Поддержать
Впрочем, он со многих точек зрения является ключевым в истории нашей страны, хотя концепт трех "темных веков" - ХIV-XVI веков - популярен и поныне.
Это время глубинно-тектонических сдвигов на ее территориях - время накопления структурно-системных прецедентов пространственной самоорганизации, которые со временем будут давать многочисленные "точки опоры" для ранне- и просто модерных проектов Украины. Люди ХV века уже немного привыкли к климатическим изменениям, которые нес Европе "малый ледниковый период" (1300-1850). Чума - "черная смерть" предыдущего века - также отступила (по крайней мере, миновала давняя беспомощность: в 1402 году в Венеции впервые был введен карантин). Потому сокращение населения, ощущавшееся в ХIV веке (едва ли не наполовину), прекратилось.
Мир-экономика старого мира (Евразия+ +Африка), начавшая возникать в ХІІІ веке после походов Чингисхана, но из-за чумы середины ХІV века подвергшаяся дефрагментации на несколько региональных мир-экономик (христианский Запад, мусульманский Восток, Индия, Китай), снова подает признаки "воли к жизни". За лавры будущего гегемона соревнуются латинская Европа и Османы. Собственно, вместо монголов синергию развития обеспечивали ресурсы Китая и мусульманского Востока. Теперь же речь шла прежде всего о ресурсах Запада и Ближнего Востока.
Старые средневековые континентальные империи, государства-вотчины, основанные на примате родового аристократизма ("золотой род" Чингизидов, Гедиминовичей, Рюриковичей и др.), начали уступать место "пороховым империям" с их юридической формулой опоры права ("государства общего блага"), более демократичной служивой шляхтой (в идеале вообще кондотьерами/наемниками-профессионалами), новой пехотой (гуситами, янычарами, гайдуками венгерского короля Матяша Корвина, ландскнехтами-драбами) и артиллерией, а также идеалом ренессансного абсолютизма и интересом к национализму. Впрочем, последнему еще недоставало модерных коммуникативных средств, чтобы стать массовым и двинуть веру-религию, этого средневекового лидера на поле единения более широких сообществ.
Ситуация определенной "переполненности" (вплоть до "технологической исчерпанности") роднит ХV век из просветительским ХVІІІ: первое является границей-"осенью" Средневековья, второе - раннего Модерна. Здесь также много предзнаменований рывка следующего века - гуситское движение (предвестник Реформации), Флорентийская уния церквей 1439 года, книгопечатание Гутенберга, первые успехи Ренессанса в Восточной Европе и начало эры Великих географических открытий. А также съезд-конгресс европейских монархов в Луцке в 1429 года, "первоказацкое" восстание Мухи 1490-1492 годов, эпизод 1420-1430 годов с выходом ВКЛ к Черному морю (с налаживанием достаточно масштабной хлебной торговли), в конце концов, запорожья до Запорожской Сечи - замок генуэзцев братьев Сенарега в Олешках с начала ХV века (он предоставлял приют христианам - беженцам из татарского плена).
Для украинских земель важной стала также своеобразная "городская революция" - на началах немецкого магдебургского права и по примеру итальянских городов-республик (известных как непосредственно, так и через черноморские колонии) и чешской Праги (города свежей славы имперской столицы). Эта "городская революция" резко повысила автономию горожан в тогдашнем обществе. Львов утвердился в статусе главного "мегаполиса" Украины (особенно с потерей в 1475 году для христианского мира генуэзской Кафы), Киев Олельковичей избавился от конкуренции Путивля (ближайшего к ордынским центрам южнорусского города) и из пограничного замка вновь начал превращаться в "столичный город" (к сожалению, изменения эти еще не становятся необратимыми: Олельковичей в 1470 году отправили в белорусский Слуцк, попытку их реванша - т.н. заговор князей 1481 года - разоблачили и подавили, а киевлян в 1482 году ждал новый татарский погром). Именно в ХV веке древнерусское (и, шире, древнерусско-византийское) "цивилизационное" наследство переходит из живой практики с запасом саморазвития к состоянию реликта - старины (чуть ли не "античной", вспомним попытки русских летописцев делить историю на "старую" и "новую" по рубежу 1453 года - дате падения Константинополя).
Золотая Орда так и не поднялась после погрома, нанесенного в 1390-е годы Тимуром - Железным Хромцом из Самарканда. Если даже Куликовскую битву 1380 года можно было толковать как войну улусов - регионов империи (Московия - "Орда Залесская" против Орды Мамаевой), то победы Тимура и первоногайца Эдыгея (Едигея) - это внешнее поражение и банкротство целого золотоордынского пространства-мира. Ханская легитимность теряет образцовость, а татарские практики - привлекательность имперского универсализма. Восходит звезда татарских казаков (изгнанников-повстанцев-государственников), проводником которых был "отец ногайцев" - Эдыгей.
Разбитый в 1380 году Мамаев улус (Крым+Причерноморские степи) на протяжении ХV века реваншировался как новое Крымское ханство Гиреев. В 1502 году на Суле крымчане в конце концов добили Великую/Заволжскую Орду. Впрочем, признание в 1475 году ханами Крыма турецкого верховенства ограничило их возможности как "возродителей" полноценного (суверенного) золотоордынского мира. Со временем, с 1517 года, еще и иерархия исламских властителей возвысила турецкого султана как защитника святых мест - Мекки и Медины, а эта "защита" распространялась и на всех паломников.
Великое княжество Литовское, которое на Ворскле в 1399 году попыталось перехватить ордынскую фортуну, после Витовта и Свидригайла теряет собственную "коронную" перспективу и становится одним из клочков широко скроенного, но непрочно сшитого Ягеллонского проекта - системы династических уний, ренессансной неосарматии (фактически конфедерации престолов поляков, литовцев, немцев-пруссаков с ливонцами, чехов, русинов, татар, венгров, румын и южных славян).
Это дало шанс другому "собирателю земель" - Московскому княжеству, которое захватывает инициативу на "спорном" пространстве (что и решило судьбы Твери, Рязани и Великого Новгорода). В Украине потеря ощущения опоры в Великом княжестве Литовском привело к краху проекта Подолья Кориатовичей (с отступлением-бегством аж на Закарпатье и шансом для нового молдовско-русского симбиоза), усмирение "удельного" Киевского княжества Олельковичей, закукливания в своих острогах Полесья-Волыни и появления внешне эффектной, но пустоцветной генерации бездомных аристократов-авантюристов (звездой здесь стал Сигизмунд Корибутович, получивший призрачную чешскую корону).
Чехия, вдохновленная свежей славой имперского священно-римско-германского домена (столичного центра), в чем-то опередила время и явила Европе первый прообраз Реформации; гуситское движение имело и многих украинских адептов, среди которых князь Федор Острожский. Интересно, что борьба "за чашу" (причастие мирян "кровью Христовой") снова привлекла внимание Европы к православию. А гуситы-табориты свое знаменитое на полях битвы построение-лагерь скопировали с русско-татарских образцов.
Византия, как и ее последний крымский обломок - княжество Феодоро, доживали свои последние дни. Надежда на спасение оружием западных крестоносцев (среди которых тогда были и украинские подданные польско-венгерского короля) погибла в битве при Варне в 1444 году. Итак, Флорентийская церковная уния 1439 года спасала разве что православных ученых-эмигрантов в Италии. Государство византийцев все больше скрывалось в церкви (православие на самом деле обеспечило бессмертие византийского наследства и по-своему увековечило ее). Для Украины также было важно, что мигранты (а на черноморском побережье и традиционное оседлое население) из восточнохристианской империи - речь прежде всего о греках и армянах - стали примечательными диаспорами на ее территориях ("своими чужеземцами") и "игроками" как на политическом, так и на культурном полях.
С другой стороны, в 1453 году византийский Константинополь стал турецким Стамбулом - и статус цивилизационного "Царьгорода" (образца и точки тяготения) он фактически сохранил. Османская империя именно на давнем византийском пространстве была наиболее успешной. Не удивительно, что турецкая угроза на украинских территориях надолго стала ключевым фактором местной геополитики.
Турция же была классической "пороховой империей". "Новое войско" (это дословный перевод слова янычары), турецкая артиллерия и флот внесли большой вклад в "технологию войны". При этом султаны XV-XVI веков прослыли просвещенными и справедливыми властителями универсального типа, на службу к которым не гнушались переходить даже христианские ренессансные ученые. В конце концов, тогдашний динамичный и агрессивный ислам готов был поддерживать и практики толерантности. Что касается заинтересованности турецким опытом, в частности и украинскими современниками, следует упомянуть о популярности "Записок янычара" серба-артиллериста Константина Михайловича (Константина из Островицы), написанных на рубеже XV-XVI веков, вероятно, на территории Великого княжества Литовского.
Держать турецкий фронт сначала выпало Венгерскому (венгерско-хорватскому) королевству, которое на том и надорвалось, несмотря на поддержку разнородных европейских крестоносцев-кондотьеров, а именно французского графа Жана II Ле Менгра, известного как маршал Бусико. Скромная по силам Молдова вышла из сферы влияния Венгерского королевства. Угасло желание и венгерских монархов сражаться за русское, то ли русско-половецкое, наследство (напомню, что Венгрия ХІІІ в. предоставляла приют половцам - беглецам от монголов и активно вмешивалась в дела Руси). Впрочем, для украинского Закарпатья Венгрия стала обычным политическим пространством: первая записанная украинская песня - о Дунае, а героем одной из ранних казацких дум украинцев является "старый казак Матяш". Его прообразом считается знаменитый борьбой против турок венгерский король Матяш (Матвей) Корвин из рода Гуняди. На той же Закарпатской Украине об этом властителе сложили сказку "Как Матяш стал королем" и другие фольклорные повествования.
ХV век прославил в мире и небольшую Молдову. Ее господарь Штефан III Великий (1429-1504), который правил 47 лет, на фронте антитурецкого сопротивления христиан весил не меньше албанца Скандербега (Стефан-воевода и является героем уже упомянутой первой литературной украинской песни "Дунаю, Дунаю, чом смутен течеш?"). Молдаване тогда способны были сразиться и за свое право на "русское причастие" - контроль над Подольской землей (вплоть до нижнего Днепра) и Галичиной (с претензиями и на столичный Львов). Они стали последними союзниками крымского княжества Феодоро против турецкого нашествия 1475 года и прославились многомесячной героической обороной Мангупа (тогда, когда могущественные крепости генуэзцев Кафа/Феодосия и Солдайя/Судак просто сдались после осады, продолжавшейся несколько дней). Бились молдаване с турками и за Белгород-Днестровский в 1484 году.
Именно роль Молдовы как форпоста христианства наследуют в глазах Европы ХVI века запорожские казаки. Кстати, интересно, что древнерусская родословная днепровского казачества ("черкасов") впервые найдена в XV веке - правда, тогда этих новых героев вывели не от княжеских дружинников (как в XVІ-XVІІ в.), а от степных союзников - федератов киевских князей. Так, в Московском летописном своде 1479-го или 1480 года сохранилось утверждение, что черкасы - это другое/новое? название черных клобуков (подробнее см. ZN.UA №12, 2019 г., П.Кралюк "Почти забытые черные клобуки").
Польская Корона научилась на венгерском примере и в основном отдавала предпочтение миру с турками. Но она охотно принимала мигрантов из захваченных турками христианских стран (многие причерноморские итальянцы стали вести свои дела через коронные города) и перенимала их опыт (знаменитые польские "крылатые гусары" - военное ноу-хау, которое принесли в армию Короны сербские воины). Впрочем, вдохновленные победой в длительной борьбе с Тевтонским орденом, поляки готовы были к масштабным боям за доминирование в Центрально-Восточной Европе (и здесь одеяние "новых крестоносцев" было не лишним - на что и римская курия обратила внимание).
"Колониальный" опыт на Галичине ХІV века открыл для Кракова украинские пространства, которые, впрочем, надо было еще отстоять перед турецкими конкурентами. Потому для Польской Короны Украина надолго становится фронтом и фронтиром.
Великое княжество Московское ХV века разочаровалось в единстве правящего рода, "шемякином суде" старой удельной аристократии, и захотело стать царством. Обычно современные историки акцентируют здесь внимание на давнем золотоордынском опыте Москвы (раньше еще любили весьма респектабельный акцент на "трансляции империи" из Византии - так называемый Третий Рим). Впрочем, на самом деле в этом процессе больше весили новые (квазитурецкие) элементы "пороховой империи". Для Украины значимым был перехват Москвой в конце ХV века сиверской колонизации, до тех пор контролируемой Великим княжеством Литовским. Украинско-белорусская Сиверщина вообще надолго становится "прифронтовой полосой" - границей в литвинско-московитской "наследственной вражде". Без этого украинская Слобожанщина (вплоть до Донщины) могла расцвести и на один-два века раньше.
Следить в Телеграмме
Войти с помощью Facebook
Войти с помощью Twitter
Войти с помощью Google