«ГОНИ 400 ТЫС. — И ДЕТИ ТВОИ!»

Писать эту статью было тяжело. У Бунина один рассказ начинается так: «Не хотелось писать об этом страшном деле — деле странном, загадочном, неразрешимом». Но ведь о страшных делах надо писать тоже. Чтобы жить было не страшно. А жить не страшно — это жить по-человечески.

Исчезнувшие без следа

Вне всякого сомнения, вот уже пять месяцев одна из главных в Донбассе тем для обсуждения — бесследное исчезновение двух сыновей известного предпринимателя из Краматорска, генерального директора ЗАО «Тяжпромкомплект», члена президиума местной организации Украинского союза промышленников и предпринимателей Валерия Карпенко.

Денис, которому 24 года, и Дмитрий, которому 31 год, приехали в сентябре прошлого года из Краматорска в Киев. Они — заочники Института международных отношений и прибыли сдавать очередную сессию. Младший из братьев Карпенко — директор Краматорского отделения «Укрэксимбанка», старший — директор Краматорского пивзавода.

Потом, спустя две недели после исчезновения братьев, была восстановлена картина этого страшного для семьи Карпенко дня — 25 сентября 2002 года. До 15 часов братья были на занятиях, затем вместе обедали. Примерно в 18 часов Денис начал собираться на встречу со знакомым, которая должна была состояться на улице Красноармейской. Взял такси и уехал. Дмитрий отправился домой. Последний раз их видели вместе в пиццерии на улице Пушкинской, через дорогу от квартиры, которую они снимали. Сперва в пиццерию пришел Денис, а затем появился Дмитрий. В 21.10 Денис из квартиры разговаривал с Краматорском, с бухгалтером банка. Затем позвонил жене Оксане и сказал, что они с Димой хотят пойти в кинотеатр «Киев». В 23.30 жена Дмитрия Вика дозвонилась до Дениса и тот сказал , что у них все хорошо, что они вместе. А в 50 минут первого ночи Дмитрий позвонил жене в Краматорск. Вика слышала, как он, обращаясь к кому-то, сказал: «Вообще-то собирался идти домой спать». Потом спросил: «Вика, что случилось?» В трубке был слышен шум улицы, какие-то голоса, и вполне возможно, что Дмитрий сказал: «Вика, ЧП случилось». Связь оборвалась. Установлено, что этот разговор Дмитрий вел с улицы Красноармейской, у дома № 10. Далее следы братьев Карпенко теряются.

Связь отца с сыновьями была постоянной — два-три телефонных разговора в день. А тут весь день 26 сентября — молчок. Он звонит один раз, другой — «мобильники» ребят не отвечают. Он еще не всполошился: сессия, может, просто ребята отключили телефоны и занимаются. Но вечером телефоны тоже молчали. Стал волноваться. А тут еще узнал о странном ночном звонке Дмитрия. Сел в машину и помчался в Киев.

Пока ехал, в голове крутились разные картины, одна страшнее другой. А вдруг вечером было холодно (ребята накануне звонили и сетовали на простуду, на то, что не взяли с собой теплые вещи.) Может, Дима с Денисом пришли домой, включили газ, чтоб обогреться, легли спать, заснули… Тут же позвонил в Киев племяннику и хозяину квартиры. Но в квартире было пусто, вещи не тронуты, компьютер подключен к Интернету, а машина, на которой они приехали в столицу, стояла во дворе.

Это была пятница, раннее утро. Заявление о розыске пропавших сыновей приняли не сразу. Из Шевченковского РУВД отфутболили в Голосеевское, там сказали, что надо ехать на Прорезную, а на Прорезной… На разговоры, поездки, объяснения ушел целый день. «Папаша, сегодня пятница, конец рабочей недели. Лучше приходите в понедельник с утра…»

Тогда Валерий Карпенко позвонил своему другу — прокурору Донецкой области Виктору Пшонке. Тот связался с прокурором города Киева, который тут же принял Карпенко. Потом был звонок прокурора начальнику ГУВД города, и заявление о розыске пропавших Дениса и Дмитрия Карпенко было, наконец, органам милиции вручено. Правда, на само оформление заявления тоже ушло добрых три часа. Разумеется, все требует порядка, соблюдения правил и формальностей, но представьте состояние отца…

Ну, слава Богу, работа началась. Более того, начальник ГУВД города лично приехал в райуправление и лично давал команды. Милиционеры говорили, мол, такого они не видели лет пять, чтобы высокое начальство непосредственно руководило оперативно-розыскными действиями. Все это, конечно, похвально…

«Деньги положи в кулек, а кулек — в спортивную сумку…»

Если ребят похитили с целью выкупа, то злоумышленники должны предъявить свои условия. И Карпенко ждал этого. Первый такой сигнал прозвучал 9 октября, когда неизвестный позвонил в приемную «Тяжпромкомплекта» и сказал, что отправил письмо по Интернету: «Я просто свидетель событий. Знаю, где держат твоих сыновей». И потребовал за информацию 400 тысяч долларов. При этом пригрозил: если деньги не получит сейчас, то через месяц придется выложить два миллиона. Потом, через несколько дней переговоров, цена информации о том, где находятся сыновья, упала до 150 тысяч.

«Информатор» деньги требовал, разумеется, вперед. И начались тяжкие сеансы связи. То, дескать, ребята находятся в Ивано-Франковской области, то их перевезли в Полтавскую, затем в Луганскую область, потом в Киев… Валерий Иванович исколесил всю Украину. Ужгород, Мукачево, Львов, Ривне, Хмельницкий, опять Киев… «Информатор» вел себя нагло и дерзко. «Сейчас же езжай в Киев, деньги положи в кулек, кулек — в спортивную сумку». Затем было требование подъехать к новому Киевскому железнодорожному вокзалу, перейти площадь и ждать у «Макдональдса». Потом «информатор» заявил, что его ведут «менты» и поэтому нужно ехать снова в Ивано-Франковск…

Были и другие телефонные звонки, а также письма, сообщения по Интернету… Сам Валерий Иванович хватался за любую соломинку. Даже если это был звонок от мелкого шантажиста, который за небольшую сумму обещал указать местонахождение сыновей, и было понятно, что это очередная пустышка, отец все равно тут же кидался выполнять требования звонившего. «Понимаете, — говорит Валерий Иванович, — ради детей я готов отдать все. Вот и пытаются на этом сыграть. Одни правдами и неправдами выманивали тысячу-другую гривен (говорили, мол, что-то такое знают) и исчезали. На них зла не держу. Но были и такие, которые месяцами издевались, мотали меня из одного конца страны в другой. Когда же речь идет о моих ребятах, я верил и хватался за самую тонкую и невероятную ниточку. Но пока что все это были пустышки».

В течение нескольких месяцев один садист (ну как его еще назвать?) изводил Валерия Ивановича: «Садись в поезд и езжай туда и туда», «Теперь садись в машину и к утру будь в таком-то месте», «Хочешь хоть что-нибудь узнать о сыновьях, то к 9 утра будешь в Ивано-Франковске на привокзальной площади», «А теперь гони в Луганск, да поживее». «Твои дети находятся в 16 часах езды от Краматорска. Я разоружу охрану, а ты готовься выложить деньги». «Деньги по моему сигналу выбросишь из окна машины». «Ты мне — деньги, а я тебе сдаю заказчиков и участников похищения».

Из Верхнеднепровска позвонил экстрасенс: «Приезжайте срочно, Валерий Иванович, я тут же сяду с вами в машину и покажу, где находятся ваши сыновья». Карпенко — к нему… Оказалось, этот экстрасенс — весьма известный целитель, богатый человек, ездит в «Мерседесе», имеет охрану. Он уверял, что знает о детях все и готов помочь. Правда, отправится с Карпенко за детьми только в субботу, не раньше, а пока надо оплатить кругленькую сумму за ремонт машин, покупку запчастей… «Счета я оплатил, но до Киева мы так и не добрались. Ни в ту субботу, ни в последующие. Бог ему судья», — вздыхает Карпенко.

Однажды Валерий Иванович получил фотографию одного дома. Мол, давай денег, и я скажу, где именно находится этот дом, в котором держат твоих сыновей. Правоохранительные органы нашли тот дом, но пропавших сыновей там не было.

Бывали искренние и наивные сигналы. Например, звонок о том, что на окраине такого-то поселка «под охраной бандюг находятся ваши сыновья». Оказалось, и дом есть, и в самом деле там обитает группа мужчин, но они — иммигранты с Кавказа, и сыновей среди них нет. Просто дом показался подозрительным, и человек позвонил…

А из Черниговской области позвонила женщина: «Ваших сыновей видела во сне. Они сидят в сарае под охраной автоматчиков на окраине…» И назвала один из поселков Таджикистана.

Верить или не верить? Жизнь Валерия Карпенко — сплошной кошмар, постоянное ожидание звонка, сигнала, новой информации… Но самое страшное — нет гарантий, что сыновья находятся именно у этого вымогателя. Никто из звонивших ни разу не предоставил даже малейшего факта, что как-то связан с ребятами.

Валерий Иванович во время одного из сеансов связи предложил вымогателям задать вопросы ребятам, ответы на которые знает только семья Карпенко. Например, вопрос, адресованный старшему сыну: «Какая рубашка охлаждения на седьмом ферментаторе бродильного отделения дрожжевого производства?» Ведь Дмитрий прекрасно знает, чем седьмой ферментатор отличается от других шести. Или вопрос, адресованный меньшему — Денису, у которого давно была поломана рука и до сих пор есть шрамы: «Где поломал руку?» Ни на один вопрос ответов не получено. Более того, вымогатели сообщили: «Нам не надо предоставлять доказательства. Вам придется поверить нам на слово. Но если эта жалкая сумма в 150 тысяч не будет нами получена, то вы не увидите своих детей».

Как в такой ситуации должен поступить отец, который всегда был для детей образцом? Каково мужу? Легко ли ему постоянно поддерживать у жены и невесток веру в благополучный исход дела и на их вечный вопрос: «Что нового?» отвечать: «Все без изменений»? Как вести себя деду, которому внучка говорит: «Я для папочки буду учиться лучше всех, лишь бы он пришел за мной в школу, мой миленький папулечка. И победила я на городском конкурсе бального танца только для моего папулечки»?

И он решил использовать даже такой зыбкий шанс, даже такой. Ведь потом бы себя никогда не простил… Вот рассказ самого Валерия Карпенко: «Стою в Луганске напротив исполкома. Информации нет. Ночь. Вдруг сообщение на мобильный: «Садись на поезд Луганск—Львов». А это 30 декабря, билетов, ясное дело, нет. «Это уже твои проблемы. Нужны тебе дети — поедешь». Сажусь в поезд, еду. «Не спи и договорись, чтобы открыли окно». Зима. Окна все запечатаны капитально. «Тогда открой двери и по моему звонку мгновенно выбрасывай сумку с деньгами. Через час получишь адрес местонахождения твоих сынов». Сумку я выбросил. Но ни через час, ни через два сообщений больше не было. Я сошел с поезда, вернулся на то место и днем прошел вдоль насыпи с одной и другой стороны километров десять. Дождь, слякоть, ветер, пусто вокруг, спортивной сумки я не нашел… Эти деньги не лежали в моем сейфе. Я ведь производственник, и все мои средства вложены в дело, все они в обороте. Более того, год назад была принята к реализации пятилетняя программа развития «Тяжпромкомплекта», под которую были взяты банковские кредиты. Под их обеспечение имущество предприятия было передано в залог. Я бы и рад даже продать гостиницу или что-нибудь еще, но мне не позволит это сделать банк. Пришлось обращаться к друзьям, чтобы собрать необходимую сумму… После 30 декабря я понял, что происходит что-то не то, что все мои передвижения абсурдны и не имеют смысла. Тогда, распродавая все возможное, я снова принял решение положить определенную сумму в «Укрэксимбанк». Эти деньги предназначены не для выкупа, а лишь для вознаграждения за информацию, которая поможет разыскать ребят. Таким образом, я попытался перевести проблему из сферы криминальной в экономическую. Если информация верна — в любое время можно забрать деньги. При этом никто преследовать не будет. Ответа пока нет. Ради сыновей я согласен на все. Главное, чтобы не произошло непоправимое. Если того, что хотят похитители, у меня пока еще нет, то я готов всю жизнь работать, лишь бы вернули ребят».

Первоначально Валерий Карпенко не хотел поднимать шумиху вокруг исчезновения сыновей, не общался с прессой, не делал громких заявлений. Расчет был простым, хотя, как теперь стало ясно, наивным: если похитители увидят, что «все тихо», то скорее выйдут на связь и потребуют выкуп. А это значит — есть реальный шанс. Кроме того, сами оперативники просили не поднимать шум в прессе. Ибо тогда руководство в прокуратуре и милиции поставит дело под усиленный контроль, назначит проверки, пришлет комиссии, а все это только помешает работе. Отец был на все согласен.

Но до сегодняшнего дня о месте пребывания, о судьбе Дениса и Дмитрия Карпенко ничего не известно. Абсолютно ничего. Ни малейшей информации.

Между «ментами» и милиционерами — большая разница

Сколько людей пропадает без вести — точно не знает никто. Называется лишь приблизительная цифра, но и она повергает в шок — до 12 тысяч человек каждый год! Не на войне, в мирное время!

Пропадают люди по-разному. Одни умирают на улице, не имея при себе документов, и их хоронят как неопознанных. Другие становятся жертвами всевозможных преступлений. Людей берут в заложники, похищают для трансплантации органов, для выкупа. Воруют не только тех, у кого несметные богатства. С точки зрения бомжа, любая лоточница или продавец в ларьке — весьма состоятельные люди.

Человеческих страданий могло быть намного меньше, существуй в Украине оперативно и эффективно действующая система поиска пропавших людей. А милиция почему-то не желает сразу, что называется, по «горячим следам», принимать заявления об исчезновении граждан. Хотя обязана это делать. В этой связи хочется спросить: а если бы у Валерия Карпенко не было друга в областной прокуратуре, не прозвучал бы звонок киевскому прокурору, то как скоро милиция стала бы заниматься исчезновением парней? Да и быть инициатором различных следственно-розыскных действий должна прокуратура, милиция, а уж вовсе не пострадавший отец.

Да, после начальственных звонков и команд оперативники начали обходить рестораны, бары и казино (их, слава Богу, в столице предостаточно). Видимо, логика была проста: коль люди молоды и не бедны, то где еще проводить им время, как не в злачных местах. Один из милиционеров сказал отцу: «Подумаешь, пропали. Как пропали, так и найдутся! Пьянствуют где-нибудь или у девчонок ночуют. А может, решили попутешествовать с бродягами…Вернутся!»

Спустя две недели после начала поиска оперативными работниками Валерий Карпенко был вынужден нанять частных детективов. Почему? Да потому, что уровень квалификации (а может быть, желания) киевской милиции был настолько низок, что она не продвинулась ни на йоту. А ведь Дмитрий и Денис пропали в одном из самых оживленных мест столицы, на площади Толстого, где всегда много таксистов, водителей маршруток. Их милиция не опросила, и только частные детективы (спустя две недели!) начали эту кропотливую работу. Но время было упущено… Именно частники, а не милиция, по минутам восстановили жизнь братьев 25 сентября и в ночь на 26-е.

Прошу Валерия Ивановича назвать адрес частного сыскного бюро. «Не могу, — отвечает, — ибо такового нет. Просто я нашел профессионалов-оперативников, тех, кто работал в
УБОПе и совсем недавно ушел в отставку. Вот они-то и проделали огромную работу».

Упущения в работе милиции были не только в этом. Например, в Киеве отец и его друзья развешивали в метро и в других людных местах, а также печатали в газетах объявления о пропаже сыновей. Спрашивали у гаишников, милиционеров: «У вас есть фотографии пропавших?» Нет, отвечали, первый раз слышим. А ведь отца заверяли, что «ориентировки» на пропавших разосланы во все отделения милиции и розданы милиционерам столицы.

Судя по всему, у оперативников не было стратегии в деле поиска ребят. Поступал какой-то звонок, приходило какое-то письмо — их регистрировали и ждали следующей информации. Или, к примеру, назначают оперативного работника, который в течение недели входит в курс дела, беседует с отцом, со свидетелями, знакомится со всеми материалами, а затем этого работника… отправляют на учебу и назначают другого, который все начинает сначала.

Начальнику одного из УГРО Шевченковского района столицы отец так прямо и сказал: «Я увидел вашу работу и понял, что вы не умеете организовать людей, не умеете руководить операцией, ничего не умеете».

И еще. В первые два месяца поиска утечка информации была столь большой, что злоумышленники (или те, кто себя выдавал за них) в своих действиях буквально опережали оперативников, знали чуть ли не наперед обо всем, что будет предприниматься. Тогда милиция изолировала от оперативной информации всех, участвующих в этом деле. В том числе и отца.

«Знаете, хожу кругами уже который месяц. Верю, наверное, есть где-то эти самые «знатоки», воспетые трудолюбивыми авторами детективов. Но именно мне почему-то не везет — никак не могу встретить никого, хоть отдаленно на «знатоков» похожего. Я всегда уважал прокуратуру, милицию. Ведь не каждый милиционер — отъявленный «мусор» или «мент». В конце концов, если на человека «наедут» или его ограбят, куда же он пойдет, если не в милицию — к тем же самым «ментам». Обратите внимание, вымогатели в переписке со мной часто употребляют специфические выражения. Например, «эта разработка будет длиться два года» или «за эту операцию орденов не дадут». Хотят уверить меня, что ребята мои в руках милиции. Наивные люди. Я, по понятным причинам, не в восторге от работы милиции, прокуратуры, но далек от мысли, что к исчезновению сыновей причастны правоохранительные органы».

Семья и работа

Не приведи Господи испытать то, что свалилось сейчас на семью Карпенко. А семья и в самом деле хорошая, дружная, замечательная семья.

Встретил Валерий Иванович свою будущую жену еще в институте. На одном курсе, но в разных группах учились два Карпенко — Люба и Валера. Именно этот факт их и познакомил. Потом подружились, полюбили… Он после института работал механиком, главным механиком, затем на Новокраматорском машиностроительном заводе начальником цеха, директором производства… «Такая работа забирает человека всего, без остатка, так что на Любе и дом был, и воспитание ребят, и многое-многое другое. Ну и сама работала — конструктор, инженер — механик, сейчас управляющая гостиницы».

Дмитрий пошел по стопам родителей и поступил в тот же вуз — Краматорский машиностроительный. И там же встретил Вику. На втором курсе они расписались, а через год родилась Лера (назвали в честь деда).

Оксана, жена Дениса, училась с ним в одной группе, в том же институте, а в октябре 2001 года они расписались.

Валерий Иванович гордится своей семьей, своими сыновьями. «В молодости я разгружал вагоны, чтобы хоть что-то заработать. Мои сыновья — тоже разгружали. Учил: даже копейка так просто не дается. Сейчас большинство молодых хотят получить много и быстро, я же предлагал своим детям пахать. Как они, маленькие, мечтали, чтобы я, наконец, купил «Мерседес»! Однажды прихожу домой, радостный, и говорю: «Ну, мальчики, я машину сегодня купил». А они: «Какую? «Мерседес»?» — «Нет, — отвечаю, бензовоз». Все деньги, которые у меня появлялись, вкладывал в производство. Ребята знают цену деньгам, не бросают их на ветер. Дмитрий два года назад назначен директором Краматорского пивзавода и много сил вложил, чтобы предприятие стало сперва рентабельным, затем — передовым (появление на рынке новой марки пива «Святогоръ» этого пивзавода стало в Краматорске «Акцией 2002 года»). Мой меньший, Денис, только в мае стал директором отделения «Укрэксимбанка», очень гордился и дорожил своей работой и даже хотел не ехать на сессию. Я его уговорил…»

Свое предприятие «Тяжпромкомплект» Валерий Карпенко начинал с нуля. Теперь оно сертифицировано дипломом качества международных стандартов Тюфф-Норда (Германия). В него входят: машиностроительное производство, промышленное строительство как в Донецкой области, так и по Украине, сельскохозяйственные предприятия, пивзавод и дрожжевое производство, а также гостиничный комплекс «Краматорск». К слову, один старый краматорчанин, с которым я беседовал, сказал, что если бы Карпенко не взялся за гостиницу, то через год-два она стала бы кучей кирпича в центре города, настолько обветшалым было это здание. Сегодня же «Краматорск» — лучшая гостиница в области. Валерий Карпенко является лауреатом Всеукраинского конкурса «Лучший работодатель 2001 года», награжден золотым Знаком УСПП.

Сейчас ему не позавидуешь. Пришлось свернуть определенные проекты, искать, как высвободить какие-то суммы. С одной стороны — надо удержаться «на плаву» и продолжать регулярную выплату процентов по кредитам, а с другой — нужны деньги, а вдруг ребят надо будет выкупать. Скорее всего, ряд объектов придется продать, но и это не так быстро делается, тем более в таком небольшом городе, как Краматорск.

Многие коллеги, друзья откликнулись на беду и принесли деньги, кто сколько смог. Карпенко пытался дать расписку, мол, счет дружбе не помеха. «Да ты что! Какая расписка? Лишь бы ребята вернулись!»

Друзья Дмитрия тоже откликнулись сразу же — заложили свои машины, взяли в банке деньги и дали Валерию Ивановичу.

Несчастье всегда помогает увидеть: кто есть кто? Оказалось, что желающие отхватить кусок, подставить подножку тоже есть. Более того, их довольно много. Он же пытается найти оптимальный вариант и «не дать себя порвать на куски». Оказывается, есть предприятия, которые должны солидные суммы «Тяжпромкомплекту», а есть и такие, которым он должен. Так вот, вернуть долги не удается, а те, кому должен Карпенко, — тут как тут: «Возвращай деньги, чем побыстрее».

«Если бы те, кто должен, вернули мне долг, то я легко рассчитался бы со всеми теми, кому сам должен, да еще осталось на выплату выкупа. Услышал недавно новую поговорку: «Сильные долги не отдают». А я всегда считал, что не отдают долги люди непорядочные. Оказалось — сильные…»

Его любит коллектив и в это трудное время поддерживает, чем может. Недавно общее собрание пивзавода и «Тяжпромкомплекта» приняло обращение к генеральному прокурору, председателю СБУ, министру внутренних дел, секретарю СНБОУ и уполномоченному ВР по правам человека. Там есть такие строки: «В одночасье чей-то злой умысел принес горе родителям и семьям пропавших братьев, поставил под угрозу нормальную жизнедеятельность предприятия, наши рабочие места и наше будущее. Преступление в Киеве вызвало шок не только у сотрудников наших предприятий, но и у всех жителей Краматорска. Никто не остался равнодушным. Похищение людей — событие из ряда вон выходящее, но в данном случае речь идет о преступлении, которое несет за собой тяжелые последствия не только для семьи Карпенко, но для сотен работников наших предприятий… Поэтому мы считаем, что пора переводить поиск пропавших людей на качественно новый уровень, задействовать лучшие силы и самые квалифицированные кадры. Похищение председателя правления завода и директора отделения банка — это не только дело семьи Карпенко. Почему в правовом государстве криминал свободно и безнаказанно может решать судьбу отдельных людей, предприятий, целых трудовых коллективов и таким образом влиять на экономику и безопасность всей страны?»

Сила закона или закон силы?

Конечно, история эта крайне странная и запутанная. Казалось, схема требований выкупа за украденного человека хорошо известна по книгам и фильмам: злоумышленники связываются с родственниками и заставляют жертву огласить условия. «Папа, делай все, что тебе скажут, и они обещают, что я останусь живым». Ну, какой отец, какая мать устоят и не пойдут на поводу у похитителей?!

Мне в Краматорске рассказали о том, что в Донбассе пропажа людей — не редкость. Многие из них возвращаются. Например, год тому назад в соседнем Славянске похитили директора одного предприятия. Полгода его не было, потом появился. Во что ему обошлась свобода — никто не знает. Кто ему помог — правоохранительные органы или он своими деньгами? Тайна.

Казалось бы, почему до сих пор органы не «вычислили» мобильные телефоны, по которым вымогатели ведут переговоры с Карпенко? Куда проще, тем более что в народе бытует мнение, что всех нас «прослушивают и записывают». Думаю, мы очень обольщаемся. «Засечь и вычислить» владельцев «мобильника» у нас можно не всегда. Дело в том, что в нашей стране «мобильники» покупаются по супердемократическому принципу. Любой человек может приобрести мобильный телефон анонимно — не нужны ни документы, ни регистрация. В Европе ничего подобного нет. Да, телефон ты можешь купить свободно, но обязан его зарегистрировать, точно так же как оружие, которое тоже продается всем взрослым и здоровым людям. Вот и оказалось, что все звонки на «мобильник» не могут быть проконтролированы. Но даже если это произойдет, не каждая телефонная компания хочет поделиться информацией о своем абоненте, дескать, коммерческая тайна, мы не можем ее разглашать… Вот такие у нас дела.

На примере исчезновения братьев Карпенко, на многих других подобных примерах видно, что надо срочно менять законодательство: возбуждать уголовное дело не только по факту убийства или похищения, но и по факту пропажи без вести. 90% информации собирается в первые три дня. Потом будет уже поздно. Надо реорганизовать службу поиска. Возможно, передать часть функций пользующейся доверием у населения Службе спасения. В конце концов, в стране должна работать четкая и единая для Украины система поиска. А самой этой системе нужны люди, способные на благородные поступки, а самое главное, люди волевые и ответственные, считающие, что спасение человека — это естественный долг, а не героизм.

А пока что Валерию Карпенко в высоких милицейских инстанциях сказали: «Это дело — не резонансное. Таких пропаж в Украине тысячи. А мы если и бросаем все свои силы, то только на резонансные дела».

От того, что дело «не резонансное», семье Карпенко не легче. И все время, все пять месяцев перед главой семейства стоит вопрос: кому было нужно выкрасть сыновей? «Многие знакомые в личной беседе со мной прямо говорят или намекают: а не перешел ли я кому-нибудь дорогу, не хочет ли кто-то из могущественных и богатых людей убрать меня из бизнеса или забрать то, что я наработал. Я никогда не был дуболомом, всегда пытался идти на компромисс. Уверяю вас, если бы кто-то пришел ко мне и потребовал продать контрольный пакет акций или завод — я бы начал серьезно обсуждать такое предложение. На меня не «наезжали». Никто и никогда. Ни до исчезновения ребят, ни после».

А вот что пишет донецкая пресса: «Незадолго до исчезновения братьев Краматорский пивоваренный завод, директором которого является Дмитрий Карпенко, получил в обладминистрации одобрение на инвестиционный проект стоимостью 1 миллион долларов США». Или: «Именно Дмитрий Карпенко, за месяц до пропажи, защитил инвестиционный проект на миллион долларов. Возможно, этот факт и сыграл роковую роль».

Сам Валерий Иванович так комментирует эти сообщения: «Думаю, серьезные преступники не могут не знать, что кредиты ЕБРР не приносят в увесистом чемодане, а выделяют адресно под закупку нового оборудования. Да и самих денег никто еще не выделял, все только на бумаге, в проекте».

Он среди двух огней. С одной стороны — вымогатели, алчные, наглые и жестокие. С другой — жена, невестки, многочисленные родственники. И все его спрашивают: «А все ли ты, как отец, сделал для сыновей?» Наверно, ни одна другая беда не могла так загнать его в угол и поставить на колени, как эта. Видеть же, как здоровенный и сильный мужик плачет, невыносимо…

«Один экстрасенс мне сказал: «Знаешь, почему у тебя на позвоночнике грыжа? Да потому, что ты не гнешься. Грыжа твоя — от твоего характера». Да, я всегда считал себя сильным человеком, вернее, человеком, не имеющим права на слабость… Боже, какая это мука — жить, ходить, разговаривать, ложиться в удобную постель и постоянно думать, что, возможно, в это самое время Денис и Дима лежат связанные в холодном и мокром подвале, беспомощные, голодные…»

Уезжая из Краматорска, я попросил для газеты фото, где была бы запечатлена вся семья Карпенко — родители, дети, невестки, внучка. «Нет-нет, не нужно, чтобы в газете была фотография маленькой Лерочки. Однажды в школу приходил какой-то молодой человек и расспрашивал, в каком классе учится Валерия Карпенко и как она выглядит. Пришлось ребенку нанять охрану и уже без нее она из дома не выходит. Кто знает, может, хотят семье нанести новый удар»…