Колониальные следы палочки Коха

Эта комната отдаленно напоминала амфитеатр — широкие ступенчатые проходы справа и слева, ряд возвышающихся друг над другом кресел. Немногочисленные «зрительницы», сидевшие в них, были не совсем обычны: цветастые халаты, у половины — белые косынки на плечах, на ногах — носки и яркие комнатные тапки. У большинства волосы небрежно завязаны в хвост, на лице из косметики только неяркая помада. А еще взгляд, тот, из-за которого никогда не посмеешь сказать, что эти женщины такие же, как и все. Так могут смотреть только те, кто находится в местах лишения свободы. Знакомьтесь: Черниговская женская исправительная колония № 44. Количество осужденных — 720. Возраст — от 18-и до 70-и с лишним лет. Цель поездки — изучение ситуации с туберкулезом в пенитенциарной системе Украины. Действующие лица — осужденные, переболевшие туберкулезом, фтизиатры и сотрудники уголовно-исполнительной системы.

СИЗО как рассадник ТБ

В начале пресс-тура, организованного Государственным департаментом по вопросам исполнения наказаний и благотворительным фондом «Развитие Украины», журналистов всячески старались подготовить к тому, что им предстоит увидеть. Нам постоянно напоминали, что тюрьма является зеркальным отражением жизни общества, поэтому в Украине не стоит ожидать живущих во дворцах и пользующихся всеми европейскими правами заключенных. Как выяснилось позже, это действительно так. Все зарубежные комитеты, приезжающие к нам с целью изучения соблюдения прав подследственных и осужденных, не сговариваясь начинают свои отчеты с того, что именно эпидемическая ситуация в учреждениях департамента уголовно-исполнительной службы была и остается напряженной. Причин для этого много, но одной из главных на сегодняшний день является туберкулез (ТБ). Во всех правительственных документах открыто пишут «эпидемия», но в следственные изоляторы (СИЗО) страны, рассматривающиеся в том числе и как лечебный форпост, продолжает поступать огромное количество ТБ-больных. Скажем, в минувшем году в СИЗО было 2257 подследственных больных туберкулезом, причем 168 из них заболели именно во время пребывания в следственных изоляторах. Только за шесть месяцев этого года в наших СИЗО «туберкулезными» стали 62 ранее здоровых человека. Почему? Стандартный вариант «встреча с носителем, активно выделяющим палочку туберкулеза», первый, но не единственный ответ. По словам экспертов ВОЗ, в странах с низким уровнем жизни одной из главных причин возникновения ТБ является самозаражение человека, то есть эндогенная инфекция, которую «включает» стресс или уже имеющееся заболевание. В качестве последнего чаще всего фигурирует ВИЧ. В 2007 году по тюрьмам и СИЗО от туберкулеза умерло 100 человек, в прошлом — 96. Вывод: людей, больных туберкулезом, нужно не держать до бесконечности в режимных секторах следственных изоляторов, а наоборот, как можно быстрее отправлять в специализированные медучреждения. Правда, под охраной. Слишком часто наши соотечественники, обратившись в Европейский суд, выигрывают «туберкулезные дела», денежные компенсации в которых варьируются от 5 до 22 тысяч евро.

«Вот уже семь лет мы пытаемся внести изменения в законодательство относительно условий лечения тех туберкулезных больных, которые находятся под следствием, — рассказывает начальник отдела санитарно-эпидемиологического надзора Государственного департамента по вопросам исполнения наказаний Наталья Кожан, — но, к сожалению, МОЗ и МВД нас в этом не поддерживают. Сегодня один закон говорит, что больные с активной формой ТБ должны проходить специализированное лечение в туббольницах или тубдиспансерах, а в другом указано: если суд вынес решение содержать человека под стражей, то он должен находиться в СИЗО. Но медицинская часть следственного изолятора не предназначена для оказания специализированной медицинской помощи.

Из-за того, что мы принимаем в СИЗО туберкулезных больных, только за шесть месяцев этого года ТБ заболело 62 здоровых человека. Почему? Даже если мы создали для таких подследственных отдельные камеры, они все равно ходят по общим коридорам, выходят на прогулку, их вывозят на следственные эксперименты, в суды и какую бы маску им ни надевали, она никогда не защитит на 100%. Всего за первое полугодие 2009 года во все СИЗО Украины поступило 1070 больных активной формой туберкулеза, причем 721 человек пришел уже с установленным диагнозом.

Изучая данный вопрос, я объездила очень много зарубежных тюремных систем и хочу сказать, что такой проблемы уже нет нигде. Если в европейской тюрьме выявляют больного туберкулезом, то его под охраной вывозят в органы здравоохранения и лечат. К сожалению, у нас этого нет. Поэтому сегодня там, где на местном уровне нет договоренности, подследственных продолжают лечить в СИЗО, хотя его функции далеки от лечебных — нет ни специалистов, ни оборудования для этой категории больных. Более того, там невозможно быстро и качественно определить, какие препараты нужно использовать в лечении. Конечно, в первые десять дней все те, кто поступают в следственный изолятор, проходит полный медосмотр, им делают флюорографию, но... Кстати, вы знаете, почему в зарубежных странах для диагностики используют только мокроты, а мы оставили у себя еще и флюорографию? Потому что через мокроты микобактерию туберкулеза можно выявить только тогда, когда идет очень активный процесс, происходит распад легкого, а флюорография показывает и вялотекущие формы. СИЗО — это наш барьер.

Черниговский следственный изолятор, в котором мы с вами сейчас находимся, принадлежит к тем немногим, которые на уровне местной администрации нашли консенсус и действительно перестали принимать ТБ-больных. Но там, где местные власти и прокуратура не готовы идти нам навстречу, в изоляторах лечатся от 100 до 200 туберкулезных больных. Каждый из них может заразить 30 человек, но самое страшное в том, что не все из них хотят лечиться. Кроме того, ситуация осложняется тем, что сегодня туберкулез все чаще является сопроводительной болезнью ВИЧ-инфекции».

Иванов Иван Иванович: игра в «А» и «Б»

Говорят, на сегодняшний день в украинской уголовно-исполнительной системе для лечения ТБ используют те же стандарты, что и на воле: усиленное и обогащенное витаминами питание, несколько видов лекарств, специальный режим дня, частые прогулки, дважды в год — профилактические меры. И для того, чтобы это подтвердить, администрация Черниговского СИЗО, откуда, собственно, и началось наше «пенитенциарное путешествие», позволила СМИ встретиться с единственным ТБ-больным — сорокалетним Александром. Он пришел под конвоем и в медицинской маске, но, несмотря на это, большая часть представителей СМИ тут же ретировалась в другой кабинет изучать медицинское оборудование и снимать флюорограф. Александр, проходивший по статье 309 УК (незаконное производство, изготовление, приобретение, хранение, перевозка либо пересылка наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов без цели сбыта), рассказал о том, что уже три месяца содержится в СИЗО, а заболел в изоляторе временного содержания: «Просто почувствовал себя плохо — и все». Питание у него пятиразовое. Помимо основной группы продуктов в его рацион добавляют мед, сыр, соки, компоты, молочные продукты, какао и т. д. Кроме того, каждый день выводят на прогулку — час до обеда и час после, чаще — если только сам захочет. Все противотуберкулезные препараты Александр принимает согласно назначению врача. Правда, по словам присутствующего тут же главного фтизиатра Черниговской области Валерия Дуброва, таких сознательных, как Александр, особенно после того, как они выходят на свободу, остается очень мало. Почему? Врач считает, что в нашей стране невозможно сказать «А» и не сказать «Б». Игра в буквы объясняется очень просто: словосочетание «принудительное лечение туберкулеза» во избежание скандального толкования уже который раз заменяют «обязательным». А это значит, что если у Иванова Ивана Ивановича выявлен туберкулез, он может сказать: «Не лечился и не буду!» и уйти или же лечь в стационар на бесплатное лечение. Если принуждать — попахивает нарушением прав, если дать «вольную» — значит, помочь эпидемии. Что делать?

По словам главного фтизиатра Черниговской области, чтобы решить активизировавшуюся сегодня в пенитенциарной системе туберкулезную проблему, необходимо, во-первых, создать стационары закрытого типа, а во-вторых, принять закон о принудительном лечении всех ТБ-больных, в том числе подследственных и заключенных. «Пусть ко мне в стационар привозят подследственных и я, зная, что у меня надежная охрана, начну их лечение, — делится мыслями Валерий Дубров. — Недавно у меня появилось 13 роскошно оборудованных палат, но какой толк от этого, если сотрудники отделения приходят ко мне и говорят: «Мы пришли работать в облтубдиспансер — нормальное учреждение, а тут тот, под следствием…». Человек еще не осужден, но люди, не имея никакой защиты, не хотят к нему идти, боятся». Кстати, в минувшем году туберкулезом в Украине заболело 798 сотрудников областных тубучреждений, хотя до сих пор почему-то принято считать, что туберкулезными больными чаще всего являются безработные люди трудоспособного возраста, зэки и пенсионеры.

КОЛОНИЯ как она есть

Они размещают в местных газетах объявления о знакомстве, выходят замуж и рожают детей, работают бригадами на швейной фабрике, сами пекут хлеб и встают в 05.20. Их день расписан по часам: завтраки-обеды, смены и бесконечные воспитательно-образовательные занятия. Так живет Черниговская женская исправительная колония № 44. Средняя зарплата — 218 гривен в месяц, правда, большая часть средств уходит на оплату коммунальных услуг, еду, форму одежды и т. д. Остатком же, который ложится на лицевой счет и должен составлять не меньше 15% от заработанной суммы (у пенсионерок — не меньше 25%), осужденные могут распоряжаться как угодно. Средний возраст арестанток — 30-40 лет. Особенность — повторная судимость. Большинство женщин сидит из-за наркотиков, но, говорят, в последнее время среди них возрастает число тех, кто был осужден за убийство.

Перед поездкой представителей СМИ предупредили о том, чтобы в колонии мы ни на шаг не отходили от сопровождающего персонала и… прикрыли обнаженные части тела, — зона не место для откровенных демонстраций. Правда, уже на территории колонии стало понятно, что можно было обойтись и без этих оговорок. Все арестантки сидели «по домам», под охраной сотрудников исправительной колонии. Нас ожидали только 12 переболевших туберкулезом женщин и Дом ребенка за высокой стеной, в котором до трехлетнего возраста воспитываются дети осужденных. Кстати, специальные детские дома есть только в двух колониях — Черниговской и Одесской. Малышей, родившихся в других местах исполнения наказаний, передают близким или оформляют в обычный детский дом. Правда, после освобождения далеко не все мамы их забирают: «некуда», «нет денег», «надо устроиться на работу», «позже, сейчас не до него».

Как сидящим за семью замками арестанткам удается забеременеть? Оказывается, связанные брачными узами женщины имеют право на длительное трехдневное свидание, результатом которого и может стать кричащий сверточек любви. Есть ли среди них ВИЧ-инфицированные мамы? Безусловно. Те женщины, у которых обнаружен вирус, уже с
24-ой недели беременности проходят специальное лечение — в областном центре борьбы со СПИДом для них берут специальные таблетки, которые будущая мама принимает до родов. Но все это делается добровольно — ты вправе сказать и «да», и «нет».

Питание за 23 гривни и за 5.60

…Красивая 38-летняя крымчанка Елена рассказала о том, как заболела туберкулезом, как после освобождения ее болезнь, вероятно, благодаря фруктам и морю, прошла сама по себе. Два года назад наркотики снова привели ее в места лишения свободы, и она сразу же попала в «туберкулезный отряд». Женщина, у которой на свободе остались 20-летний сын и мать, говорит, что прошлой весной все туббольные сидели дома, и от работы были освобождены: «Тогда был кризис, заказов на пошив не было. Фасовали лавровый лист в пакетики…». На вопрос о дополнительном питании утвердительно кивнула — действительно дают. Если питание здоровой осужденной ежедневно обходится колонии в 5 грн. 60 коп., то туберкулезной — в 23 гривни. Кроме того, дважды в год — весной и осенью — арестантки проходят курс противорецидивного лечения: в течение трех месяцев принимают соответствующие препараты и имеют возможность питаться всем необходимым при туберкулезе пять раз в день. В тех случаях, когда колонистки отказываются принимать таблетки, для них специально вызывается фтизиатр.

«На сегодняшний день у нас 54 переболевших туберкулезом женщины, — рассказывает начальник медсанчасти Черниговской исправительной колонии Людмила Ювженко. — Поскольку они входят в группу риска, и у них может повториться рецидив — мы стараемся, чтобы они меньше контактировали с другими. Туббольные собраны в отдельный отряд. Если какая-то осужденная почувствовала себя плохо, долго кашляет, мы отправляем ее на рентген. В случае подтверждения туберкулеза до направления в больницу ее изолируют в медчасть, после чего в зону она практически не выходит. В Тернопольской области есть специальная больница для осужденных женщин, где они и проходят необходимое лечение. Если по окончании этого лечения еще остается срок, то они снова к нам возвращаются. С начала этого года мы выявили 18 больных туберкулезом женщин, причем 11 из них дополнительно имеют ВИЧ. Наверное, вы знаете, что по статистике у 99% инфицированных женщин со временем развивается туберкулез. На сегодняшний день в нашей колонии 211 ВИЧ-инфицированных женщин».

Эпидемический резервуар и канатоходцы

Как происходит распределение осужденных? В течение первых двух недель арестантки, прибывшие в колонию, помещаются в отделение диагностики и распределения — «на карантин». Там они проходят полное медицинское и психологическое обследование, причем психологи работают со всеми — независимо от характера и тяжести преступлений, совершенных каждой из них. После этого осужденных распределяют по отрядам и трудоустраивают на фабрику, которая, к слову сказать, обшивает не только департамент по вопросам исполнения наказаний и «Укрзалізницю», но и массу других государственных структур. А для обучения швейному искусству новоприбывших направляют в учебный центр, альтернативой которого является парикмахерское дело. Заметим, что женщины, попадающие в Черниговскую исправительную колонию без полного среднего образования, имеют возможность закончить и
9-й, и 10-й, и 11-й класс. Причем в их аттестатах не будет злополучного слова «колония» — только Черниговская вечерняя школа № 1. Конечно, в местах лишения свободы не все так сладко и гладко, как зачастую нам, приходящим людям, об этом говорят. Есть там и осужденные, входящие в группы риска, — с ними работают по специальным «воспитательным» программам. Правда, по словам заместителя начальника по социально-воспитательной и психологической работе Черниговской колонии Аллы Голофаевой, тот же ДИЗО страшен только потому, что осужденная одна в камере. «Для любой женщины изоляция, — говорит она, — это вообще очень тяжело. Именно это их больше всего угнетает».

Говорят, на сегодняшний день в Украине в 13 исправительных учреждениях отбывают наказание 6245 женщин. Всего же по состоянию на 1 июля 2009 года в наших пенитенциарных учреждениях находилось 145167 человек. Много это или мало? Кто знает… Одно дело, когда ты просто отбываешь срок, и совсем другое, когда в течение этого срока ты живешь как канатоходец — одно неверное движение, и р-р-раз — у тебя, некогда здорового человека, вдруг обнаруживают вирус иммунодефицита или туберкулез. Два года с ними — это много или мало?

Наверное, в этом случае нужно корректировать всю пенитенциарную систему, где СИЗО все еще являются лечебными форпостами, а тюрьмы и колонии с завидной стабильностью продолжают пополнять эпидемический резервуар страны, на котором написано — «ТБ».