Зерно и неволя

Недавно Юваль Ной Харари в своем "Sapiens. Краткая история человечества" скандально утверждал, что не человек окультурил злаки, а наоборот - пшеница заставила бедного sapiens'а служить себе.

И хотя я не верю, что вариант "остановиться и остаться охотниками и собирателями", что так мил сердцу Харари, на самом деле имел место, мысль о связи хлебопашества и рабских практик я поддерживаю (в конце концов, этот тезис и более умные ученые, чем этот новый "пророк" из Израиля, обосновывали неоднократно).

Украина - на пороге земельной реформы, а, следовательно, мы снова вскоре услышим стоны об извечном народе-хлеборобе и особой связи украинца с землей, которую стремятся разрушить чужеземцы-капиталисты. Поэтому хочу обратить внимание читателя на неоднозначность роли хлебопашества в украинской истории. Ведь и такие обычно милые сердцу наших соотечественников казацкие времена - они не о гречкосеянии и закрепощении пашней, а о хозяйственной многоукладности и разнообразии (широте выбора). Последние потому и стали когда-то "экономическим базисом" свободы и независимости первых украинцев.

Победа земледельцев над казаками имела, в конце концов, для Старой Украины свое трагическое измерение. Хлебный вариант "ресурсного проклятия" и "колониального моноцикла" с его фильварками-поместьями (большими рыночно ориентированными сельскохозяйственными предприятиями) принес сюда так называемое второе издание крепостничества. И то, что наступало оно в Украине весьма медленно, окончательно воцарившись уже аж во второй половине ХVIII века (подпертое российскими штыками, а не казацкими саблями), – это один из исторических подвигов украинцев.

Ведь земледелие не такое уж и извечное занятие наших предков. На заре старосветской Украины - собственно с ХVI в. до второй половины ХVIII в. - на мировом рынке украинские земли были, скорее, поставщиком не хлеба, а даров леса - меда, древесины, поташа и т.п. Плюс экспорт скота (быков, овец и пр.). А это отрасли производства, где крепостные малоэффективны.

Собственно, из-за трудностей с транспортировкой украинский хлеб едва ли не до середины ХVIII в. вообще довольно массово перерабатывали на водку, которая считалась значительно более удобным товаром для экспорта (да и для потребления на месте), к тому же в два–четыре раза дороже хлеба. Пропинация - право на производство и продажу алкогольных напитков - была самой желанной монополией во всей тогдашней Восточной Европе. В 1730-х гг., чтобы хлеба хватало на армию, сосредоточенную на Левобережной Украине для ведения "турецких" войн, российское правительство даже вынуждено было издавать указы, запрещавшие перерабатывать на алкоголь больше трети местного урожая.

Характерно, что визитка Украины-Руси для западных европейцев Себастьяна Клёновича - поэма "Роксоляния" (1584) - начинается сказом "О лесах и обычаях разных русов" (в оригинале рутенцев, "русы" - это любимая форма переводчика ХХ в.). Дальше - интересная триада - выпасы–нивы–леса (о лесах, хотя и на третьем месте, но не две строчки, а четыре, впрочем, как и "нивы", - тоже не на первом месте).

"Музи, співайте про русів, про випаси їх благодатні

Й села, що щастя знайшли в цій життєдайній землі.

Ниви, багаті дарами Церери, оспівуйте нині

Й землю, що наших іще не обманула надій.

Також про славні ліси розкажіть, геліконські богині,

Блага в краю цім вони щедро дарують усім.

Всюди меди дістають із дуплянок: на дубі верхів'я

Вкрите жолуддям рясним, знизу, в дуплі, жовтий мед."

Наконец, и столицу своей Роксолянии Клёнович славит так: "Спершу про Львів, те священнеє місто, про звичаї русів, //| Потім згадайте гладкі стада худоби без вад".

Типологически похоже описывают Украину-Гетманщину и позднее - в середине ХVIII века британский итальянец Франческо Альгаротти в 1739 г. писал: "Имея счастливый климат, Украина богата скотом, всякими злаками, медом и воском" (скот по-прежнему на первом месте!). Молодой петербургский академик Готлиб-Фридрих-Вильгельм Юнкер в исследовании "Обстоятельное описание состояния земель и народов между Днепром и Доном и по этим рекам" (1737) к экспортным товарам Гетманщины относил воск, мед, овчины, черные смушки, шкурки белок, шкурки кроликов (небольшое количество), коровье масло, водку, пряжу-пеньку. В 1774 г. прибалтийский немец Иоганн-Антон Гюльденштедт в качестве местного экспортного (в Силезию и далее) набора товаров подает рогатый скот, шерсть, мед, воск и лен. В 1784 г. польский таможенник Жоравский из Чуднова предоставил Комиссии коронного скарба похожую аналитику относительно Правобережной Украины: местные товары - мед, воск, сало, шкура скота (преимущественно не выдубленная), древесина (сплав по Днепру), поташ, смола, селитра, немного аниса и разный хлеб (из-за малого сбыта он в значительной части перерабатывается на водку).

Наконец, интересно и то, что, несмотря на рекламу черноморских портов Украины последней четверти ХVIII в. как хлебных экспортеров, первое судно из Херсона во французский Тулон в 1780 г. привезло груз соленой говядины. Да и в дальнейшем некоторое время овечья шерсть соревновалась здесь с зерном, а мед и воск считались перспективными товарами на экспорт.

Тут следует прояснить для современного читателя: толкование в ХІХ–ХХ веках Украины как земель очень благоприятного для полеводства климата не следует воспринимать как константу относительно времен Раннего Модерна (ХVI–XVIII вв.), поскольку в 1590–1850 гг. в Украине, как и в Европе в целом, были довольно суровые зимы, а это отнюдь не подарок для земледельца. Может, еще и поэтому украинское скотоводство все это время было сверхважной отраслью местного хозяйства, а пережитки кочевой культуры сказывались здесь на протяжении всего периода XVI–XVIII веков.

Тарас Шевченко

Вследствие этого у украинцев утвердилась культура вольнонаемного труда. Как здесь не вспомнить приведенный Шимоном Окольским перечень "профессий" повстанцев 1637–1638 гг.: могильщики (селитровары), будники (заготовщики поташа и смольчуги – густой смолы), чабаны-овцеводы, сечкари (косари сена для скота и камыша-топлива на зиму) и т.п. Значительными социальными группами населения Украины, которые ощутимо вписались в национальный характер, были также возчики-чумаки, рыбаки-балакшии, охотники-болоховцы и пасечники-севрюки (сознательно подаю славянские и татарские названия этих профессий, поскольку их повсеместно употребляли как взаимозаменяемые). А российский академик из Риги Гюльденштедт еще в конце ХVIII в. писал об украинском типе хозяйствования как о чуждом для крепостной традиции.

Не в последнюю очередь и пережитки кочевой культуры, особенно ощутимые в степной Украине, сработали на своеобразный дух воли и свободы украинцев.

Заслуживает внимания описание показательной ликвидации собственного хозяйства гетманом Тарасом Федоровичем (старшиной татарского происхождения, героем восстания 1630 г.) в 1635 г. (в Каневе?), когда казаки-реестровцы отказались поддержать его новые повстанческие планы. Он "гетманство сдал да двор свой зжег и животину побил и пчелы подрал" и бежал с товарищами в степи на реку Самару (а позже ушел на территории под московским контролем - Слобожанщину и Дон).

Да, для современных стереотипов - это какой-то парадокс, потому что ордынское наследство любят подавать в координатах деспотии и рабской покорности, однако же на низовом уровне, наиболее стойком относительно выживания, мировоззрение кочевника лелеяло и некоторый эгалитаризм - с практиками прямой/военной демократии, и даже анархизм - с заинтересованностью индивидуализмом и личностью. Более того, "варвары" (и не только кочевники!) и некоторое "погружение в анархию" вообще считают лучшей - по сравнению с обществами с жесткими аристократическими барьерами - почвой для модернизации, которая понимается как быстрый и равномерный рост уровня цивилизованной жизни (подозреваю, что "открытие варваров" - это раннемодерная предтеча "открытия народа-простонародья" во времена Модерна; в обоих случаях речь шла о некоторой "культурной революции").

Неудивительно, что ногайцы, которые выразительнее других татар пережили крах золотоордынских иерархий, с конца ХVI в. дают примеры прогресса эгалитаризма - "черный люд" (кара халк) здесь все меньше уважает аристократов-мурз. К тому же новая тогдашняя супердержава исламского мира - Османская империя - также давала примеры примата личных добродетелей над "родовыми заслугами".

Михалон Литвин, автор первого ренессансного трактата о крымских татарах (1550 г.), высоко ставит "справедливость" их общественного порядка. Система "хан - карач-беи - курултай" вообще в глазах наблюдателя из Великого княжества Литовского не выглядела такой уж отличающейся от родной "король/великий князь - сенаторы/ паны-совет - сейм/круг рицерский", так что быстрому и эффективному суду крымцев можно было и позавидовать.

Таким образом, идея народа-войска (такая важная для модерного национального строительства) имела в домодерных кочевых практиках крепкую точку опоры и противовес невоенной (рыночно-капиталистической) элите - своеобразных коллаборантов глобального мира-экономики, разрушавшим один из наиболее почитаемых традиционных социальных лифтов. Кстати, новое товарное земледелие подрывало природную воинственность (и реальное мобилизационное количество) знати с обеих сторон Большой Границы (христианской и исламской цивилизаций) - не только польской/христианской шляхты, но и турецких/мусульманских тимариотов с Балкан ХVII в. Даже более оседлые крымские татары теряли охоту к войне (едва не миллионный мегаполис Стамбул охотно покупал местное зерно и продукцию животноводства), и ханы должны были все больше полагаться на военные таланты своих последних кочевников - ногайцев. Можно вспомнить и то, что освобождение от военных повинностей украинских евреев (колоритных агентов нового порядка) было наибольшей претензией к ним со стороны казацких революционеров.

Обращу внимание и на то, что некоторые хозяйственные занятия напрасно обычно исключают из кочевой традиции. Вот, скажем, рыболовство было довольно популярным среди украинских полуоседлых кочевников еще с половецко-кипчакских времен (с ХІІІ в. известны кипчакские домонгольские погребения, где вместо традиционного спутника-коня - рыба). И запорожские чайки, лодки, плетеные из лозы и покрытые сыромятной кожей, - это же типичные для кочевого мира каяки. С золотоордынским наследием можно связать (хотя, конечно, не только) и уважение к людям дороги - казачкам-гонцам, казакам-конвоирам (еще в 1784 г. на польском Правобережье из прибылей имений исключали "казаков, которые используются для услуг и конвоев", ведь сопровождение на дорогах - это традиционное занятие казаков). То же можно сказать и о возчиках-чумаках, и паромщиках-лоцманах (ну, а о "шахрае" - когда-то аутентичном названии запорожского таможенника, а сейчас синониме афериста - шутят до сих пор).

Впрочем, изображение старосветской Украины как страны воли и свободы, хотя и приятная, но неполная картинка. Наиболее точным является сравнение украинских реалий казацких времен с экзистенциальными пограничными состояниями человека - с проявлением крайностей-экстрем. Был, кстати, интересный анекдот из польского сборника "С новостями сумка курьерская, найденная у Наливайко" (1645) - воспоминание о жизни героя "на Украине в Кодаке". Рассказчик признает, что это "край очень веселый, воздух здоровый, вода сладкая", но снятся ему там страшные сны (о бое с дьяволом, об оборотнях и т.п.). Как видим, дико-магическая Украина - земля порога-границы - ощутимо давит на нервы условному цивилизованному человеку!

Так что, если зайдет и сейчас речь о зерне и пашне в истории Украины, не спешите хорохориться и горделиво повторять "Хлеб - всему голова!". Ой не одинаково, а по-разному бывало!