партнеров, если одновременно мы не перезагрузим систему верховенства права или не отнесемся серьезно к реформе безопасностного и оборонного сектора. Можно много говорить о защите инвесторов, но в реальности создавать для них невыносимые условия. Во всех новых странах-членах ЕС именно компании из многих стран-основателей Евросоюза сделали политическую интеграцию возможной и устойчивой. Не все инвестиции оказались успешными, но все страны-аспиранты получили неистовый толчок вперед и более устойчивые институции. Мы же лишь продолжаем об этом говорить, и чем дольше мы это делаем, тем больше шансов, что будут говорить за нас.

Есть соблазн праздновать этот Новый год так же, как предыдущие, и продолжать делать то, что мы делали все эти годы, но это не будет работать. 30 лет нашей независимости мы пытались «пропетлять», кому-то это даже частично удавалось, но дальше это ведет в никуда. Поэтому сейчас критически важно распрощаться наконец с Советским Союзом и постсоветской Украиной. Построить сообщество людей, которые не хотят продолжать жить по правилам современной украинской политики, и стать настоящим союзником для обществ, разделяющих с нами общие ценности. То есть — прекратить имитацию.

Я хорошо понимаю, что этот текст не создает праздничного настроения накануне Нового года, не дает предсказуемого прогноза на следующий, чтобы прочитать его и спокойно праздновать дальше. Это можно сделать в начале следующего года, а праздничное время использовать для ментальной перезагрузки. Она скоро понадобится.

Все статьи автора читайте по ссылке.