Информационный запрос

Элитная милицейская спецслужба в одном из регионов Украины вдруг словно впадает в буйное кадровое помешательство. Вопреки букве закона, ведомственным инструкциям, да и просто здравому смыслу начинает пополнять свои ряды лицами скомпрометированными и некомпетентными. Офицеров, имеющих опыт и реальные навыки работы «на земле» (не кабинетной), вытесняют из структуры или тоже сажают на крючок компромата, страха, личной зависимости от руководства.

Результативность работы подразделения скатывается к нулевой отметке. Фамилии его сотрудников начинают фигурировать во множестве криминальных скандалов (и отнюдь не в качестве борцов со злом). Это никого не тревожит. Бронированный кулак спецслужбы (имеющей в своем распоряжении все — от «прослушки» и «наружки» до аналитических и следственных структур, от собственного силового спецназа до системы оперативного прикрытия) уходит с траектории удара по криминалу. Ее реальные цели не декларируются.

Регион становится ареной политической борьбы. Довыборы в Верховную Раду по двести шестому избирательному округу многие считают полигоном по обкатке экспериментальных политтехнологий. После победы «кандидата от власти» начальник УВД области уходит на головокружительное повышение в столицу. Становится первым заместителем министра внутренних дел. Ему поручают руководить той самой спецслужбой, что столь странно видоизменилась при нем в провинции. Но уже в масштабах страны…

Соответствует ли написанное выше истине? По имеющимся у нас сведениям — да. Вместе с тем изучение причин, следствий и обстоятельств такого рода событий выходят за рамки служебной компетенции журналистов. Многие материалы, без которых точные выводы сделать невозможно, недоступны общественности. Просим потому считать эту статью не набором утверждений, а информационным запросом — в любую инстанцию, которая способна дать на него полный и достоверный ответ.

Правы ли те, кто называет наше государство полицейским? (Кстати, таких людей очень много: произведя поиск по ключевым словам «Полицейское государство Украина», Rambler насчитал 27316 документов, размещенных на 3498 сайтах. И это далеко не полный массив информации по теме).

Полагаем — не правы. Подобного звания наша держава категорически не заслуживает.

Полицейское государство — это режим, при котором функции силовых структур чрезмерно разрастаются. Политическая оппозиция подавляется беспощадно, инакомыслие преследуется. Но и уголовная преступность не знает поблажек. Налицо хоть скверный — а порядок, коему полиция служит.

Там же, где органы — игрушка в руках незнамо кого, ситуация принципиально иная. Количество полицейских и их оснащенность не имеют значения. Все равно тон в державе задают не они. Уже не коррупционное сращивание с преступными элементами (прежний бич и кошмар отечественного МВД), а послушное исполнение подрядов организованного криминала становится сутью полиции. Силовые структуры мутируют, вырождаются в стол заказов, сферу обслуживания тех, чьи действия призваны подавлять.

Много лет мы исследовали процесс превращения органов охраны правопорядка в один из компонентов коррупционной системы, разъевшей наш край. Создавалось впечатление, что в небольшой северной области потихоньку осуществляется жутковатый социальный эксперимент. Выясняется возможность путем кадровой селекции вырастить некоего монстра, сочетающего признаки государственной службы и чисто криминальной «бригады». Причем монстра несамостоятельного, послушного, очень уязвимого — для тех, в чьих руках ниточки управления.

Сегодня есть все основания бояться, что эксперимент удался. И что результаты его могут быть воспроизведены в национальном масштабе.

В нынешней ситуации молчать — значит, стать соучастником происходящего. Но и рассказать все не удастся. Отдельные факты, о которых пойдет речь, становились предметом самых серьезных, но безрезультатных проверок. На них сломали зубы люди, наделенные отнюдь не куцыми журналистскими полномочиями. Других — как бы не существует. Скажем, разобраться в бухгалтерии так называемых «благотворительных фондов», разросшихся вокруг МВД, наверное, не сможет никто. Перерегистрируясь и меняя названия, они «зачищали концы».

Есть, впрочем, еще одна причина, по которой мы лишены возможности рассказать все, что знаем. Этическая. Законное право каждого журналиста на конфиденциальность источников. Потому что источники эти — живые люди. Им свойственно испытывать страх. А в данном случае есть чего бояться. Любая подробность (и даже нечаянная оговорка) может причинить зло тем, кто его не заслуживает. Пожалуй, это в большей степени, чем что-либо иное, вынуждает нас формулировать суть статьи в вопросительной форме. Избегать прямого цитирования аудиозаписей и документов.

Знак вопроса.

Существуют ли законы и подзаконные акты, которые регламентировали бы кадровую политику спецслужб, в частности спецподразделений, ориентированных на борьбу с организованной преступностью? Правда ли, что, согласно этим документам, управления по борьбе с организованной преступностью, существующие в системе МВД, должны комплектоваться лишь сотрудниками безупречной репутации, имеющими юридическое (экономическое) образование и опыт работы в подразделениях криминального блока или следствия (допускается также привлечение специалистов из военно-технической и научной сфер)?

Правда ли, что, начиная приблизительно с 2000 года, кадровая политика управления по борьбе с организованной преступностью УМВД Черниговской области вдруг неожиданным образом переменилась?

Соответствуют ли истине сведения о том, что началось неоправданное омоложение рядов некогда элитной спецслужбы? Были ли с июля 2000 по декабрь 2002 года уволены, переведены в другие службы или регионы, направлены на учебу или на пенсию (в зависимости от возраста) и т. д. около семидесяти человек, из которых по крайней мере сорок могли приносить значительную пользу делу борьбы с оргпреступностью и коррупцией? (Мы не спрашиваем об ушедших по компрометирующим обстоятельствам, это — тема отдельной статьи; мы говорим о тех, кто не запятнал себя ничем, кроме, разве что, излишне добросовестного исполнения служебного долга.)

Правда ли, что атмосфера, возникшая к тому времени в спецподразделении, объективно способствовала тому, чтобы уважающие себя и закон профессионалы задумались о новом месте работы?

Авторское отступление. Есть смысл сказать, что с выброшенными за борт офицерами конторы мы входили в контакт не раз. Кто-то из них относился к нашим вопросам с напряжением и даже страхом (особенно те, кто сильно получил по рукам за конкретные попытки исследовать закулису жизни местного руководства). Кто-то — с большим уважением. Потому что увидел шанс хотя бы с помощью газеты расставить точки над «і». Но из рассказов и тех, и других вырисовывалась картина чудовищная. Иррациональный мир, в котором человек, еще вчера просивший вычеркнуть его фамилию из протокола, вдруг становится губернатором. А судьба секретного расследования, санкционированного МВД, решается ночным телефонным звонком покровителя подозреваемой в Киев. (И тем же звонком, кстати, определяется судьба посягнувших на неприкосновенное.)

Еще тогда мы поняли две вещи, затем неоднократно подтверждавшиеся. Первое. Правоохранительные органы, пребывая в таком качестве, физически не могут эффективно защищать сограждан и бороться со злом. Да это, по сути, и перестает быть их главной задачей.

Второе. Сотрудники силовых структур при подобном раскладе сами становятся беззащитными. Их можно безнаказанно одергивать, окорачивать при любой попытке добиться справедливости и торжества закона. Несправедливо подводить под различные формы ответственности. Вышвыривать с работы без выходного пособия (пусть хоть сто раз оно положено по закону). Их можно даже калечить и убивать. При этом виновные (если они достаточно глубоко интегрированы в коррупционную сеть) не понесут никакой реальной ответственности. А семьи погибших не получат ни копейки денежной компенсации (хоть бы даже и существовало решение суда, обязывающее убийцу платить за кровь…) Звучит невероятно, но здесь нет преувеличения. Мы еще вернемся к конкретным фактам, стоящим за этими словами. А пока расскажем об одном случае. Мелковатом, на фоне прочих, но показательном.

Заказ. Несколько лет назад управление по борьбе с организованной преступностью провело операцию против контрабандистов. Товар, названный контрабандой — импортные холодильники, — был изъят. Сотрудник таможни Михаил Завгородний, в чью смену произвели изъятие, уволен и отдан под суд. Далее имело место нечто невообразимое: фальсификация оперативных видеозаписей, недобросовестность следствия, недостоверность доказательной базы… Обвинение в адрес владельцев товара отпало. Очень похоже было, что милицию использовали как инструмент сведения счетов. Офицер, стоявший за этими событиями, из органов вскоре вылетел со скандалом. И был осужден. (Оказался соучастником громкого «лекарственного дела», связанного с производством фармацевтического фальсификата.) Встал вопрос о том, чтобы холодильники хозяевам (которых уже ни в чем не обвиняли) возвращать, перед таможенником извиняться... А как вернешь? Холодильников-то нет. Ушли неизвестно кому (вообще-то, известно, тут не обошлось без «благотворительных фондов», о которых мы еще поговорим, — но поди это докажи!) Документально доказать можно лишь то, что растаяла в воздухе часть изъятого — до суда. Тут уже речь пошла о личной ответственности многих уважаемых людей. Жизненно важным стало осудить по этому делу хоть кого-то. Таможенника и осудили. Оцените прелесть ситуации — его одного, не лиц, которых в контрабанде подозревали. «Никто его не посадит. Приговор будет условным. Но обвинительным. С конфискацией товара. Иначе кое-кому из милиции и прокуратуры самим придется реально в тюрьму садиться», — убежденно сказал коллега с телевидения задолго до последнего судебного заседания. В точности так и вышло. Вечная слава черниговской Фемиде…

Примеров коррупции, фактов преступлений, невозможных без существования круговой поруки, можно привести множество. Любых. От трагических до смешных. Категорически не смешно другое. Нам приходилось сталкиваться с попытками отдельных должностных лиц пробить коррупционную паутину и навести порядок. Но ни разу не довелось порадоваться успеху такой попытки. Раньше коррупционная сеть вследствие расследований хотя бы пехоту теряла, мелочью жертвовала… Теперь — нет. Писать бесполезно, система незыблема, прессы не боится. И не вовлеченные в спайку руководители любого ранга ей сегодня не страшны тоже.

На нашем рабочем столе коллекция документов. Куда уж серьезнее…

«Верховна Рада України. Комітет з питань боротьби з організованою злочинністю і корупцією.

Заступнику Генерального прокурора України Колінько О. М.

Гуляй В. І.

«... звернення до Комітету Гуляй В. І. свідчить, що реальних заходів для усунення порушень вимог закону вжито не було. Безкарність можновладців, деяких працівників правоохоронних, судових органів та органів місцевої влади Чернігівщини продовжується...»

«...направляю Вам матеріали звернення Гуляй В. І. для організації належної перевірки, вжиття заходів реагування для порушень вимог закону...»

«... Окрім того, прошу надіслати до Комітету ґрунтовну інформацію за Вашим підписом щодо результатів перевірки публікації в тижневику «Дзеркало тижня» № 12 (487) за 27 березня 2004 року статті В.Фоменка та І. Хоменка «Будинок із химерами» (доручення Комітету від 1 квітня 2004 року № 06-18/7 — 960). З повагою Голова Комітету В. Стретович, секретар Комітету М. Карнаух».

Ну и что? Проверка приехала и уехала (что и как проверяла — не знаем, с нами комиссия не общалась, к собранным нами доказательствам интереса не проявила). К лучшему ничего не изменилось, все по-прежнему.

То же можно сказать о других подобных документах, касающихся иных нехороших историй. Даже о самых строгих бумагах, написанных отнюдь не канцелярским языком, с отметками личного контроля силовых министров и грифами «Срочно». Все без толку. Как об стенку горох.

До сих пор мы не располагали доказательствами того, что формирование системы коррупционных связей было в нашей стране организованным и управляемым процессом. Что целью его было обеспечить безопасность экономической преступности высшего уровня. А многие необъяснимые случаи несправедливости, ставшие темами наших статей, — лишь частные проявления деятельности этого принципа (ведь будучи создана, такая система одинаково работает и в большом, и в малом).

Знак вопроса. Правда ли, что из семи десятков уволенных сотрудников 38 принадлежали к старшему командному составу (20 подполковников и 18 майоров)? Верно ли, что на смену им пришли не имеющие ни опыта работы, ни должного образования лейтенанты? Насколько соответствует истине утверждение, что к 2002 году из полутора сотен сотрудников элитного и самодостаточного (ориентированного на выполнение любой секретной задачи без привлечения других служб) спецподразделения лишь трое или четверо были экономистами с высшим образованием (т.е. способны квалифицированно разобраться в кредитно-финансовой документации по коррупционным делам)? А серьезных юристов с университетскими дипломами осталось не более пяти?

В западных учебниках по социологии как бесспорный факт приводится утверждение, что для борьбы с организованной преступностью не нужны танки на улицах. Достаточно высококлассного бухгалтера и грамотного юриста, облеченных соответствующими полномочиями. Верно ли, что из перечисленных нами дипломированных сотрудников УБОПа от силы двое имели реальный опыт подобной борьбы на экономическом фронте?

И если так, то чем же на самом деле занималась годами спецслужба, по своему кадровому составу разоблачать организованную преступность и коррупцию не способная? («Поручать УБОПу бороться с коррупцией в высших эшелонах власти — все равно, что в Арктику ледокол с командой из дворников и электромонтеров послать», — сказал во время интервью один из наших собеседников. И это была не шутка.)

Зададим еще два вопроса, ответы на которые, в принципе, знаем.

Располагают ли милицейские управления по борьбе с организованной преступностью технической возможностью проводить несанкционированные оперативные мероприятия? То есть предусмотрены ли механизмы, способные воспрепятствовать «прослушке», наружному наблюдению, всевозможным провокационным действиям и т. д., осуществляемыми в обход закона по волевому решению руководства?

И еще. Фиксировались ли случаи выполнения сотрудниками черниговского УБОПа сторонних «заказов» или «конфиденциальных поручений»? Производились ли служебные расследования подобных эпизодов и каков был результат этих расследований?

Что же касается успехов в сфере борьбы с организованной преступностью и коррупцией, то тут и спрашивать нечего. Черниговским УБОПом она завалена полностью. Это подтверждается соответствующим президентским указом. Но и помимо указа достаточно официальной информации, свидетельствующей о том же.

Цитата. «... робота управління БОЗ УМВС в області не відповідає сучасним вимогам і потребує вжиття дієвих заходів щодо її покращення. Причинами такого негативного явища є неналежна організація роботи структурних підрозділів БОЗ, неналежний відомчий контроль і вимогливість з боку керівництва БОЗ до співробітників. Таке ставлення до виконання своїх службових обов’язків з боку посадових осіб управління БОЗ УМВС... завдає шкоди у справі боротьби зі злочинністю, підриває авторитет спецпідрозділу і в подальшому терпимим бути не може».

(Из представления областной прокуратуры от 17. 04. 02 за подписью прежнего прокурора области Е. Блаживского, номер цитируемого документа — 04/3-3-02. Сведения эти не устарели. Судя по оценке, которую дал состоянию борьбы с оргпреступностью новый областной прокурор Николай Лисовой на открытой для прессы коллегии облпрокуратуры в начале этого года, он тоже ничего подобного терпеть не хочет. А придется. Потому что, похоже, ничего не меняется.)

Чем больше накапливалось у нас данных о деятельности украинских правоохранительных органов и служб специального назначения, тем менее верилось в сообщения о неких «оборотнях». О «партизанах», занимающихся незаконным политическим сыском и порочащих честь мундира в порядке личной инициативы. Пардон, а что переворачивать-то, если перерождение происходит не с людьми, а с целыми институциями? Если происходит оно явно не спонтанно, а четко и организованно, если налицо не череда ошибок, а вполне управляемая селекция? При том было бы бессовестной клеветой сказать, что большинству сотрудников она по вкусу. Для того, кто хочет служить закону, положение незнамо чьей шестерки зачастую невыносимо.

Никогда еще — ни в застой, ни в перестройку, ни в кравчуковские времена — не обращалось в газету за помощью (а то и просто в порядке информирования) такое количество военных, офицеров милиции, сотрудников прокуратуры, таможенников, ревизоров КРУ… Офицеры СБУ прежде никогда газетчикам на беспредел не жаловались… А теперь и такое бывает. Некоторые просят не называть их фамилии, лишь сообщают о случившемся. Другие идут ва-банк, соглашаются на формальное интервью. Но тяжело, негативно воспринимают происходящее все. Многие попросту ненавидят…

Бессилие. К нам как корреспондентам столичной газеты обратился по телефону один человек (поначалу он не очень хотел представляться, хоть потом мы и познакомились). Он рассказал о событиях, которые лично его не задевали, но впечатление производили убийственное.

…Парень по имени Руслан любил вечерами задерживаться на работе, играя с компьютером. Мать юноши, Надежда Немировец (кстати — ревизор КРУ), предупреждала его, что лезть в компьютер коммерческой структуры — даже с самой невинной целью — нездоровое занятие. Однажды Руслана нашли на работе мертвым. С двумя кульками, надетыми на голову и примотанными к шее скотчем. А также со следами прижизненных повреждений на теле. (Одурманен он не был: никаких следов психоактивных веществ в пакетах не обнаружили.) Следствие сходу списало случившееся в разряд самоубийств. Хотя у нас есть все основания утверждать — действия, направленные на установление истины (какой бы она ни была), изначально в должном объеме не проводились. Прокуратура более года отбивалась от этого дела отписками и приняла его к производству лишь тогда, когда оно превратилось в безнадежный «висяк»… Подобный подход к расследованию трагедии уничтожил саму возможность точно узнать, что случилось на самом деле. Мы проконсультировались с рядом специалистов — врачей, патологоанатомов, медицинских ученых. Одни утверждают, что покончить с собой таким образом не удастся: он рефлекторно сорвет кульки в последний момент. Другие говорят, что убить себя так можно лишь при невероятно высоком уровне суицидальной мотивации (скажем, когда человека страшит что-то похуже смерти, например, в гестаповских застенках некоторым удавалось разбить голову о что-то твердое). Едва ли у Руслана могла быть причина для подобного страха. Согласитесь: в стране, где сомнения такого рода никак не влияют на позицию правоохранительных органов, становится опасно жить

И дополнительное тому подтверждение — то, что газету о гибели Руслана проинформировал в порядке личной инициативы сотрудник одной из спецслужб. Офицер, пытавшийся разобраться в случившемся (хоть расследование дел такого рода не входит в круг его обязанностей) и понявший, что правда никому не нужна…

Еще один пример на ту же тему. Виктор Третьяков, зарабатывающий на жизнь нелегким трудом таксиста, был признан виновником дорожно-транспортного происшествия. Ударили его автомобиль, он ударил находящуюся впереди машину… По всему выходило, что взваливать вину на него одного несправедливо. Такого же мнения придерживалась и прокуратура. И ряд документов, которыми мы располагаем, свидетельствовал о том же. Но милицейское следствие, как заезженная пластинка, несколько раз возвращалось на исходную позицию: виноват только он. Факты, говорящие об обратном, игнорировались. Поди напиши сейчас, что следствие получило заказ и должно было его отработать — по судам затаскают! А ведь сообщил нам об этом один из высших руководителей милиции области. Его эта ситуация просто взбесила. Он сразу сообразил, что к чему — но понял, что его усилий, чтобы навести порядок, не хватит. Никто не боится ни закона, ни коллег, ни огласки. Люди спокойно делают свое дело…

А вот и вовсе из ряда вон выходящий случай. По личному делу к нам обратился сотрудник СБУ Л. Он проиграл в суде гражданское дело. Но не материальные соображения (деньги по иску Л. уже начал выплачивать) подтолкнули его рассказать о случившемся журналистам. У него сложилось впечатление, что противной стороной было оказано влияние на суд. Явное, едва ли не демонстративное. Очевидно, были задействованы личные связи. Потому он и проиграл — в ситуации далеко не бесспорной. Конечно, мы не можем быть арбитрами в судебных спорах. Но самого серьезного внимания такие сигналы заслуживают вот почему. Система круговой поруки существовала всегда. Но — в тени. Если она начинает демонстрировать свои мускулы тем, от кого прежде пряталась, выходит из тени, значит, соотношение сил на фронте «правопорядок — коррупция» и впрямь необратимо изменилось.

Знак вопроса. Правда ли, что в те времена, когда УМВД в Черниговской области возглавлял Михаил Федорович Манин, было отмечено катастрофическое снижение уровня физической, боевой и служебной подготовки сотрудников управления по борьбе с организованной преступностью? (Не является ли злонамеренной клеветой утверждение одного из сотрудников УБОПа, что многие из его коллег ни разу на турнике не подтянутся, а о пистолете имеют представление весьма приблизительное?)

Верно ли, что в те годы на работу в УБОП по личным распоряжениям милицейского руководства был принят ряд лиц, скомпрометировавших себя на прежнем месте службы или по иным причинам не соответствующих тем должностям, которые они заняли? Имел ли место факт приема на работу в элитную некогда спецслужбу человека, получившего прежде 5 (пять!) официальных взысканий?

Соответствует ли истине мнение, что ни в одном другом милицейском подразделении сотрудники не наказывались столь строго по ничтожным поводам? (Выговоры и строгие выговоры сыпались как из рога изобилия, создавалась совершенно невыносимая обстановка, которая подавляла волю, программировала людей на некритическое подчинение любым командам.) Так ли это?

По ряду причин УБОП является уникальным инструментом специального назначения. Он компактен и сравнительно неплохо оснащен. Не перегружен рутинной работой (ведь борьба с оргпреступностью требует особых подходов) и защищен от ненужного любопытства завесой секретности. Функционально автономен и способен выполнять широкий спектр задач (от технического и наружного наблюдения до силовых спецопераций и следственных действий). Допустимо ли предположить, что, подбирая в эту спецслужбу людей по принципу личной зависимости от руководства (или искусственно формируя такую у уже работающих сотрудников), можно переориентировать ее на выполнение любых заданий, сколь далеки от официально декларируемых целей они бы ни были?

…Все равно ведь тайное станет явным. Названы по именам в Англии те дешевые актеришки, которые во время «Больших забастовок» первой трети прошлого века провоцировали рабочих на противоправные действия. И покрыли себя вечным позором агенты Пинкертона, которые, затесавшись в ряды демонстрантов, открывали огонь по американской полиции (потом ни в чем не повинных людей за эти выстрелы вешали). Но и в Англии, и в Америке в самые худшие времена для конфиденциальных поручений разного рода старались все-таки подрядить частных лиц. А правоохранительные органы в такие дела не впутывали. Потому что честные грамотные профессионалы, присягнувшие закону, просто неспособны к выполнению подрядов определенного рода. А если сформировать ряды только из тех, кто способен, — такая служба начнет давать сбои, ошибаться, утратит функциональную пригодность к тому, ради чего создана. Политик, который связывает личное будущее со своей страной, а не рассматривает ее как временное пристанище, вряд ли отважится разваливать государственные институции ради сиюминутной выгоды…

…Перед нами на столе несколько папок с жалобами наших сограждан на работу органов охраны правопорядка. Сведения о преступлениях, совершенных людьми в погонах (все, что угодно, даже торговля наркотиками). И еще — данные о сотрудниках силовых структур, которые сами стали жертвами коррупции, беззакония, произвола… Некоторые документы читать на сон грядущий не стоит. Впрочем, описание издевательств и пыток давно стало общим местом публикаций об украинской милиции. Но есть там материалы, страшные не тошнотворными подробностями, а неправдоподобным ощущением иррациональности нашей жизни. Ни одному сказочнику не выдумать абсурда, подобного тому, что породила черниговская земля.

…Письмо Виктора Романенкова. Он стал жертвой уголовного преступления. Обратился за помощью в милицию, а через некоторое время вновь отметил внимание криминальных элементов к своей персоне. Обратился в милицию вновь и понял, что ждал помощи напрасно: уголовное дело по первому преступлению… потеряли. (Факт подтверждается расследованием, проведенным прокуратурой.)

…Обращение Александра Овсиенко. Он утверждает, что к его сыну в милиции были применены противоправные методы дознания (да такие, что от них калекой стать можно). Дело запутанное, сложное, противоречивое. Но одна деталь просто убийственна. По словам отца, откупиться от него потом сотрудники милиции хотели не только деньгами, но и… долговыми расписками, заверенными печатью милицейского ведомства. Мы располагаем копиями этих расписок. И текстом постановления областной прокуратуры от 19. 03. 2003, подтверждающего существование таковых.

Материалы, переданные нам Еленой Голуб и ее представителем Олегом Пикуликом. Родители Елены погибли в автомобильной катастрофе на трассе Чернигов — Киев. Их же и сделали виноватыми в случившемся. Из документов (32 единицы, приложенные к обращению на имя министра МВД) проистекают совершенно другие выводы. О фальсификации результатов следствия. Как отмечается в постановлении облпрокуратуры за подписью советника юстиции М. Ф. Красковского, «...слідчий Сакір О. І. виходив із наявності вини водія автомобіля ГАЗ — 21 Голуба О.Т., який не запобіг скоєнню дорожньо-транспортної пригоди, маючи технічну можливість. Така позиція органу досудового слідства не відповідає дійсним обставинам ДТП та ґрунтується на однобічному дослідженні причин та умов зазначеної події».

Тем не менее расследование обстоятельств дела застыло на мертвой точке. А ведь, как следует из письма Е. Голуб, человек, чьи действия погубили ее родителей, несколько лет назад «…вже скоїв злочин біля заводу автозапчастин м. Чернігова, рухаючись на автомобілі по проспекту Мира в гомельському напрямку: смертельно травмував підлітка».

А вот дело, которое все считают закрытым. Кроме нас. История бизнесмена Андрея Осиковского, сбившего «Опелем» милицейский патруль и скрывшегося с места аварии. (Через полгода после этого «джип», в котором, кроме Осиковского, находились его будущая жена и теща, она же подруга одного из областных руководителей, смертельно травмировал медсестру местной больницы. Но эта история уж точно еще не закончилась. Хоть черниговская милиция все сделала, чтобы виновные от ответа ушли.) А со сбитым патрулем так получилось: один милиционер погиб, второй выжил. Череда судов кончилась фарсом. Первоначально — условным приговором. Потом — после публикаций в «Зеркале недели» и передачи на СТБ — реальным. Но с молниеносной амнистией. В местах лишения свободы Осиковский ни минуты не был. Объяснять вдове милиционера, почему убийцу мужа под стражу после вынесения приговора не берут, председатель Деснянского районного суда отважился лишь в присутствии охранника с дубинкой и секретаря… В числе прочего коллегия судебной палаты по уголовным делам апелляционного суда Черниговской области определила сумму компенсации, которую бизнесмен должен был выплатить семье погибшего. Стоит ли говорить, что он ни копейки не заплатил…

Это не беспорядок. Не спонтанный распад правоохранительной системы. Такой, с позволения сказать, беспредел без надежной, крепкой «крыши», лишь по собственному нерадению завести никак невозможно. Потому что — если бы дело было лишь в некомпетентности или злой воле местного милицейского руководства, то ситуация была бы легко исправимой. На нее влияли бы утечки информации. Написал кто-то жалобу (не говоря уже о газетной статье). Проверка подтвердила факты — и начались перемены… А утечки информации ничего не меняют. Абсолютно. Комиссии и проверки заканчиваются ничем. Сигналы беды глохнут, как писк в ватном одеяле.

И дело тут вовсе не в том, что отдельным клеточкам коррупционного организма гарантируется защита и покровительство, что им позволяется вольно обходиться с законом и «брать по чину». (Они свое все равно получат. Стоит им выпасть из круга — и превратятся эти хозяева жизни в точно таких же граждан нищей обворованной страны, как и все остальные. Мы многих таких видели. Даже отставного милицейского руководителя, плачущего в начальственной приемной, — от осознания своей ненужности).

Дело — в самом организме. Он живуч, как «Чужой» из одноименного фильма. И вполне способен пережить своих создателей. Как и любая хорошо продуманная самовоспроизводящаяся система.

Знак вопроса. Правда ли, что в течение многих лет черниговский УБОП оправдывал свое существование раскрытием малозначительных преступлений, не раскрыв ни одного серьезного коррупционного дела?

Верно ли, что во время резонансного процесса по делу одного из черниговских криминальных авторитетов всплыли факты «спонсорской помощи», оказываемой милиции? Соответствует ли истине информация о том, что с помощью так называемых «благотворительных фондов», существовавших под прикрытием УВД и несколько раз перерегистрировавшихся (с переменой названия и отречением от прежних финансовых обязательств), был совершен ряд противозаконных деяний? Существовал ли один из этих фондов (под названием «Правопорядок») при черниговском УБОПе? Распределялись ли при посредстве упомянутых фондов среди доверенных лиц конфискованные товары — незаконно, до соответствующего решения суда? Проводилась ли по этим фактам служебная проверка и каковы ее результаты? (Можем напомнить один из эпизодов. Какова судьба автомобиля ВАЗ 21093. белого цвета, № 15885 КИ, принадлежавшего В. Г.Марченко? Верно ли, что когда оправданный судом владелец явился за ним, то увидел разукомплектованный остов?)

И — главный вопрос. Как, по вашему мнению, должна была бы сложиться судьба милицейского руководителя, сфера ответственности которого включала вещи, описанные в этой статье?

…Черниговские довыборы в Верховную Раду по 206 избирательному округу многие вспоминают как генеральную репетицию событий, происходящих сегодня. Еще недели за три до дня голосования ничто не предвещало вмешательства силовых структур в избирательный процесс. Но, оказывается (мы узнали об этом лишь пару месяцев спустя, жаль, что не сразу), силовиков все же задействовали в последний момент. И как задействовали! Вот только один пример. За несколько минут до предвыборного эфира милиция ворвалась в студию местного телевидения и сорвала выступление оппозиционного кандидата — под предлогом поиска не существующей бомбы. Случай, отнюдь не являющийся тайной ни для кого, подробно о нем писала газета «Гарт», № 34 за 2003 г. (Кстати, тактика проникновения в жилища и офисы якобы с миннорозыскной целью применялась милицией и раньше, метод хорошо отработан.)

«После этого» — не значит «поэтому». Возможно, существуют неизвестные нам причины. Но общеизвестна последовательность событий.

Завершилась избирательная кампания — и начальника УВД Черниговской области Михаила Федоровича Манина забрали в столицу, первым заместителем министра внутренних дел. Заниматься борьбой с организованной преступностью (делом, полностью проваленным на Черниговщине) — уже в масштабах страны.