«ДЕЛО ВРАЧЕЙ», ГОД 2000-й СЛЕДСТВИЕ ОПЯТЬ ВЕДЕТ ГЕНЕРАЛЬНАЯ ПРОКУРАТУРА

В редакцию газеты обратились представители коллектива Киевского НИИ отоларингологии, где до недавнего времени работал и готовился к защите диссертации аспирант Игорь Мусич. Оказалось, что его коллеги настроены весьма решительно и готовы пикетировать оплоты власти, начиная с Генеральной прокуратуры.

Дело в том, что молодой ученый допустил досадную ошибку. Нет, он не отказал пациенту в помощи и не «залечил» его до смерти. Он сделал то, что должен был сделать человек, дававший клятву Гиппократа. Правильность поставленного им диагноза впоследствии также подтвердилась. Роковым для молодого врача обстоятельством стало, по правде говоря, даже не то дисциплинарное нарушение, которое он допустил, зафиксировав в специальном журнале не все посещения больного, проходившего курс лечения. Ему просто очень не повезло с пациентом. Этим пациентом, волей-неволей сыгравшим фатальную роль в судьбе аспиранта, стал государственный советник юстиции 3-го класса, бывший спецпрокурор Украины Василий Комарчук.

Трудно ручаться за незнакомого человека, но в данном случае могу с уверенностью утверждать, что в будущем молодой врач вряд ли допустит подобный промах. Потому что за это фактически дисциплинарное нарушение он уже поплатился четырьмя месяцами пребывания за решеткой. И его перспективы в этом плане весьма туманны по сей день. Игорь Мусич привлекается к уголовной ответственности и обвиняется в подделке медицинских документов о лечении В.Комарчука, содействии ему в хищении государственных средств путем мошенничества (предоставления больничного листа, содержащего неправдивые данные).

По версии следствия, так хотелось государственному советнику юстиции 3-го класса нагреть руки на больничных, что «допритворялся» он, в частности, даже до гнойного усложненного аппендицита, а потом, видимо, войдя в роль, не менее талантливо «притворялся» в течение девяти дней в реанимации.

Подробные рассказы о ходе болезни и проведении операции трех врачей, которые сочли возможным пообщаться с корреспондентом «ЗН», мы не приводим лишь из соображений гуманности, щадя нервы читателей. Видимо, люди в белых халатах из медицинских учреждений, в которые обращался В.Комарчук, проявляли просто-таки маниакальную склонность вступать с ним в сговор. Наверное, надеясь, что при разделе добытых преступным путем больничных выплат бывший прокурор их не забудет?

Об особенностях, подробностях, а также предполагаемых мотивах возбуждения этого уголовного дела ниже расскажут люди, в большей или меньшей степени имеющие отношение к данному вопросу. Мы же ограничимся одним-единственным умозаключением. Да простят нам ход мыслей прокурорские работники — бывшие и нынешние, но, наверное, будь г-н Комарчук насквозь прогнившим типом, каким склонны его видеть сегодня некоторые коллеги, то, позволю себе предположить, что в бытность спецпрокурором, курировавшим «оборонку» и другие особо режимные объекты, он мог бы обогатиться гораздо более талантливо.

Вообще складывается впечатление, что это уголовное дело представляет собой только вершину айсберга. Что оно стало лишь эпизодом, неожиданным лишь для непосвященных поворотом в многоходовой комбинации, большой игры, ведущейся на довольно высоком уровне. Игры, которая вряд ли может претендовать на роль интеллектуальной, хотя ее невозможно вести без значительного умственного напряжения, которая не подпадает под определение спортивной, хотя забирает много сил и энергии, и которую язык не поворачивается назвать игрой без правил исключительно из-за формального признака: ее ведут представители органов, призванных осуществлять высший надзор за соблюдением законности.

О БЕДНОМ СТУДЕНТЕ

Антон КАРАСЬ, заведующий лабораторией биофизики Киевского НИИ отоларингологии имени А.Коломойченко:

«По вторникам и субботам мы дежурим, и к нам обращаются по «скорой». Игорь Мусич работал с больными в выходные и праздничные дни потому, что как раз заканчивал работу над кандидатской диссертацией. Я — один из руководителей научной работы Игоря Мусича и могу сказать, что он — грамотный специалист, великолепный врач и вообще очень интересный человек.

Так вот в субботу, 14 ноября 1998 года пациент Комарчук обратился за медицинской помощью, что было зарегистрировано в соответствующем журнале. В воскресенье, как рассказал мне Игорь, он выполнил необходимые манипуляции и отпустил пациента домой. В понедельник, как и было запланировано, Комарчук снова приехал в больницу. Затем он пришел во вторник, и, поскольку рекомендованное лечение не помогло, его положили в стационар с диагнозом, поставленным И.Мусичем еще во время первого визита. Увы, два последующих не были зарегистрированы. Но между амбулаторным лечением и помещением больного в стационар перерыва не было, что очень важно в данной ситуации.

Спустя примерно полгода пациент обратился к Игорю для того, чтобы получить справку, подтверждающую, что в тот период он обращался за врачебной помощью и по какому именно поводу. Игорь, конечно, выдал соответствующую справку.

— Антон Феодосиевич, имеет ли врач право выдать такую справку спустя полгода после происшедших событий?

— Документы, подтверждающие события полугодовой давности, были и давали основания для выдачи такой справки. Врач имеет право выдать такую справку спустя хоть двадцать или тридцать лет, так как соответствующие документы хранятся в архиве. Вообще я уверен, что если бы этим вопросом не интересовался непосредственно генеральный прокурор Украины Потебенько, проблемы вообще не было бы. Как я понял, весь криминал заключался в том, что одно из посещений больным доктора не было зафиксировано в журнале, а именно в этот день Комарчук был уволен с работы.

Мы консультировались со специалистами, юристами, адвокатами: Игорю инкриминируют вовсе не те вопросы, за которые человека можно сажать. Но самое главное, что Игорь Мусич не является административным лицом. Он — простой аспирант, на его подпись, где бы он ее не поставил, не ставится печать, он не может заверять, например, больничный лист.

—И он не подписывал Комарчуку больничный, поскольку не имел на это права, а выдал лишь справку, свидетельствующую, что тот обращался за медицинской помощью?

— Да, и под справкой подписывается он сам, лечащий врач, заведующий отделением. И почему Игоря «взяли» из-за одного-единственного дня, непонятно.

Еще один весьма показательный момент. Основанием для избрания меры пресечения в виде содержания под стражей стало, по словам следователя, то обстоятельство, что Игорь с ноября по февраль скрывался от следствия и был объявлен в розыск. Но я лично был свидетелем того, что, как только Игорю перезванивали, он немедленно являлся к следователю.

— В этот период Игорь был на работе?

— 30 октября он закончил аспирантуру и на два дня ездил в Москву за литературой, необходимой ему для диссертации. Но в ноябре он приходил к следователю. Он связывался со следователем неоднократно и являлся по первому же требованию. Его «взяли» в феврале, а дня три до этого он ежедневно самостоятельно являлся к следователю по его требованию.

— То есть за несколько дней до ареста он сам приходил к следователю?

— Он был там, в частности 17 февраля, забрал свою трудовую книжку, давал показания, затем его арестовали.

Мы, сотрудники института, дважды обращались по этому вопросу к Президенту Л. Кучме. Очень жаль молодого парня, который на ровном месте попал в заключение. Практически весь коллектив нашего института готов с лозунгами идти под Генеральную прокуратуру, под Кабинет министров или Верховную Раду, потому что народ возмущен тем, что происходит. Причем не только молодежь.

Я сам более двадцати лет был в партбюро, секретарем партийной организации института. Говорят, тогда был беспредел, а вы посмотрите, что творится сейчас — это же как в 30-е годы. Причем худший вариант тридцатых годов, когда в заключении держат невиновного человека.

Если предположить, как будут развиваться события, то я все-таки очень надеюсь, что амбиции Генеральной прокуратуры утихомирятся, и этот инцидент будет исчерпан».

Как явствует из официального документа, направленного в Генпрокуратуру главврачом Ю.Гайдаевым: «В соответствии с действующими инструктивными документами, форма данной справки (о пребывании В.Комарчука на амбулаторном лечении в лоротделении, выданной Игорем Мусичем. — А.П.) не является документом, подтверждающим временную нетрудоспособность гражданина».

Ответ Генеральной прокуратуры Украины, направленный председателю профсоюзной организации Киевского НИИ отоларингологии А.Карасю:

«Генеральной прокуратурой Украины рассмотрено коллективное обращение сотрудников Киевского НИИ отоларингологии по поводу изменения меры пресечения относительно Мусича И.Н и по другим вопросам.

Установлено, что Мусич И.Н. привлечен к уголовной ответственности по статьям 19, 83, ч.2; 194, ч.2 Уголовного кодекса Украины и обвиняется в том, что подделал медицинские документы о стационарном лечении в лоротделении больницы № 14 гр. Комарчуку В.П. и содействовал последнему в хищении государственных средств путем мошенничества (предоставления больничного листа, содержащего неправдивые данные). Вина Мусича И.Н. доказана полностью.

Мера пресечения Мусичу И.Н. в виде содержания под стражей избрана с учетом того, что Мусич И.Н. с ноября 1999 года по февраль 2000 г. скрывался от следствия и был объявлен в розыск. Кроме того, у следствия есть достаточные основания считать, что, пребывая на свободе, Мусич И.Н. будет препятствовать следствию и снова сможет исчезнуть с места жительства.

Оснований для изменения меры пресечения Мусичу И.Н. не усматривается.

Характеристика Мусича И.Н., поступившая из НИИО, присоединена к материалам дела.

Следователь по особо важным делам Н.В.Диегуц».

Из обращения сотрудников Киевского НИИ отоларингологии к Президенту Украины Леониду Кучме:

«Давление со стороны прокуратуры на сотрудников института, которое в процессе следствия неоднократно мешало нормально работать коллективу, дестабилизирует его работу. Для освещения по усмотрению следствия ситуации, сложившейся во время лечения Комарчука В.П., осуществляется влияние не только на Мусича И.Н., а также на других работников института».

В ноябре 1998 года приказом генерального прокурора В.Комарчук был уволен по сокращению штата с 16 числа. То есть в тот период, когда он находился на больничном. Кроме того, ему не были предложены, как того требует закон, все вакантные должности, которые были свободны на тот момент и которые он мог занимать в соответствии со своей квалификацией. Бывший прокурор обратился в суд, и тогда против него возбуждается уголовное дело, о котором упоминалось выше. Тем не менее суд удовлетворил требования истца, в частности, отметив: «Предоставленное ответчиком (то есть Генпрокуратурой. — А.П.) постановление о возбуждении уголовного дела по факту должностного подлога по поводу подделки и использования медицинской документации истцом расценивается судом как искусственное доказательство, созданное для обоснования необоснованного увольнения».

Сам В.Комарчук в обращении к Президенту происходящее объясняет таким образом: «Преследования меня Потебенько М.О. начались за то, что в 1993 году при моем непосредственном участии группа сотрудников Генеральной прокуратуры Украины обратилась в Верховную Раду с просьбой предупредить возможное назначение его Генеральным прокурором. В обращении приводились конкретные мотивы, по которым его назначение было нецелесообразным, если исходить из интересов государства. Считаю, что это обращение тогда сыграло свою роль.

Но в 1998 году М. Потебенько был утвержден Верховной Радой на должность генерального прокурора. Не прошло и месяца с момента его назначения, как моя должность была сокращена».

Затем Киевский городской суд отменил решение о восстановлении В.Комарчука на работе и направил дело на новое рассмотрение.

КАК ДЕЛА ДЕЛАЮТСЯ

Игорь Мусич: «В конце июля 1999 года ко мне на работу пришла женщина, представившаяся следователем из Генеральной прокуратуры. Она задала ряд вопросов по поводу лечения Комарчука В.П. в период с 14 ноября по 9 декабря 1988 года в больнице, где я работаю. Я ответил на все вопросы. Затем написал пояснительную на имя заместителя Генерального прокурора С. Винокурова. Следователь сообщила мне, что Комарчук В.П. непорядочный человек, который противопоставляет себя Генеральной прокуратуре Украины и хочет незаконным путем получить от нее какие-то деньги. Прочитав мои пояснения, следователь сказала: «Показания, которые вы даете, не соответствуют действительности, и я об этом знаю». Затем мне было предложено подумать и дать «правдивые» показания, которые устраивали бы следствие, тогда меня оставят в покое.

В августе 1999 года Генеральной прокуратурой было возбуждено уголовное дело по факту подделки документов. Меня неоднократно допрашивали на работе и вызывали в Генпрокуратуру. Сообщили, что дело возбуждено по факту подделки медицинской документации по поводу лечения заместителя центральноукраинского транспортного прокурора Комарчука В.П. в клинической городской больнице г.Киева 14-й , и что я имею к этому отношение».

Василий Комарчук, 42 года, государственный советник юстиции 3-го класса. Закончил юридический факультет Киевского национального университета им. Шевченко.

В органах прокуратуры проработал 15 лет, в том числе: прокурором отдела кадров Генеральной прокуратуры Украины, киевским спецпрокурором, киевским межобластным прокурором по надзору за соблюдением законов на объектах оборонной промышленности и других особо режимных объектах. Последняя должность — заместитель центрально-украинского транспортного прокурора. Вице-президент Всеевразийской федерации кикбоксинга.

Из обращения Игоря Мусича к заместителю председателя Верховной Рады Украины В. Медведчуку:

«При проведении допросов меня постоянно склоняли дать показания по поводу подделки Комарчуком В.П. медицинской документации, что якобы сделано им с использованием своего служебного положения при составлении справки о предоставлении ему медицинской помощи. Причем мне не сообщали, в качестве кого меня допрашивают. Только в августе мне сообщили, что меня вызывают и допрашивают в качестве свидетеля по этому делу. ... Меня запугивали, предлагали отказаться от своих предыдущих показаний, говорили, что моя карьера врача может закончиться, если я буду давать такие показания.

Следователь Генпрокуратуры во время проведения предварительного следствия сообщил мне, что Комарчук совершил хищение государственного имущества в особо крупных размерах и он будет привлечен к уголовной ответственности и отправлен в места лишения свободы как «паровоз», а я пойду за ним «прицепом»... Меня обвиняли в факте фальсификации медицинской документации, но ни разу доказательства этого или материалы экспертизы предъявлены не было.

15 ноября 1999 года во время очередного допроса была задержана на трое суток сестра лор- отделения клинической больницы №14, которая в числе других сотрудников выполняла мои назначения относительно лечения Комарчука В.П. во время его пребывания в лоротделении больницы.

Прошу вас остановить этот произвол и прекратить это давление правоохранительных органов на меня».

Защитник Игоря Мусича Анатолий Шелепа, член Житомирской областной коллегии адвокатов:

«Я довольно длительное время работал следователем по особо важным делам. Так что с прокурорской иерархией знаком хорошо, лично знаком с руководством и прекрасно понимаю, почему вообще стало возможным возбуждение этого уголовного дела. Что касается непосредственно дела Игоря Мусича, то могу сказать, что за свою следственную практику — 13,5 лет и за время работы адвокатом — 10 лет ничего подобного я не встречал как, наверное, и никто другой. Тот факт, что по статье 172 УК (должностной подлог) дело было возбуждено и расследуется на уровне Генеральной прокуратуры, говорит сам за себя. Думаю, можно утверждать (несмотря на то, что один из обвиняемых — бывший сотрудник Генеральной прокуратуры), что расследование такого дела Генеральной прокуратурой говорит о том, что здесь сводятся счеты. Как в той украинской пословице: «Пани скубуться, у холопів чуби тріщать». И в результате страдает простой человек — Мусич. Я защищаю его и не буду говорить, виноват Комарчук или нет, но вижу по материалам дела, что обвинение Комарчука шито белыми нитками. А обвинение Мусича — это производное от обвинения Комарчука.

Интересная деталь — Мусич обвиняется в том, что в сговоре с Комарчуком он путем мошенничества расхитил государственные средства в виде заработной платы Комарчука. Комарчуку предъявлено обвинение в покушении на хищение заработной платы путем мошенничества по предварительному сговору с Мусичем. А Мусичу предъявлено обвинение в соучастии в прямом хищении этих денежных средств. То есть один обвиняется в покушении, а другой — в прямом хищении. Кроме того, если взять обвинение Мусича, то статья 83 УК — хищение путем мошенничества предполагает наличие суммы хищения, а в обвинении не указывается, какую же сумму он похитил в сговоре с Комарчуком. Думаю, это не случайность, это делают преднамеренно, потому, что уверены в собственной безнаказанности.

Что больше всего удивляет в деле Мусича? Одно из главных прав арестованного человека — иметь возможность обжаловать санкцию прокурора на арест, немедленно предстать перед судом. 13 марта этого года в Печерский районный суд г.Киева была подана жалоба на санкцию прокурора на арест. Жалоба рассматривалась два месяца. Суд посылал запросы следователю, ответов не получал, материалы дела не присылались. Сегодня существует такая тактика: держать дело, не направляя его в суд, чтобы он не имел возможности рассмотреть жалобу на санкцию прокурора на арест.

С другой стороны, как может поступить в такой ситуации суд? Поскольку мы указали основания, по которым санкция должна быть отменена и следователь не направляет материалы, послужившие основанием для ареста, значит, таких оснований просто нет. Суд должен был рассмотреть этот вопрос и написать, что в связи с тем, что на неоднократные запросы, материалы в обоснование санкции на арест не поступили, суд приходит к выводу, что этих оснований нет. И даже если бы прокуратура посмела обжаловать такое решение в вышестоящий суд, никто и никогда не отменил бы его. Но суд не пошел по этому пути. Поэтому я уверен, что в данном случае в отношении Мусича это были согласованные действия следственных органов и суда для того, чтобы затянуть рассмотрение дела, пока следствие не будет закончено, и не дать человеку возможность воспользоваться своим правом обжаловать санкцию на арест.

Когда через два месяца санкция прокурора на арест была, наконец, рассмотрена, производство по этой жалобе прекратили, ссылаясь на письмо следователя о том, что следствие по делу закончено. Это вообще кощунственное решение. Потому что окончание срока следствия заканчивается направлением прокурору обвинительного заключения. То есть если следователь заявил об окончании следствия обвиняемому, это вовсе не значит, что дело выбыло у него из производства. Оно находится у него до составления обвинительного заключения.

Что остается в такой ситуации? Только надеяться на силу воли этого молодого человека. Безусловно, мы будем обращаться в Страсбургский суд по правам человека».

Юрий Кармазин, народный депутат, председатель комитета Верховной Рады по вопросам борьбы с организованной преступностью и коррупцией, заслуженный юрист Украины:

«Я когда-то работал в прокуратуре и в те годы я слышал такую фамилию —Комарчук. Познакомились мы, когда он уже возглавлял спецпрокуратуру Украины по оборонным и иным особо режимным объектам. Я заинтересовался тогда, чем и как занимается эта прокуратура. Так вот я по сей день считаю, что закрытие, уничтожение спецпрокуратуры было государственным преступлением. Почему? Государство на сломе, нет ничего устоявшегося. Самая богатая область, существовавшая в то время, это — оборонная промышленность. И за ней существовал надзор спецпрокуратуры, существовала четкая, отлаженная система, которую возглавляла межобластная специальная прокуратура. Были также специальная милиция и суд, и они остались, а специальной прокуратуры больше нет. А ведь эта прокуратура должна была осуществлять надзор, кроме всего прочего, за законностью приватизации, за законностью продажи, в частности, оружия. Тогда генеральным прокурором был господин Ворсинов. Я выступал на коллегии Генпрокуратуры и сказал, что пройдет время, и потомки спросят — кому было выгодно развалить эту прокуратуру, чтобы потом помочь растащить государственное имущество? С того момента прошло уже около трех лет. Произошло то, что произошло: фактически имущество оборонных предприятий растащили, приватизировали за копейки. И это — одна из причин, почему мы сегодня не имеем нормальной промышленности. Ведь оборонная промышленность была наиболее развита.

Должен был оставаться совершенно специфический надзор, который осуществляла спецпрокуратура, они должны были обеспечивать, чтобы на таких заводах ничего не разворовали. У территориальных прокуроров руки до этого просто не доходили, и я считаю, что в результате никакой экономии от упразднения спецпрокуратур государство не получило. Повторю — думаю, что это было государственное преступление. И когда-то этому оценку дадут.

Тогда я, в частности, изучал дела, которые проходили по той прокуратуре. Могу сказать, что они были на нормальном профессиональном уровне. И это свидетельствовало о том, что В. Комарчук был на своем месте.

Что касается всех дальнейших событий, то буквально несколько дней назад я ознакомился с обвинением, предъявленным господину Комарчуку Генеральной прокуратурой. Но самое интересное, что в этой ситуации я был свидетелем. Это непривычная для меня ситуация, но мне придется выступить в качестве свидетеля, поскольку у меня есть совесть. Ведь в обвинении сказано, что этот человек не находился в больнице. Вместе с тем, когда мне сообщили, что бывший спецпрокурор лежит в тяжелом состоянии в реанимации больницы, я попросил узнать, где именно он находится, и подъехал туда с несколькими сотрудниками. После того, как я своими глазами увидел, что он находится в больнице, мне просто смешно читать такие обвинения. И когда это дело расследует представитель Генеральной прокуратуры, причем делает это в течение полугода, то это тоже смешно. Как и то, что для получения показаний представитель Генеральной прокуратуры задерживает женщину, мать малолетных детей, а затем дело прекращают вроде бы по амнистии.

Не хочу предполагать, каким будет решение суда. Он определит — виновен Комарчук или нет. В суде есть еще, слава Богу, нормальные судьи — не все под давлением. Я ожидаю, пока будет закончено рассмотрение дела. Но вот мое впечатление как прокурора, как судьи: думаю, что в данном случае речь должна идти о возбуждении уголовного дела относительно того, кто расследовал это дело. Умышленно лишать свободы женщину, зная, что в ее действиях нет состава преступления, а затем прекращать дело по амнистии — это слишком серьезно.

Что касается вины В. Комарчука, я не могу судить по поводу всех эпизодов. Но по нескольким из них не только я должен быть свидетелем — мне известны многие люди, которые также могут быть свидетелями по этому делу. Я не знаю, спрашивали ли у Комарчука, например, кто бывал у него в больнице и может подтвердить его невиновность, ведь следствие обязано установить и все обстоятельства — не только те, которые обвиняют. Но мне кажется, что обстоятельства, свидетельствующие в его пользу, наверное (это мягко говоря), не рассматривались.

Когда я прочел это обвинение, я хотел переговорить по этому поводу с генеральным прокурором, но он сейчас находится в отпуске. Я хотел спросить, знает ли Михаил Алексеевич Потебенько, что делают его подчиненные? Что они попадают в анекдотическую ситуацию? Нас же куры засмеют, когда председатель комитета ВР по борьбе с организованной преступностью и корруп- цией пойдет свидетелем, а я сделаю это. Я выступлю свидетелем, и скажу правду о том, что знаю по этому делу.

Когда генеральный прокурор выйдет из отпуска, я обязательно выскажу ему свою точку зрения по этому поводу. Не собираясь защищать Комарчука, я просто хочу сказать, что, на мой взгляд, обвинение, которое я увидел, является предвзятым документом. Это обвинение будет выглядеть так не только в глазах серьезного юриста, но даже с точки зрения студента.

Дело, в котором нет ничего очень сложного, расследуется полгода, хотя закон предусматривает два месяца. Какая была необходимость продлевать сроки расследования? Но такие нарушения закона допускают у нас абсолютно все, в том числе — Генеральная прокуратура. Что это за дело такой сложности по статье 194 УК (подделка документов)? Это вообще подследственность милиции, ведь речь идет о бывшем сотруднике прокуратуры.

Но самая большая анекдотичность ситуации заключается в том, что судом уже было принято решение о восстановлении на работе. И только после вынесения такого решения возбуждается уголовное дело. Получается, что если бы Комарчук не обратился в суд, дело бы не возбуждалось? Наверное, так. Думаю, что Михаил Потебенько не знает всех обстоятельств дела, может, не так доложили, может, еще что-то, мне пока что неизвестно».

Уголовно-процессуальный кодекс Украины предусматривает возможность задержания подозреваемых в совершении преступления, за которое может быть назначено наказание в виде лишения свободы (статья 106). Об этом речь идет и в статье 155 УПК относительно избрания меры пресечения в виде взятия под стражу.

В отношении лиц (подозреваемых или обвиняемых), совершивших нетяжкое преступление и подпадающих под действие Закона Украины «Об амнистии», не рассмотренные и не расследованные дела подлежат прекращению. Такие люди не могут быть заключены под стражу в порядке избрания меры пресечения, поскольку суд не может назначить им наказание в виде лишения свободы.

* * *

Как выяснилось, не все разделяют оптимизм Юрия Анатолиевича в части неведения генерального прокурора относительно данного уголовного дела, кстати, расследуемого уже одиннадцатый месяц.

Но даже вне зависимости от того, как на самом деле обстоят дела с информированностью первого лица Генеральной прокуратуры, эта незаконченная история вызывает противоречивые чувства. С одной стороны — несомненно, гордость за то, что до всего есть дело родной прокуратуре. Что в служебном рвении она, не боясь лишней работы, берет на себя даже дела, подследственные милиции, и копает, копает, не щадя себя в борьбе за правое дело. С другой — думается, может, займись она делами более глобальными, не гадали бы мы сегодня, вернется ли в Украину хоть пара центов из наследия человека, спокойно покинувшего Родину, которая так и не собралась вовремя заявить ему о своих претензиях. Хотя понятно, конечно, что для второго нужна политическая воля, а для первого она вовсе необязательна.

Но, может быть, главное во всей этой истории даже не это. Ведь если все происходящее действительно имеет под собой ту подоплеку, на которую намекают или о которой прямо говорят действующие лица нашего повествования, то на какую защиту собственных прав может надеяться обычный гражданин? Простой человек, не обличенный званиями, не имеющий могущественных связей и служебной перспективы, которая, несмотря ни на что, заставляет считаться с игроком, пусть даже находящимся в запасе, — ведь колода «бывших» часто тасуется могущественными руками.

Простой гражданин тоже может принять участие в этих азартных играх, но, как правило, против собственной воли и исключительно в качестве пешки. Пешки, которая, возможно, будет отвечать за свои промахи как за особо тяжкие преступления — по всей строгости, так, как это могло быть году в 37-м. Которая понятия не имеет о правилах чужой игры. Она только чувствует на собственной шкуре, что ставки там — очень высоки, во всяком случае, гораздо выше, чем ее собственная судьба. И самое главное для нее — не попасть под раздачу, потому что ну кто же, кроме адвоката, всерьез будет говорить о пешкиных правах?

Редакция готова предоставить слово представителям Генеральной прокуратуры Украины.