Оправдать можно многое, но не предательство. Считает начальник Управления внутренней безопасности СБУ А. Мухатаев

Пожалуй, трудно ожидать особой откровенности от руководителя святая святых СБУ—Управления внутренней безопасности. Тем не менее, сам факт интервью с человеком, занимающим такой пост, явление исключительное. Надеемся, интервью с А.Мухатаевым покажется интересным нашим читателям не только по этой причине.

— Андрей Александрович, вы имели непосредственное отношение к расследованию дела о незаконном прослушивании высших должностных лиц Украины…

— Я принимал участие в проверке информации о том, что осуществляется незаконная прослушка высших должностных лиц государства. Мы провели серьезное, глубокое, всестороннее масштабное служебное расследование и передали материалы в Генеральную прокуратуру, а она возбудила дело по факту на основании наших материалов. Председатель СБУ И. Дрижчаный издал распоряжение, которое сделало невозможным повторение подобных фактов, выработаны конкретные механизмы по их недопущению. Надо отметить, что президенту не побоялись сказать о выявленных в ходе расследования фактах противоправной деятельности в СБУ. Для этого, согласитесь, надо иметь мужество.

— В СБУ времен Турчинова?

— Мы не говорим о Турчинове. Там есть эпизоды и до него, и дело тут не в самом Турчинове.

— Предположительно, сколько сотрудников СБУ может быть привлечено к уголовной ответственности по этому делу?

— Служебное расследование не может по своей природе подменять следствие. Мы определили, что проведение слухового контроля осуществлялось в нарушение действующего законодательства. Он не был вызван необходимостью и по процедуре не соответствовал закону. В рамках служебного расследования мы не могли выяснить, с какой целью это делалось, кто заказчик.

— Вы же должны выяснить это для себя?

— Безусловно. Но законодательство требует от нас при обнаружении признаков состава преступления передать материалы по подследственности, в противном случае мы сами несем ответственность. Мы провели проверку и передали материалы прокуратуре. Сейчас она привлекает нас к расследованию этого дела.

— Кто-то уже задержан?

— Я не хочу, чтобы прокуратура обвинила меня в том, что я вмешиваюсь в их компетенцию. Мы выполняем следственные и оперативные поручения по данному уголовному делу.

Кстати, обнаружив факты несанкционированного снятия информации с каналов связи здесь, в Киеве, мы изучили проблему в целом по стране. И уверяю вас, что этот случай, ставший достоянием гласности, далеко не единственный в Службе. Несколько дней назад нами отправлен в Генпрокуратуру еще один пакет материалов по такой же тематике: незаконное снятие информации с каналов связи и проведение оперативно-розыскных мероприятий. На основании этих материалов уже возбуждено уголовное дело.

— Соответствует ли действительности информация о том, что, возможно, просто ввиду существования распространенных в Службе пророссийских симпатий, туда идет значительная утечка информации?

— Это неправда. Могу сказать, что если из Службы и идет утечка информации, то в большей мере украинским финансово-промышленным группам. Потому что у нас, пока, к сожалению, система мер безопасности «за кордон» работает эффективнее.

Кстати, в СБУ по вопросу утечки информации возбуждено уголовное дело в отношении ряда сотрудников. Там не один состав преступления, но прежде всего речь идет о разглашении сведений, составляющих государственную тайну. Это нетипичное дело. Его фигуранты служили в разных подразделениях Службы, принимали участие в тех событиях и бывшие сотрудники СБУ. Мы знаем исполнителей, известны другие участники этого процесса. Это дело — начало серьезной, комплексной операции по перекрытию каналов утечки информации.

— Каковы ваши достижения на ниве борьбы с коррупцией?

— Впервые в истории Службы безопасности мы открыто заявили о том, что у нас, к сожалению, есть проявления коррупционного характера. И сейчас на любые факты такого рода мы реагируем в соответствии с законодательством. Материалы направляются военному прокурору, который при отсутствии признаков преступления отказывает в возбуждении уголовного дела и направляет материалы в суд для административного реагирования. Свежий пример: 24 марта будет суд — Военной прокуратурой было составлено два протокола о коррупции, касающихся сотрудников центрального аппарата СБУ. И хотя речь идет об административной ответственности, все сотрудники знают об этом факте, и мы надеемся на профилактическое воздействие таких эпизодов.

— Сотрудники, в отношении которых судом вынесены такие решения, могут остаться в рядах СБУ?

— К сожалению, это не всегда является достаточным поводом для увольнения.

—А за что же тогда сегодня можно «вылететь» из СБУ? Порочащие связи и работа ближайших родственников сотрудника, несовместимая с его должностью, сегодня вообще уже устаревшие понятия?

— Тут, безусловно, нужно усовершенствовать закон «О борьбе с коррупцией». У нас был горький опыт, когда составлялся протокол о коррупции, действие сотрудника признавалось коррупционным и его увольняли на этом основании. Суд говорит: он же привлечен к административной ответственности, разве в постановлении суда написано, что он подлежит увольнению? Найдите ему другой участок работы в Службе, не связанный с властными полномочиями, но оснований для его увольнения у вас нет.

Сегодня мы идем другим путем. У нас широко распространена практика проведения служебных проверок и расследований. Только за первый квартал 2006 года мы провели их уже более 60. Если какая-то противоправная деятельность сотрудника связана с выполнением служебных обязанностей, мы даем ей правовую оценку (административную, уголовную). Но каждое такое нарушение тесно сопряжено с системой внутренних, служебных нарушений. И если прокуратура или суд постановили реагировать на конкретный факт в порядке дисциплинарного производства, то мы присовокупляем к ним перечень служебных нарушений, которые не вошли в админпротокол, поскольку они внутренние. А затем принимается решение.

— И это может быть механизмом избавления от запятнавших себя сотрудников?

— Может, и мы это используем. С начала года за противоправные действия уже уволены шесть сотрудников, 45 привлечены к дисциплинарной ответственности.

— Прежде в СБУстарались не выносить сор из избы, так сказать, не портить имидж офицера. Если сотрудник попался, ему просто предлагали написать рапорт по собственному желанию и увольняли. Может, это было правильно?

— В 1996 году я тоже так считал. Но теперь пришел к выводу, что это неверно. Увольняясь таким образом, а не пройдя через суд, аттестационную комиссию, не уволенный в связи со служебным несоответствием, человек потом спокойно идет работать в другие структуры, а на запросы официальные органы отвечают, что за ним ничего не числится, он «белый и пушистый». И он идет работать в прокуратуру, в таможню, в милицию, налоговую или во внутреннюю безопасность налоговой милиции или возвращается в СБУ. Ведь формально за ним никакого негатива нет.

— Хотелось бы затронуть вопрос «крышевания» правоохранительными структурами преступного бизнеса. В частности, наркоторговли в той ее области, где речь идет не о незаконном хранении пяти граммов специфического вещества, а о наркотрафике. Каковы ваши наработки в этом плане?

— Для офицеров СБУ понятие чести — не пустой звук. Тех, кто участвует в наркобизнесе, вытесняет сама среда. Даже только на уровне каких-то подходов сотрудники, наверное, в 99 случаях из ста ставят в известность руководство.

— Прецеденты таких правонарушений были?

— За те четыре месяца, что я нахожусь в должности, на уровне организации переправки наркотиков у нас не было реализации такой информации. А на уровне содействия в распространении были.

— И какой порядок цифр?

— Это единичные случаи, исключения. Я отношу их к категории общеуголовных преступлений, они нетипичны. Ну, например, изъяли по уголовному делу 1,5 кг кокаина, сотрудник взял два пакетика, отдал товарищу, говорит, реализуй, деньги поделим. Этот сотрудник уже не служит в СБУ.

— Привлекались ли к дисциплинарной, уголовной ответственности сотрудники Управления внутренней безопасности СБУ?

— Да. В частности, руководитель внутренней безопасности одного из региональных подразделений за незаконное проведение оперативно-розыскного мероприятия в отношении сотрудника СБУ нами привлечен к жесткой дисциплинарной ответственности. Это не единичный пример.

— Служба тщательно изучает мотивацию потенциальных сотрудников. А какой может быть сегодня реальная и одновременно законная мотивация, а не «бизнес-проект» у человека, который желает служить в рядах СБУ?

— Зарплата сотрудника Службы сегодня на достойном уровне.

— Сколько будет получать пришедший к вам молодой специалист с высшим образованием?

— Это зависит от участка работы. Примерно 1500-1700 гривен. Кроме того, серьезный социальный пакет, в перспективе — квартира, которую молодому специалисту купить очень трудно. Бесплатное медицинское обслуживание, бесплатное второе высшее образование, специальное образование.

Кроме того, возможность уйти на высокую пенсию еще в достаточно дееспособном возрасте. Немаловажный фактор — общественное мнение. Вы знаете, сегодня приходят молодые ребята, для которых очень важной мотивацией является полезность обществу.

— Вы искренне считаете, что, как 20 лет назад, в такие структуры идут, многократно посмотрев фильм «Следователь»?

— Не к нам приходят, а мы отбираем. Мы тщательно изучаем вопрос мотивации. Если видим, что молодой человек приезжает на БМВ последней модели, понятно, что наша зарплата интересовать его не может в принципе. Или приходит человек на беседу, а на нем галстук за 500 долларов. У нас был такой случай, и когда парня спросили — скажи откровенно, зачем тебе это нужно? Он говорит, мол, его девушка сказала: ты в армии не служил и ты не крутой. Поэтому он пришел к нам — доказать, что он мужчина. Решил попробовать — не понравится, уйдет, понравится — останется.

— Вас убедила эта трогательная аргументация?

— Нет. Мы посоветовали ему сначала разобраться в отношениях со своей девушкой. Сказали, что если победишь на личном фронте, увидим, что ты боец, —возьмем.

— Насколько известно, такая инициатива, когда человек сам приходит и предлагает взять его на службу, еще со времен КГБ никогда не приветствовалась…

— В процессе зачисления на службу в органы госбезопасности существует очень сложный механизм фильтрации, выявления реальной мотивации человека, его цели.

С кандидатом проводят серьезную работу и сотрудники отдела кадров, и психологи, изучая разные аспекты личности, прежде всего, его мотивацию. Если нужно, применяется и полиграф, если на это есть согласие кандидата, разумеется. Безусловно, активное участие в этой работе принимает Управление внутренней безопасности.

— Почему на службу в СБУ сегодня берут из милиции? Раньше ведь такого представить себе нельзя было. Как вы к этому относитесь?

— Я противник того, чтобы брать из милиции старших офицеров, отслуживших в органах МВД 10 и более лет. Но есть специфические профессии, специалистов по которым Служба не готовит — взрывотехники, криминалисты. Я за то, чтобы таких специалистов брать из других структур, в т.ч. из МВД.

— То есть все-таки в порядке исключения?

— Да.

— За что все-таки сегодня увольняют из Службы, если, как мы видим, протокола о коррупции недостаточно для того, чтобы сотруднику сказали: «В ваших услугах больше не нуждаемся»?

— «Вылететь» можно за низкие моральные качества.

— Расскажите, за какие именно.

— Существует система, которую используют руководители, это — аттестационная комиссия. Ты можешь быть безукоризненным сотрудником, но если ты постоянно являешься в коллективе предметом раздражения, склок, если ведешь себя вызывающе, заносчиво, создаешь нервозную обстановку, то коллектив может обратиться к руководству с просьбой перевести такого человека на другую работу. Или же если сотрудник совершает проступки, несовместимые со Службой. Так, например, наш коллега присутствовал при поножовщине в ночном клубе. Он никак не отреагировал на совершавшееся на его глазах тяжкое преступление, не вызвал милицию. Камеры зафиксировали: он просто повернулся и ушел.

— За это его могут уволить?

— Уволить оснований нет. Но коллектив может высказать ему недоверие, просить аттестационную комиссию найти ему другое место работы. Ведь одно дело работать в хозяйственном управлении, отвечая за то, чтоб лампочки горели, и совсем другое — служить, например, в главном управлении «К».

Но в этом контексте нельзя забывать еще и о системе компрометации наших коллег. Потому что сотрудник, который полностью отдается работе, очень уязвим. И здесь бывает сложно провести грань между оправданным риском и нарушением.

Вот, например, нередко читаешь отдельные интернет-издания, в которых некоторые лица под псевдонимами бездоказательно и безосновательно оскробляют людей. Это стали использовать в больших играх. Например, идет разработка серьезной экономической теневой схемы. На сотрудника, который занимается этим непосредственно, начинают валить все. Сегодня эти каналы используются для совершенно безответственного, безнаказанного психологического давления на наших людей. Доходит до прямых, хотя и обезличенных угроз, в том числе членам их семей. Нам достоверно известно, как и кем организовывались отдельные интернет-издания для проведения информационных акций.

— Андрей Александрович, вы ушли из службы внутренней безопасности в 1998 году, вернулись четыре месяца назад. Как изменилась Служба за это время? Каковы сегодня основные риски и вызовы, которым обязано противостоять Управление внутренней безопасности?

— Произошли очень серьезные изменения. В первую очередь, потому, что начал «жестко» работать механизм правовой оценки любого правонарушения, совершенного сотрудниками, а не так, как это было раньше: попался — написал рапорт и ушел. Ни одно правонарушение не остается без гласного реагирования, это совершенно объективно. Произошло событие — информация доводится до коллектива. Более того, когда бы вы раньше могли увидеть на официальном сайте СБУ ту информацию, которая регулярно вывешивается там сегодня?

В одном из опубликованных в прессе социологических исследований я прочел, что СБУ доверяет 44% граждан Украины. Для меня это очень важно, и я строю работу, в том числе кадровую политику Управления, основываясь прежде всего на этом. Если наша работа приведет к увеличению доверия граждан к СБУ хоть на один процент, буду считать, что трудился не зря.

Наряду с организационно-структурными изменениями, с работой по усовершенствованию нормативно-правовой базы мы впервые за время существования Службы подготовили концепцию внутренней безопасности, которая находится сейчас на рассмотрении коллегии. Это первый концептуальный документ, коллективный труд всех руководителей. Мы решили начать реформирование с себя. И, прежде всего, разобраться, все ли в сфере нашей деятельности соответствует требованиям сегодняшнего дня.

— Если говорить без общих деклараций, каковы принципиально новые моменты в концепции?

— Прежде всего мы указали, что наша работа должна базироваться на принципе уважения к сотрудникам, их правам, гражданским свободам. Мы впервые четко указали, что наряду с повышенной ответственностью за порученное дело наш сотрудник обладает теми же правами и свободами, что и остальные граждане. Ведь, кроме всего прочего, мы не должны забывать: сотрудник спецслужбы — такой же продукт социума, как и все остальные.

Мы впервые указали, что сфера обеспечения внутренней безопасности является специальным видом деятельности. Она строится с использованием системы разведывательных, контрразведывательных, поисковых, режимных, административно-правовых, воспитательных и других мер.

Мы обозначили, что нельзя сводить проблемы безопасности исключительно к выявлению и наказанию. Цель всех этих мер также сформулирована впервые. Это — надежная защита от определенных законодательством угроз и рисков государственной безопасности, личного состава, системы управления, сил и средств СБУ (сотрудники и граждане, которые помогают нам в сфере обеспечения госбезопасности). Таковы три категории объектов защиты.

В числе задач, стоящих перед Управлением безопасности, прежде всего — контрразведывательное обеспечение оперативного состава, сферы управления, сил и средств от всех видов угроз. В концепции последних перечислены внешние (иностранные спецслужбы) и внутренние. К сожалению, есть и такие примеры. В конце прошедшего года был осужден по статье Уголовного кодекса Украины, предусматривающей ответственность за государственную измену, наш сотрудник, завербованный спецслужбами одного из государств и выполнявший их задания. Он осужден к восьми годам лишения свободы.

Безусловно, угрозу представляют не только отдельные зарубежные спецслужбы. Есть очень много желающих не просто располагать имеющейся у нас информацией, но даже влиять на определенные сферы деятельности СБУ. Это, прежде всего, финансово-промышленные группы. Иностранные разведки вряд ли могут влиять на систему управления. Этот вид рисков в большей степени может касаться оперативного состава. Внутренние угрозы со стороны финансово-промышленных групп или отдельных лиц, стремление к определенной информации или создание своих позиций в среде спецслужбы, начиная с проникновения в структуру службы путем устройства к нам своих людей на работу. Мы фиксируем факты, когда отдельные группы специально готовят человека, который затем обращается в Службу безопасности, желая работать у нас. Например, группы, традиционно занимающиеся контрабандой, организацией нелегальной миграции. Безусловно, им нужно было бы, чтобы их человек работал здесь. Как правило, это проблема регионального уровня — поставить своего человека на конкретный участок работы. Не всегда возможно договориться с оперативным составом, есть риск попасться на таких устремлениях. А свой человек в системе стоит затраченных усилий. У нас есть горькие примеры такого плана, и они касаются представителей преступных группировок.

Безусловно, пытаются использовать СБУ в своих интересах и отдельные финансово-экономические и политические группы, у которых есть проблемы с законом. Прежде всего речь идет о попытках получения интересующей их информации, устремление к массивам этой информации, базам данных Службы. Ведь знание системы организации работы Службы позволяет выработать правильную тактику противодействия.

Непосредственное проникновение в структуру СБУ представителей каких-то отдельных политических групп не имеет смысла, потому что в случае провала это окажет весьма негативное влияние на их политический имидж.

Есть попытки оказывать влияние на Службу со стороны криминалитета, причем мы его чувствуем на самых разных уровнях. Например, для того, кто работает в сфере теневого игорного или наркобизнеса, безусловно, интересно, кто ведет это направление в Службе. Сотрудников изучают, чтобы определить подходы, найти слабое звено и ударить по нему. Как правило, сначала пробуют договориться, не получается — припугнуть, а нет — шантажируют. Доходит до физических угроз и реального физического воздействия. Это исключительные случаи, но они есть. Защита сотрудников и членов их семей, а также граждан, оказывающих нам содействие в сфере обеспечения госбезопасности, имеет важнейшее значение для Управления ВБ. Мы применяем широчайший спектр защиты таких людей — от физической охраны до других, предусмотренных законодательством средств, вплоть до смены имени и места жительства.

— Меня как человека сугубо гражданского очень интересует ваша оценка «подвига разведчика», бывшего офицера госохраны майора Мельниченко. Грань между крайней необходимостью, офицерской присягой, служебным долгом оказалась очень зыбкой, что в результате привело к «оптово-розничной реализации» знаменитых «поддиванных» записей. Как вы относитесь к поступку майора Мельниченко, в отношении которого Генеральная прокуратура времен С.Пискуна закрыла уголовное дело по реабилитирующим обстоятельствам?

— Безусловно, ментальность структуры спецслужб — особая, потому что есть традиции, проводится воспитательная работа. В таких структурах очень важен морально-психологический климат, доверие к сотрудникам. Как можно идти на реализацию какой-то острой операции, если ты не доверяешь коллеге, или обсуждать секретную операцию с человеком, а потом сомневаться, позвонит ли он тем, кого завтра собираетесь задерживать? Н. Мельниченко — отрицательный герой. Мы говорим о том, что если ты занимаешь позицию, несовместимую с правилами структуры, уволься, сняв с себя все обязательства. А если твоя задача воспрепятствовать несанкционированному техническому проникновению, а ты сам этим занимаешься, то, какими бы ни были соображения, этот поступок не имеет ничего общего ни с моралью, ни со служебной этикой.

— Его поступок оправдывают крайней необходимостью.

— Оправдать, пожалуй, можно многое. Кроме предательства.